Изумрудные зубки - Ольга Степнова

– Цыпа, ...ть! – Глеб согнулся от боли, полежал немного в теплой вонючей жиже, отдышался и встал. Осклизлая масса стекала у него с рук, с лица, с тела, и капала на пол. Мухи устроили вокруг него восторженную вакханалию. Свиньи жались в углу. Петух за перегородкой шипел и готовился к новой атаке.

Это был ад. И из этого ада нужно было выйти с зарубленной курицей. Чтобы не остаться голодным.

– А-а-а-а!!! – заорал Афанасьев, перепрыгнул через перегородку, схватил с пола топор и начал носиться по сараю, беспорядочно вонзая его в крепкие стены. Веером полетели щепки, петух куда-то пропал, живность слегка притихла, перестала квохтать, метаться и хрюкать. Очевидно, она приготовилась к неминуемой смерти.

Дверь внезапно открылась. Глеб замер с занесенным над головой топором.

На пороге, перекрыв доступ дневному свету, стояла Луиза. Ее маленькие глазки смеялись.

– Цыпа! – заорал Афанасьев. Оставалась самая малость – опустить топор на ненавистную Луизину голову, но Афанасьев не смог. Он сник, обмяк и отбросил холодное оружие в сторону. В этот момент, словно исполнив заключительный аккорд в схватке, его в задницу больно клюнул петух.

– Ухойдокался, миленький, – сердобольно вздохнула Луиза, поднимая топор. – И сарай ухойдокол! – Она осмотрела разгром, перья, щепки и дрожащую живность. – Что, Колька тебя поклевал?

– Поклевал, – плаксиво пожаловался Глеб, потирая укушенный зад.

– Он боевой, – одобрительно засмеялась Луиза. – Чужих не любит. Ты что ж, не одной куры не зарубил?

– Не зарубил, – Глеб боялся на нее посмотреть. – Но я старался! Я хотел! Я ловил!

– Ну ничего, потренировался немного и ладно. В следующий раз получится. – Луиза была настроена очень доброжелательно. – Иди в теплицу, огурцов для засолки нарви. – Она сунула ему в руки эмалированный таз.

Огурцы и теплица!! Это звучало музыкой после сарая с курами, свиньями и кролами.

Глеб схватил таз и вприпрыжку побежал к огромной, бликующей на солнце стеклами, теплице.

– Ополоснись из бочки, Арсенчик! – крикнула ему вслед Луиза. – Ты похож на какашку, а я Зинке уже похвасталась, что меня полюбила московская знаменитость!

– Не пущу!!

Сычева схватила Таню за плечи и силой уложила в постель.

– Не пущу, даже не думай! Эта Инга – просто подсадная утка, на которую бандиты пытаются выманить тебя из норы!

– Но ведь я уже была у них в руках! А они меня выбросили за ненадобностью! Нет, эта женщина не имеет к бандитам ни малейшего отношения, я чувствую!! – Таня увернулась от рук Сычевой, встала и, пошатываясь, начала одеваться.

– Чувствует она! С разбитой головой, ободранными коленками, она чувствует! Не пущу!! – Сычева выхватила у Тани юбку.

– И я не пущу! – Татьяна схватила с кресла блузку и спрятала ее за спиной.

– Да поймите вы, это единственный способ что-нибудь узнать о Глебе! – чуть не плача сказала Таня и огляделась в поисках еще какой-нибудь одежды. – Это единственный шанс! И потом... ты же сама говорила, что Афанасьев не способен ни на какие опасные игры, может, его все-таки какая-нибудь влюбленная баба похитила? А все остальное – это недоразумения и случайные совпадения? – Не найдя никакой одежды, Таня присела на край кровати и опять приложила ко лбу мокрое полотенце.

– Танька, очнись! – Сычева потрясла ее за плечо. – И перестань городить чушь! Мы оказались в обойме событий, которыми дирижируют очень крутые ребята. Ты не должна быть дурой! Очнись! Я не позволю тебе рисковать. Я позвоню Карантаеву! Пусть он поедет на эту встречу. Наверняка, там тебя поджидают вчерашние головорезы!

– Они меня выбросили! Я им не нужна! – Таня снова вскочила и заметалась по комнате в поиске вещей, но она сама так организовала их жизненное пространство, что вся одежда была разложена во встроенных шкафах в коридоре, а в комнате не было ничего лишнего.

– Я не знаю, почему тебя выбросили из машины. Наверное, на тот момент им нужнее была я с диском. Но ведь они могли и тебя здорово пощипать на тему – где камни! Ты никуда не поедешь. А я звоню Карантаеву и сообщаю про Ингу, которая хочет поговорить с тобой о Глебе в условленном месте, в условленный час! Это его работа – рисковать жизнью. А мы сейчас вместе пойдем на кухню пить чай. Правда, вешалка? Иди, ставь чайник и зови из кладовки Попелыхина, пусть присоединяется.

Татьяна тщательно оттерла руки от краски, помыла кисточки и пошла на кухню.

Там, возле распахнутого настежь навесного шкафчика, стоял огромный мужик и, наклонив голову набок, внимательно рассматривал пустые полки.

Татьяна вздрогнула, но заорать не успела. Мужик обернулся и оказался старым знакомым – Тарасом.

– У меня по-прежнему пропадают продукты, – невозмутимо сообщил он Татьяне. На нем был все тот же коротковатый, маловатый костюм из синей джинсы, волосы были все так же растрепаны, а глаза смотрели слишком насмешливо для того, чтобы поверить, что он сильно рассержен.

– Какого черта вы тут делаете? – глупо возмутилась Татьяна.

– Вообще-то, я тут живу, – стараясь быть вежливым, напомнил Тарас.

«Циклоп!», – подумала вдруг Татьяна. Огромный, неуклюжий, почему-то не очень злой и синеглазый циклоп. Отчего-то он раздражал Татьяну. Даже папины нотации не так раздражали ее, как этот гигант.

– И я тут живу, – парировала она.

– Вы снимаете у меня комнату, причем бесплатно!

– Я у Веранды ее снимаю! – буркнула Татьяна, налила в чайник воду и поставила его на плиту. – А вы, наверное, еще даже не вступили в права наследства. Ведь ваша бабушка умерла недавно?

– Как бы то ни было, вы не имеете права лопать мои консервы. Очень дорогие и дефицитные, между прочим.

– Это китайская тушенка-то дорогая и дефицитная? – искренне развеселилась Татьяна.

– С чего вы взяли, что это была тушенка? – циклоп вдруг широко улыбнулся.

– Ну конечно, сейчас вы скажете, что это было мясо дикой коровы, пропущенное через желудок занесенного в красную книгу белого бегемота, что оно стоит бешеных денег и его не купишь ни в супермаркете, ни на рынке! – Татьяну вдруг разобрала такая злость, что захотелось перебить все разномастные тарелки и чашки на этой убогой кухне. – Конечно же, вы так скажете! – Она по-дурацки и очень провинциально топнула длинной джинсовой ногой в разношенной тапке.

– Нет, я так не скажу. Я скажу, что это были восхитительно вкусные, консервированные личинки тутового шелкопряда. Это редкий деликатес, он действительно дорого стоит, и его действительно не купишь ни в супермаркете, ни на рынке. Я привез эти консервы из Южной Кореи и специально хранил здесь, чтобы друзья не приставали с просьбами угостить.

– Личинки, – прошептала Татьяна и вдруг поняла, что первый раз в жизни падает в обморок. Пол под ногами поехал, желудок подступил к горлу, а в ушах появился противный гул.

– Эй! – где-то далеко проорал циклоп. – Эй, эй... как вас там!..

Она позорно свалилась на его огромные руки и не осталось в ее организме ни капельки силы воли, чтобы воспротивиться этому.

Очнулась Татьяна от звонких и сильных шлепков по щекам. В нос тыкалась ватка, источающая резкий запах парфюма. Татьяна закашлялась, открыла глаза и обнаружила себя лежащей на кухонном полу. Голову ее поддерживали ладони циклопа, над ней склонилась обеспокоенная Сычева, это она шлепала ее по щекам и тыкала в нос вонючую ватку.

– Вешалка, вешалка, ты чего, вешалка? – бормотала Сычева. – Чего это ты тут вырубаешься? Я захожу чайку попить, а ты тут лежишь в объятиях этого... этого... Я думала, началось уже – мочиловка началась, завизжала как резаная, и он с перепугу на пол тебя уронил. Ты ничего не сломала? Спина не болит?

– Убери эту дрянь, – Татьяна отпихнула настырную руку с ваткой.

– Вовсе это не дрянь, – обиделась вдруг Сычева. – «Живанши», новинка сезона. Самый модный аромат этой осени. Что бы ты в этом понимала, вешалка! А это твой новый бойфрэнд? – указала она на Тараса.

– Это циклоп Тарас, познакомься, – прошептала Татьяна, даже не пытаясь встать. У нее, действительно, болела спина и ломило плечо. – Тарас хозяин этой квартиры, второй хозяин, кроме Веранды. Периодически он тут появляется, чтобы освежить в памяти образ покойной бабушки. У него бабушка тут жила, а потом, того, скончалась. Вот, комнату в квартире ему оставила.

– Ну, собака Флек у нас уже есть, переживем и циклопа Тараса, – вздохнула Сычева и с наслаждением понюхала ватку.

– Помнишь, мы ели китайскую тушенку? – Лежать на ладонях Тараса было тепло, удобно и очень уютно. Вставать категорически не хотелось, несмотря на холодный пол и вид на облупленный потолок.

– Помню, конечно. – Сычева хотела выбросить ватку в ведро, но передумала и запихнула ее в декольте. – Вкусная была тушенка, на икру красную чем-то похожа.