Заложница. Испытание - Вера Чиркова

– Грубияны! – возмутилась Уатель на невидимых пока хозяев острова и торопливо зашевелила пальчиками.

Дом тотчас начал выправляться, и вскоре стоял совершенно ровно. И даже вроде бы немного приподнялся, если верить возникшим у герцога ощущениям. А еще пропали бортики у стола и обрели прежнюю свободу стулья.

– Пора идти, – махом допив остатки чая, постановил Хатгерн и нехотя встал из-за стола. – Я считаю, вещи лучше взять с собой. Возможно, нам не удастся сюда вернуться. А вы как думаете?

– Я за всем присмотрю, – непонятно откуда вынырнул на секунду Тук и так же стремительно исчез.

– Тогда нам нужно взять самое необходимое для устройства стоянки, – немного посомневавшись, произнес Ганти, и покосился на безмятежно помалкивающую ученицу.

Зря он вчера отказался говорить с ними про Шенлию, но ничего с собой поделать не мог. Это его боль и его забота, и от одной только мысли о необходимости рассказать Мин о своей ошибке в душе вспыхнул яростный протест. Он и так слишком многое потерял, чтобы еще раз собственными руками отнять у себя остатки ее уважения.

– Только оружие и немного еды, – внезапно твердо заявила эльфийка и проказливо ему подмигнула. – Не волнуйся, моряны не воры, ничего не пропадет.

Но ее неудержимо растягивающиеся в неслышном смехе губы и пляшущее в глазах зеленое пламя говорили совершенно иное.

И это очень беспокоило Харна. Слишком хорошо он учил историю герцогств, особенно ту ее часть, которая касалась объявленных войн и внезапных стычек, обид и претензий. А еще правил торговли и мирных соглашений, чтобы не понять суровую истину: начиная договариваться о чем-то с соседом или гильдией купцов, главное – не торопиться, не поддаваться на лесть и не верить всему сказанному. И твердо стоять на своем, если уверен в своих расчетах и справедливости.

Поэтому ему очень не хотелось начинать разговор с морянами с каких-либо хитростей, хотя, судя по всему, сами русалы явно пытаются получить из проверки новичков какую-то выгоду.

– Идем, – заглянули в лицо герцога загадочно блеснувшие глаза Таэльмины, а ее крепкая ладошка легла ему в руку доверчиво, как вчера вечером, когда тень не стала спорить против его самовольства.

Но никогда ей не суждено узнать, как истово жаждал в этот раз ее напарник преступить данное слово и, если бы не герцогская гордость и честь, вряд ли лежал рядом с нею бесчувственной колодой.

Харн невесело усмехнулся, забросил за плечо тощий мешок и шагнул к выходу – не пристало вожаку отряда выходить под взгляды недругов и судей, прячась за чужие спины.

Уже на крылечке стало ясно, как правильны были его ощущения, – дом действительно подрос. Теперь от второй ступеньки, которая вчера поднималась над тропкой всего на ладонь, до сыроватого, прикатанного прибоем песка было не менее двух локтей. А в нескольких шагах от дома, там, где песок был сухим и истоптанным десятками ног, стояла толпа морян и молча глядела на появившихся из дома гостей. Гости тоже смотрели на полуголых красавцев, одетых лишь в зеленоватые блестящие штаны, не доходящие им до колен, и тоже молчали, ожидая приглашения или хотя бы указания.

Наконец Хатгерн усмехнулся, ловко соскочил со ступеньки и, обернувшись к напарнице, подхватил ее на руки. Неторопливо, размеренно шагая, добрался до морян, склонил голову в приветствии и вежливо произнес:

– Добрый день!

А затем оглянулся проверить, почему замешкались его спутники, и ошеломленно замер, постепенно начиная догадываться, отчего молчат моряне… И почему домик дриад стал таким высоким.

Оказывается, теперь из-под каждого угла дома торчала когтистая лапа, смутно похожая на черепашью, только с хорошее бревно в обхвате. И все эти лапы уверенно переступали по песку, не отставая от Харна ни на шаг.

– Стоять! – махнула тень подошедшему вплотную дому, и он послушно замер, а девушка оглянулась на напарника и невинно поинтересовалась: – А дом тут поставим или отведем повыше?

– Пока не знаю, – с благодарностью принимая ее помощь, небрежно отозвался герцог, – сначала выясним, какое задание хотели дать нам уважаемые хозяева этого острова.

– Идите за нами, – на миг замялся крупный русал, стоящий в окружении более молодых соотечественников, – в наш приют.

– А дом с собой взять или тут оставить? – кротко, как его напарница, осведомился Хатгерн, не зная, радоваться проделке спутников или пора уже начинать волноваться.

Насколько он знает, обычно люди, мнящие себя сильными и могущественными, просто не переносят, когда их выставляют на посмешище те, кого они раньше считали слабаками. И вряд ли русалы в этом сильно отличаются от так нелюбимых ими гоблинов. Выходит, если после этой выходки хозяева острова постараются придумать отряду невыполнимую задачу, благодарить ему нужно будет эльфов или домового? Или все же напарницу?

– Пусть стоит тут, – поспешил ответить один из русалов, и герцогу почудилась в его голосе непонятная надежда.

– Хорошо, – сухо согласился Хатгерн, не желая пока лишний раз перечить хозяевам.

Толпа встречавших расступилась, открывая для отряда проход, а трое морян во главе со старшим отвернулись и направились вглубь острова. Харн шагнул было следом, но Селайвен вдруг придержал его за рукав и, выразительно глянув, пошел впереди отряда. Герцог чуть нахмурился, но спорить не стал, отчетливо понимая, насколько эфемерна его власть над более сильными и способными к магии спутниками. К тому же до тонкостей знающими местные законы и порядки. Поэтому звание вожака не дает Харну никакой особой власти над ними, просто никто из старших не захотел взять на себя официальное командование отрядом. Давшие ему клятву эльфы и вампир могут прекрасно обойтись и без звания вожака. Просто встанут в нужный момент впереди или сделают так, как сочтут нужным.

Дойдя до этого откровения в своих рассуждениях, герцог недовольно засопел. Обратиться в парадный портрет, как некоторые из правителей, всегда казалось ему самой незавидной долей.

И вдруг Харн ощутил, как ему на локоть ложится рука напарницы.

– Ты ничего не ощущаешь? – встревоженно шепнула она, и герцог мгновенно позабыл о всяких обидах.

– В каком смысле? – исподтишка оглядев россыпи все увеличивающихся валунов, обильно оплетенных побегами ежевики, ирги и самшита, так же тихо шепнул он.

– Почему-то это место давит, словно погост… – Тень смолкла и выразительно показала взглядом внимательно смотревшему на нее напарнику на свой браслет.

– Наверное, я толстокожий, – невесело пошутил Харн, и вдруг понял, о чем именно говорит тень.

Браслет, с которым он уже свыкся и который замечал лишь в умывальне, внезапно напомнил о себе неприятным холодком. Так бывает только в тех случаях, когда надеваешь полежавшие на холоде наручи или амулеты, но ведь артефакты они с тенью носят не снимая? Харн не удержался, приподнял рукав и взглянул на украшение, которое за эти дни стало ему неимоверно дорого как залог неразрывной связи с Таэльминой.

Первый же взгляд заставил Харна внутренне сжаться – ощущения не обманывали, с браслетом творилось нечто загадочное и тревожное. Яркие камни потеряли блеск и словно уменьшились, да и темное красноватое золото как будто выцвело и потускнело.

Герцогу неожиданно захотелось немедленно повернуть назад, выйти из этой путаницы тропинок, окруженных замшелыми камнями и нависающими над головой густыми ветвями зелени без малейшего цветочка. Хотя и не время сейчас для цветов, но на эльфийских холмах Хатгерн об этом почему-то забыл. А вот сейчас вдруг вспомнил и про осень, и про оставленное на ведомую местью мать и беспечного братца герцогство. И про исчезнувший с запястья брачный узор тоже вдруг помянулось с острым сожалением.

Какая-то из шедших позади него девушек горько всхлипнула, грубо выругался Изор, и зло, как змея, зашипел что-то неучтивое вампир.

– Держитесь, – уверенно прозвучал бархатный баритон Ганти, – это тропа раскаяния.

– А предупредить заранее ты не мог? – зло фыркнул Ительс, но мастер-тень не счел нужным ему ответить.

Да лекарь и сам уже все сообразил. Тут, во владениях морян, где им подчиняется каждая капля воды, не стоит нарушать законы и порядки, установленные советом высших рас, наказание может быть в несколько раз больше проступка.

– А у нас гостей сначала ведут к столу, – мечтательно произнесла вдруг Таэльмина, – угощают, развлекают…

– Порядки у всех свои, – сухо буркнул Алдер, и в его голосе герцогу ясно послышалась издевка, – некоторые считают расточительством кормить гостей, пока неизвестны их тайные мысли.

– А после того как узнал, можно выпроводить прочь, – не унималась тень, и Харн начал подозревать, что она снова придумала какую-то уловку.

И хотя ему нравилась находчивость напарницы, но не понимать, сколь изменчива бывает удача, герцог не мог. И давно начинал догадываться, чем может однажды закончиться склонность Мин получать важные сведения таким рискованным способом.