Для кого цветет лори - Марина Cyржевcкая

 Лавьер просто посадил ее в клетку, пусть золотую, но клетку. К тому же мучило ожидание и непонимание того, что ожидает раяну в будущем. Она не сомневалась в одном — ее снова будут использовать. От того, что использовал Ошар – было противно. От того, что это делал Ран Лавьер, внутри все сворачивалось жгутом, и от обиды хотелось плакать.

 Сам Лавьер не появлялся, хотя прислужницы сказали, что он вернулся.

 Чтобы хоть чем-то заняться, она проводила время или в хранилище, или в зимнем саду. Среди книг и в обществе целителя ей всегда становилось немного спокойнее, а растения радовали. Ее работе по уходу за цветами никто не мешал, стражи лишь стояли под деревьями истуканами, но к их виду Оникс уже привыкла.

 Она надевала простое серое платье, от которого мастер Иглы упал бы в обморок, закатывала рукава, вооружалась лопаточками и ведром с водой и с удовольствием копалась в земле. Это отвлекало от тяжелых мыслей, которые терзали Оникс.

 Оранжевые птички чирикали свои песенки, а сама раяна стояла на коленях, погрузив ладони в землю. И вновь в памяти возник Ран. Его слова, его поцелуи… Почему все так сложно? Так болезненно?

 Она не поняла, что произошло, лишь вскинулась изумленно, когда ее стражи упали на колени, склонив головы.

 — Светлейшая повелительница, приказывайте!

 Оникс осторожно поднялась. Прислушалась к своим ощущениям. Так и есть, цветок на спине приоткрылся. Возможно, это случилось от того, что она слишком погрузилась в воспоминания? Слишком явно представила Лавьера?

 Она торопливо смахнула с ладоней землю и вытянула ногу, приподнимая подол.

 — Вы можете снять это? — указала на цепочку, обвивающую лодыжку.

 Страж покачал головой, и в его глазах было столько искреннего сожаления, что Оникс изумилась.

 — Простите, Светлейшая, — пес прижал ладонь к груди. — Это не в моей власти! Я отдам за вас жизнь, только прикажите! Но цепь может снять лишь императорский маг или тот, кто ее надел.

 Оникс облизала губы, оглянулась. Но в саду было по-прежнему пусто.

 — Оставайтесь здесь, — она торопливо бросила садовую лопаточку, отряхнула ладони. — Вы поняли? Не ходите за мной!

 И пошла к выходу, пытаясь не оглядываться и сдержать ликование. У нее получилось! Получилось! Она смогла приоткрыть лепестки лори, смогла! Правда, уже в коридоре цветок снова сомкнулся, и Оникс юркнула на галерею, надеясь убежать от своих стражей. Цепочка на лодыжке не даст ей покинуть дворец, Оникс слишком хорошо знала действие магических арканов. Но ей до тошноты надоели стражи, что везде таскались за ней, надоели их лица и темные силуэты надсмотрщиков. Даже маленькая свобода уже радовала раяну, и она почти улыбалась, идя по открытому переходу между крылами дворца. Отсюда был виден парк, и здесь пахло зарождающейся весной: влажной землей и пушистыми почками на деревьях.

 В Обители Скорби это было любимое время Оникс. Начало весны, ожидание нового чуда…

 Она глубоко вдохнула, бросила быстрый взгляд в парк. И нахмурилась. Трое сумеречных смеялись, окружив Рию, девушка билась в кольце, пытаясь вырваться и испуганно вскрикивая.

 Не раздумывая, Оникс приподняла подол и кинулась к лестнице, ведущей в парк.

 — Отпустите ее! — выкрикнула Оникс, приближаясь к Сумеречными гневно сжимая кулаки. От быстрого бега перехватило дыхание. — Немедленно!

 — И кто это у нас тут такой смелый? — псы насмешливо осмотрели ее простой наряд, волосы, собранные в пучок, землю, оставшуюся на ладонях. Тот, что заговорил — высокий, светловолосый парень, снова рассмеялся. — Смотрите, эта тоже хочет поиграть. Сама пришла!

 — Ух ты, эта просто красавица. Где ты от нас пряталась, милая?

 Он двинулся к раяне и та отпрыгнула. Пес снова рассмеялся.

 — Не бойся, мы добрые, поиграем и отпустим, — блондин снова улыбнулся. Он был молодым, привлекательным, но его намерения вызывали у девушки лишь отвращение. И к сожалению, лори уже закрыл свои лепестки, так что повлиять на сумеречных у раяны не получалось.

 Она испугано огляделась, уже жалея, что оставила своих стражей в зимнем саду. Риа смотрела на Оникс перепуганными глазами, терзая край своего передника.

 — Мы уходим, — Оникс подняла подбородок, окидывая псов гневным взглядом. — Отойдите с дороги!

 Псы ухмылялись, пересматривались. Блондин улыбнулся и резко схватил раяну, прижал к себе.

 — Горячая какая, — протянул он, всматриваясь в ее глаза. И нахмурился, видимо, начиная что-то понимать. Оникс попыталась вырваться, но блондин держал крепко. — Ты кто такая? — выдохнул он.

 — Никто! — со злостью бросила Оникс, вырываясь из его рук.

 — Клир, вот проклятье! Верховный.— Второй сумеречный выругался сквозь зубы, и блондин так резко разжал руки, что Оникс не удержалась на ногах и плюхнулась на парковую дорожку. Повернула голову. К ним шли Лавьер, Баристан и мужчина со шрамом - Кристиан. У Рана лицо застывшее, в глазах снова чья-то смерть. И, кажется, даже блондин это понял, потому что резко побледнел, словно из него разом выкачали всю кровь. Черные плащи, подбитые мехом, развевались от холодного ветра, тускло блестели ножны оружия. И несмотря на стремительность движений, все трое двигались совершенно беззвучно, словно и не люди вовсе.

 Не произнесся ни слова, Лавьер ударил блондина по лицу, на черной перчатке осталась кровь.

 — В подземелье.

 — Но они всего лишь прислужницы… — В глазах сумеречных страх смешался с гневом.

 Ран присел перед Оникс. Все произошло так быстро, что она даже не успела встать. Поднял ее на руки, всматриваясь в синеву глаз.

 — Я не ударилась, — тихо сказала раяна.

 — Ты прикоснулся к Светлейшей, Клир, — холодно произнес Баристан.

 — Но… — блондин побелел еще больше. — Я не знал! Она одета, как обычная девка!

 — Я запретил трогать женщин во дворце, — Лавьер перевел взгляд на сумеречного. — Любых. — Посмотрел на мужчину со шрамом, тот кивнул.

 Клир облизал мигом пересохшие губы, склонил голову.

 — Я приношу свои извинения Светлейшей повелительнице, — сипло произнес он. — Готов понести наказание за нанесенное оскорбление и кровью смыть свой позор.

 Оникс изумленно моргнула.

 — За мной. Все, — Баристан повернулся ко дворцу.

 Лавьер, не отпуская Оникс, двинулся к лестнице. Она перевела на него изумленный взгляд.

 — Ран? Что с ними будет?

 — Их накажут.

 — Но…

 — Оникс, — он поставил ногу на ступень. — Их накажут. Это не обсуждается.

 — Конечно. У тебя ничего не обсуждается, — бросила Оникс. — Отпусти меня.

 — Я боюсь, что ты снова куда-нибудь побежишь, — усмехнулся Лавьер. — И снова попадешь в неприятности.