Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О жизни - Лев Толстой

Вариант пятый.221

НЕПОСТИЖИМОСТЬ СТРАДАНІЯ ДЛЯ ЛЮДЕЙ, ПРИЗНАЮЩИХЪ ЖИЗНЬ ВЪ СУЩЕСТВОВАНIИ ЛИЧНОСТИ, ЕСТЬ НОВОЕ И САМОЕ СИЛЬНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО НЕСКОНЧАЕМОСТИ <ЗЕМНОЙ> ЖИЗНИ.

<Но положимъ, скажутъ люди, не разумѣющіе жизнь, что можно тѣмъ или другимъ способомъ, или увѣривъ себя въ нескончаемости жизни, или суетой и заботами жизни222 скрыть отъ себя ужасъ смерти и жить, не боясь ея, но страданія?>

«Но хорошо, положимъ, что жизнь наша здѣсь есть постоянное, непрекращающееся увеличеніе разумной и любовной силы, начавшееся до этаго существованія и переходящее со смертью въ другое невидимое нами, положимъ, что это такъ, какое же при такомъ пониманіи жизни имѣютъ смыслъ страданія? Тѣ безцѣльныя, безсмысленныя страданія, которымъ подвергаются почему то одни люди и избавляются другіе; и страданія такія, которыя не могутъ быть ни для кого нужны и вмѣстѣ съ тѣмъ ужасныя и жестокія? Не смотря ни на какія разсужденія они возмущаютъ нашу душу и явно несомнѣнно показываютъ намъ безсмысленность нашей жизни». Зачѣмъ нужно, чтобы изъ сотенъ тысячъ семей именно это одно жило именно въ это время въ томъ домѣ, въ которомъ была труба съ сажей и одна лѣстница и чтобы на глазахъ матери сгорѣли ея дѣти и она сама перенесла бы тѣ страшныя мученія обжоговъ, въ которыхъ она умерла? Зачѣмъ надо именно этому солдату изъ тысячи попасть подъ ядро, оторвавшее ему обѣ ноги, и быть брошену на полѣ сраженія и умирать въ страшныхъ мученіяхъ? Зачѣмъ именно этому попасть въ одиночное заключеніе и, забытому тамъ, просидѣть 20 лѣтъ? Зачѣмъ кондуктору попасть въ крушеніи поѣзда подъ краны паровика, чтобъ ему медленнымъ огнемъ выжигало внутренности? Зачѣмъ надо землѣ провалиться именно подъ Лисабономъ или Вѣрнымъ и заживо зарыть невинныхъ людей? Зачѣмъ тифоны, наводненія, голодъ, чума, болѣзни, мучающіе и губящія однихъ и обходящія другихъ? Зачѣмъ <наконецъ> страданія холода, голода – нужды и борьбы противъ нея? Зачѣмъ муки дѣторожденія? Зачѣмъ случайность страданія дѣтей младендевъ?» спрашивали себя еще въ самой глубокой древности и до сихъ поръ не могутъ не спрашивать люди. И люди, не понимающіе жизни, признающіе жизнь только въ существованіи здѣсь отъ рожденія и до смерти, никогда не могутъ получить никакого отвѣта на эти вопросы. A отвѣты на эти вопросы необходимы для жизни. Безъ этихъ отвѣтовъ нельзя жить.

И не находя отвѣтовъ на эти вопросы, люди не понимающіе жизни говорятъ – жизнь не можетъ быть нѣчто разумное, жизнь безсмысленна.

Съ глубочайшей древности еще люди себѣ ставили эти вопросы. Зачѣмъ общія людямъ страданія нужды и борьбы съ нею, необходимость страданій труда (такимъ трудъ ручной представлялся въ древности), зачѣмъ муки дѣторожденія, зачѣмъ страданія дѣтей и случайность страданій однихъ, а не другихъ? И наша библейская мудрость отвѣчала, что страданія нужды и дѣторожденія это наказаніе, искупленіе прежняго грѣха, a страданія дѣтей и случайность страданій это наказаніе за грѣхи родителей. Если мы находимъ въ страданіяхъ человѣка, предающагося порокамъ и излишествамъ, тотъ смыслъ, что эти страданія какъ бы научаютъ его тому воздержанію, которое нужно для его блага, если мы находимъ въ страданіяхъ злаго человѣка, дѣлающаго зло другимъ, тоже предостережете въ его ложной дѣятельности, какъ бы далеко мы не прослѣживали ту связь, которая находится между причинами дурной жизни и слѣдствіемъ ея, страданіями, въ большинствѣ страданій, мучающихъ людей, мы не можемъ видѣть этой связи, и страданія представляются намъ прямо безсмысленной жестокой потѣхой какой то злой силы, мучающей на право и на лѣво того, кого вздумается.

Предположенія о томъ, что есть справедливый Богъ, награждающей и карающій, не разрѣшаетъ противорѣчія, п[отому] ч[то] если Богъ караетъ и награждаетъ людей тамъ за страданія здѣсь, то онъ дѣлаетъ это только п[отому], ч[то] онъ справедливый. Если же онъ справедливый, то онъ не могъ и подвергать людей незаслуженнымъ страшнымъ страданіямъ, какъ мы это видимъ на дѣтяхъ. То, что Богъ взыскиваетъ на дѣтяхъ грѣхи родителей, ничего не объясняетъ, если люди начинаютъ жить здѣсь. Ребенокъ ни въ чемъ не виноватъ, за что же съ него сдираютъ съ живаго кожу? Богъ, карающій и мучающій невинныхъ есть Богъ не только несправедливый, но злой и неразумный, т. е. нѣтъ Бога. Предположеніе же о томъ, что страданія суть слѣдствіе нашихъ заблужденій, объясняетъ только очень малую долю страданій такихъ, связь которыхъ съ заблужденіями намъ очевидна. Но и при этомъ объясненіи оставляетъ главный вопросъ безъ отвѣта. Хорошо, я страдаю отъ головной боли, отъ того, что я выпилъ вина, или я вернулся съ разбитымъ лицомъ отъ того, что пошелъ драться на кулачки; тутъ есть выводъ о томъ, что не надо пить и не надо драться, и страданія имѣютъ объясненіе. Но если я и пойму, что страданія мои отъ голода или отъ заключенія въ одиночной тюрьмѣ или отъ пожара, или отъ раны на войнѣ происходятъ отъ дурнаго устройства общежитія людей, я вижу несомнѣнно, что мои усилія переустроить не могутъ избавить меня отъ этихъ страданій, объясненіе это оставляетъ въ сторонѣ главный и единственно важный для меня вопросъ, почему это страданіе должно было постигнуть именно меня и что мнѣ дѣлать, чтобы его не было.

Но есть еще другіе и самые обычные роды страданій, при которыхъ объясненія уже не только ничего не даютъ, но какъ будто даны только для того, чтобы посмѣяться надо мной. Я изувѣченъ въ провалившемся Вѣрномъ, п[отому] ч[то] таковы геологическіе законы, или я страдаю отъ сифилиса, п[отому] ч[то] мой отецъ былъ боленъ, a болѣзнь наслѣдственна или п[отому] ч[то] въ меня залетѣла такая то бактерія.

Вариант шестой.223

НЕОБЪЯСНИМЫЯ СВОИМИ ОШИБКАМИ И НИЧѢМЪ НЕОПРАВДЫВАЕМЫЯ СТРАДАНIЯ ЛЮДЕЙ СУТЬ НОВОЕ И САМОЕ СИЛЬНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО НЕКОНЧАЕМОСТИ ЖИЗНИ.

«Но хорошо, положимъ, что жизнь истинная не есть жизнь личности, начинающаяся и кончающаяся здѣсь и что потому смерть не нарушаетъ разумнаго смысла жизни, но страданія, испытываемыя людьми въ этой жизни, страданія безцѣльныя, случайныя, ничѣмъ неоправдываемыя страданія? Достаточно однихъ этихъ страданій для того, чтобъ разрушить всякій разумный смыслъ, приписываемый жизни?» говорятъ люди, указывая на тѣ ужасныя, ничѣмъ необъяснимыя страданія, которыя со всѣхъ сторонъ окружаютъ насъ. Зачѣмъ землѣ надо провалиться именно подъ Лисабономъ и Вѣрнымъ и зарыть живыми невинныхъ людей – дѣтей? Зачѣмъ одной матери изъ 1000 на своихъ глазахъ потерять всѣхъ дѣтей и самой обгорѣть и умерѣть въ страшныхъ страданіяхъ? Зачѣмъ всѣ эти наслѣдственныя страданія и болѣзни? спрашиваютъ себя люди и не находятъ разумнаго отвѣта.

<И человѣкъ спрашиваетъ и испытываетъ эти страданія и, глядя на страданія другихъ, спрашиваетъ себя, отъ чего и для чего эти страданія? Спрашиваетъ себя о причинѣ и цѣли этихъ страданій. И всегда человѣкъ не можетъ не спрашивать себя объ этомъ. Это первые вопросы, представляющіеся человѣку. Обыкновенно думаютъ, что разуму человѣческому свойственно вообще отъискивать причины видимыхъ ему явленій, что простая любознательность влечетъ человѣка къ исслѣдованію причинъ и слѣдствій видимыхъ явленій и что въ числѣ этихъ явленій находятся и тѣ, которыя производятъ его страданія. Но это совершенно несправедливо: человѣку не свойственно изъ простой любознательности отъискивать причины и слѣдствія всѣхъ явленій міра: изслѣдовать почему солнце встаетъ и садится и что отъ этаго бываетъ или почему у рыбы нѣтъ крыльевъ и что отъ этаго происходитъ и т[ому] подобныя явленія, которыхъ въ мірѣ безчисленное количество. Человѣку свойственно изслѣдовать только свои страданія, отъ чего и для чего они? Только свои страданія и приводятъ человѣка къ и[з]слѣдованію всѣхъ другихъ явленій міра. И съ тѣхъ поръ, какъ существуетъ міръ, человѣкъ не переставалъ и не перестаетъ изслѣдовать причину страданій и изыскивать средства избавленія отъ нихъ. Въ этихъ изслѣдованіяхъ и вытекающихъ изъ нихъ дѣятельности и состояло и состоитъ все познаніе человѣка. Съ самаго перваго проблеска сознанія человѣкъ и человѣчество, поражаемые страданіями, старается познать причину его, чтобы предотвратить это страданіе, если оно не нужно для его блага и выучиться переносить его и уменьшить его, если онъ познаетъ, что страданіе это необходимо для его блага. Вся жизненная животная дѣятельность человѣка есть ничто иное какъ избавленіе себя отъ страданій, причина которыхъ понята, и перенесенiе и облегченіе страданія, цѣль котораго постигнута. Вся личная жизнь человѣка отъ пробужденія и до сна, отъ рожденія и до смерти наполнена именно этимъ.>

Казалось бы человѣкъ до такой степени окруженъ со всѣхъ сторонъ страданіями своими и чужими, до такой степени его наслажденiя связаны не только съ чужими страданіями, но и съ своими собственными, что пора бы человѣку привыкнуть къ страданію какъ къ неизбѣжному условію жизни и не спрашивать себя, зачѣмъ страданіе. Не удивляться страданію, какъ чему то неожиданному, чему то такому, чего не должно быть. Человѣкъ вѣдь никогда не спрашиваетъ себя, зачѣмъ противоположное страданію, зачѣмъ наслажденіе? <Сколько бы не думалъ человѣкъ о неизбѣжности страданія, онъ никогда не можетъ перестать смотрѣть на него какъ на то, чего не должно быть, всегда спрашиваетъ себя зачѣмъ оно?>