Перо фламинго - Наталия Орбенина

Северов сказал – и подивился, насколько внимательно выслушал его собеседник. Лицо Аристова исказила боль и отчаяние, которые он даже и не пытался скрыть.

– Стало быть, не хочет жить! – ужаснулся Егор.

И в этот миг из шатра донесся слабый стон. Мужчины подскочили и бросились туда. Аристов резко отбросил полог, и розовый свет заходящего солнца осветил верблюжий тюфяк и полуживое тело, распластанное на нем. Даже мягкие лучи солнца не умалили чудовищной бледности лица Серны. Она с трудом приподняла веки, и, по-видимому, на это ушли все её силы. Она повела взором, огляделась, и взгляд её стал вполне осмысленным. Серафима хотела что-то сказать, но засохшие губы склеились, как старая бумага, кровоточили, не давали вырваться словам. Она застонала, заметалась на своем жалком ложе. Северов поспешил в угол, куда положил свой саквояж, наполненный скляночками, мешочками, коробочками. Немного там пошарил, что-то звякнуло, и вот он уже склоняется к изголовью больной с очередным чудодейственным питьем. Губы пришлось разжимать пальцами, чтобы спасительная влага попала в рот. Глоток, еще глоток. Закашлялась, ничего, это уже хорошо. Еще немножечко, еще чуть-чуть.

Серна начала дышать глубже, ровней. Северов приподнял её голову и устроил поудобней. Егор тихо приблизился и взял за руку. От этого теплого и нежного прикосновения она вздрогнула так, как если бы по её телу пустили ток. Северов бросил на них быстрый и цепкий взгляд. Он понял, что его пациенты его не замечают, и выскользнул вон. Только колыхнулся полог палатки, который тот аккуратно прикрыл за собой.

– Серна! – позвал Егор и придвинулся к ней.

Она замотала головой, и в уголках её некогда прекрасных глаз вскипели слезы.

– Не смей! Слышишь! Не смей умирать! Вспомни, для чего нам явился Альхор. Это великое чудо, он подарил нам нашу любовь! И вот теперь ты просто оставляешь меня наедине с этим пожаром!

– Зря, зря мы ушли, – прохрипела наконец Серафима. – Наша участь – бездна, мы упустили её!

– Наша бездна – наша любовь, и мы действительно упали туда. Пусть там нет дна, пусть она бесконечна!

И он осторожно поцеловал её. Серна вздрогнула, на щеках проступил румянец, дыхание участилось. Она попыталась приподняться. Но Аристов предугадал её движение и подхватил, увлек в свои объятия. Он осыпал её поцелуями, веря, что каждый из них передает ей частицу его воли к жизни. И, о чудо, она и вправду вдруг ощутила, как волны неведомой силы увлекают её из тьмы, куда она уже почти погрузилась. Словно могучая рука в самый последний момент вырвала её из могилы. Серна вскрикнула, рывком села и ответила Аристову потоком исступленной страсти.

Густая тьма объяла бескрайние пески, стоянку бедуинов, сонных верблюдов, которые, подвернув коленки, сбились в бесформенную мохнатую груду. Северов одиноко сидел у огня. Он опять готовил какое-то снадобье, перебирал травинки, пересыпал порошки. Иногда он поднимал голову и прислушивался к звукам, доносившимся из шатра неподалеку. Но там давно все стихло. Северов покончил с отварами, подошел к верблюдам и устроился у теплого бока одного из животных. На рассвете его разбудили осторожные шаги Аристова. Егор покинул шатер, и лекарь снова занял там свое место около больной. То, что за эту ночь произошло невероятное чудесное преображение, было видно невооруженным глазом. Не надо было обладать медицинскими познаниями, чтобы понять: жизнь снова возродилась в этом теле. Правда, Серна еще оставалась слабой, но теперь уже за неё можно не волноваться. Вернулся Егор. Он принес воды, и вдвоем они омыли лицо, руки, шею и плечи Серны. Женщина оживала прямо на глазах. Прохладная влага питала иссушенную кожу, на щеках пробивался робкий румянец, в глазах появился легкий блеск.

– Вы волшебник, доктор! – с волнением произнес Егор.

Северов вздрогнул, он уже позабыл, когда его величали доктором в последний раз.

– Вы должны вернуться к медицинской практике, вы должны заняться наукой! – продолжал Аристов.

– Иногда не только лекарства и доктор являются спасителями. Подчас неведомое возвращает человека из небытия.

– Что вы имеете в виду? – насторожился собеседник.

– Наши чувства. Порой они столь сильны, что совершают чудеса.

Северов деликатно не назвал вслух то чувство, что спасло его пациентку. Да, он узнал их тайну, но он врач, а врач обязан хранить тайну больного!

– Но я имел в виду не просто чувства, которые приходят к нам, а те, которые необычайным, таинственным образом усилились под воздействием неведомых, непонятных сил, – продолжал Северов, намеренно не глядя собеседнику в глаза. Казалось, все его внимание поглощено уходом за больной.

Аристов молчал, не зная, стоит ли посвящать собеседника в еще одну тайну.

– Ну признайтесь, Егор Федорович, ведь вы были там? – Северов опустил склянку с питьем, и мужчины внимательно смотрели друг на друга. – Ведь Альхор явился вам, правда? Я вижу это по вам обоим, вы переменились, сильно переменились и не только жажда и жара тому причиной!

– Да. Вы угадали, мы попали в Альхор, – медленно, с расстановкой ответил Аристов. Ему не хотелось говорить о мистическом городе. Он не знал, как рассказать, как осмыслить увиденное. Весь разум его противился впечатлениям. Теперь, когда мучения остались позади, все больше и больше крепло желание отнести сие событие к известному явлению фата-морганы и собственному полубезумному состоянию.

Северов же от слов Егора пришел в неописуемое волнение.

– И вы видели ее? «Сестру Ужаса»? – прошептал доктор.

Аристов кивнул и тотчас почувствовал, как тот неописуемый страх, который он испытал при виде каменного чудовища с его зловещей улыбкой, вновь заполоняет его сознание.

– И Белую львицу с голубыми глазами?

Аристов с усилием кивнул.

– И ход в преисподнюю тоже открылся вам? – едва прошептал Северов.

И тут Аристов понял, что его собеседника тоже обуревает безотчетный страх. Но страх этот имел странное свойство. Он порождал неистребимое желание вернуться и пережить все вновь. Или ринуться в бездну таинственного колодца среди колонн-гигантов.

– Стало быть, он есть! И это не бред безумных! – Северов заметался по шатру, да так, что больная с беспокойством открыла глаза. – Как он исчез? Вы обернулись, а его уже нет? Ведь так? Так?

– Так, – подтвердил Егор.

О, как ему теперь стала понятна странная жизнь этого несчастного человека, который упустил свой шанс приобщиться к неведомому, нечеловеческому, и теперь отчаянно пытается повторить все вновь. Неужели и он теперь обречен на подобные мучения?

И чувство неведомого братства, тайного единства возникло между ними. Теперь их навеки связало редкое свойство, которым обладали единицы – они превратились в граждан Альхора.