История нравов. Эпоха Ренессанса - Эдуард Фукс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И однако, несмотря на совпадение этого обычая у крестьян и у бюргерства, все же существовало значительное различие, а именно в конечной цели и поэтому в самом существе дела.
Можно констатировать, что в разных местностях крестьяне устраивали своих достигших зрелости дочерей в возможно отдаленных комнатах. Отсюда следует, что здесь рано или поздно молодые люди в самом деле сходились, что они не обнаруживали никакой сдержанности, а удовлетворяли свою страсть с бешенством животных.
В среде бюргерства этот обычай носил по существу иной характер и осуществлялся на деле поэтому иначе. Хотя в нашем распоряжении лишь очень скудный материал, все же мы с некоторым основанием можем утверждать что если девушка из этих кругов впускала к себе в комнату один или несколько раз симпатичного ей кавалера и даже в конце концов разрешала ему лечь с ней на одну постель, то это еще не значило, что молодые люди в самом деле сходились. Ибо каждое явление имеет свою собственную логику. А эта логика приводила к тому, что в бюргерской среде этот обычай был не более как примитивной и грубой формой флирта. Это доказывается не только целым рядом выражений, относящихся к этому обычаю, но и тем, что, как мы видим из процесса Варвары Лёффельгольц, при этих ночных свиданиях присутствовала на краю постели dame de garde (дежурная дама). Разумеется, этот ангел-хранитель буржуазного кодекса приличий был настолько благоразумен, что неоднократно оставлял комнату, очевидно, с той целью, чтобы дать больше простора интимным шуткам и забавам обоих флиртующих.
Это, конечно, не исключает того, что условие воздержания, которое влюбленная мещаночка ставила претенденту на ее руку – или на ее состояние! – порой и не соблюдалось. Неисполнение этого обещания было даже, вероятно, довольно обычным явлением, и даже в «лучших семействах» в конце концов не довольствовались нежными ласками или удовлетворением эротического любопытства и т. д., а требовали всего и позволяли все. Жаждущие любви люди, одаренные здоровыми чувствами, просто не в силах устоять перед сильным искушением при таких благоприятствующих ему обстоятельствах. Это одинаково приложимо к юноше и к девушке, и в этом отношении даже самые благовоспитанные мещанки не составляют исключения. Отсюда следует далее, что девушка, практиковавшая этот обычай, часто бывала менее довольна мужчиной, исполнившим данное обещание, чем мужчиной, не сдержавшим своего слова, но оправдывавшимся тем, что при виде таких прелестей даже самые честные намерения тают, как воск в огне.
Прибавим к этому еще то, что уже и тогда умели предотвращать последствия, о чем свидетельствуют сотни разных поговорок, бывших у всех на устах и сохранившихся в продолжение столетий. Но даже если в городе речь шла не о том, о чем в деревне, если здесь было лишь следствием то, что там считалось главной целью, то все же следовало бы наконец привыкнуть при оценке также и бюргерства в прошлом истолковывать такие понятия, как женское целомудрие, женская нравственность иначе, чем ныне принято, и иначе, чем это до сих пор делали романтики – апологеты прошлого, отчасти преднамеренно, отчасти по невежеству.
Если в бюргерстве «пробные ночи» были, по существу, не чем иным, как примитивной формой флирта, то у дворянства, где этот обычай также существовал, они служили не только флирту, но, как и у крестьянства, средством взаимного испытания. В этом классе означенный обычай также восходит к очень древним временам, ибо вся рыцарская героическая легенда положительно изобилует подобными примерами. Мы находим их повсюду: в песне о Гудрун, в Парцифале, в легенде о Лоэнгрине, в песнях французских трубадуров и немецких миннезингеров, в испанских романсах – словом, везде. Все эти литературные данные говорят нам о том, что девушка охотно разделяет ложе богатыря, или о том, что она не менее охотно дает ему место на своем, чтобы после «испытания» согласиться на брак с ним.
В песне о Гудрун о помолвке короля карадинов с сестрой Гервига говорится: «Она сдалась не без колебаний, как обычно поступают девушки. Ему предложили ее любовь, и витязь молвил: „Она мне нравится, я постараюсь ей так служить, что меня найдут на ее ложе“. Рыцарь и девушка помолвились и с нетерпением ожидали пришествия ночи: тогда оба они испытали тайное блаженство».
«Испытание» Эльзы Брабантской в «Лоэнгрине» описывается следующим образом: «Когда Эльза Брабантская, эта прекрасная, целомудренная девушка, была ночью приведена к князю, которому она была люба, императрица сама сопровождала ее к постели. Комната была разукрашена коврами, кровать блистала красным золотом и богатыми шелками. Одеяла были затканы разными животными. На это ложе легла девушка, чтобы испытать сладость любви. Пришел и император, приказал прислуге покинуть комнату и простился с молодыми. Девушку раздели, и витязь прижал ее к себе крепко и нежно. Больше я ничего не скажу, скажу только, что он нашел то, чего искал».
О таком добрачном половом общении между благородной дамой и рыцарем свидетельствуют также многочисленные народные песни. Как на пример мы укажем на заключительные стихи старонемецкой поэмы «Сокол», облекающие в самые простые слова самую интимную тему: «Он сел к ней на траву и сделал ей сладко-больно. Он искал любви и нашел ее. Сладкая любовь обоих связала».
Существование «испытания» в дворянской и княжеской среде доказывается не только изящной литературой, но и документальными данными. Так, император Фридрих III после помолвки с принцессой Леонорой Португальской получил от ее дяди, короля неаполитанского Альфонса, послание, в котором тот предлагал ему немедленно же подвергнуть племянницу «испытанию», потому что если оно состоится в Германии и если молодая дама не окажется во вкусе императора, то родне придется заплатить за ее дорогостоящую «обратную доставку». Вот соответствующее место этого письма: «Ты увезешь мою племянницу в Германию, и если она тебе не понравится, то ты ее пошлешь обратно или бросишь ее и женишься на другой, поэтому устрой брачную ночь уже здесь, чтобы, если она тебе понравится, ты мог бы ее взять с собою как приятный товар, а если нет, то оставить ее нам как обузу».
В нашем распоряжении имеется даже документальное указание на неудачное княжеское «испытание». Мы имеем в виду «испытание», устроенное в продолжение полугода графом Иоганном IV Габсбургским Герцлауде фон Раппольдштейн в 1378 году. В данном случае вина была его. «Испытание» окончилось безуспешно, так как, по заявлениям дамы, на которой должен был жениться граф Габсбургский, последний в продолжение шести месяцев не обнаружил своей мужественности. Этот отрицательный результат был оформлен, и бумага передана даме, очевидно, чтобы не
