Её вина - Анна Джолос

– Замолчи. Просто уходи. Пожалуйста!

– Самойлова, ты совершаешь большую ошибку! – стискиваю зубы и склоняю голову.

Почему-то есть ощущение, что сейчас происходит что-то очень нехорошее. То, что не позволит нам остаться прежними. То, что навсегда разобьёт на осколки тёплую, нежную дружбу, имевшую место быть между нами.

– Это моя жизнь, не лезь в неё, ясно? ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ! Я хочу быть с Егором! ХОЧУ БЫТЬ С НИМ! – срывая голос, переходит на крик.

Я не могу это слушать. Хочется завыть, настолько мерзко звучит это её «хочу быть с ним».

Сползает по стене, роняет голову в колени.

– Уходи, Захар, – разрезает резонирующую тишину её просьба.

Сжимаю пальцы в кулаки, глядя на то, как подрагивают плечи девчонки.

Бессмысленно. Она меня не слышит.

Гашу в себе очередной неуместный порыв подойти к ней. Открываю дверь и ухожу прочь из этой квартиры.

Такой жизни она для себя хочет? Что ж, ладно. Я не стану мешать.

Холл. Нескончаемые ступеньки. Бегу вниз до тех пор пока не начинает кружиться голова. Нормально вдохнуть получается только на улице, да и то воздух кажется неимоверно сухим и душным.

Складываюсь пополам и приседаю на тротуар.

Что я чувствую? Гнев. Злость. Обиду. Столько лет я был с ней рядом и теперь всему конец. Конец ведь?

Сердце под рёбрами страшно ноет, а на губах вперемежку с металлическим привкусом крови до сих пор ощущается вкус её слёз. Слёз, которые принадлежат не мне. Как и вся она.

В кармане оживает телефон. Ненароком всё равно проскальзывает глупая надежда на то, что это Ксюха. Но это, разумеется, не она.

– Алло, Захар, минут через десять я буду у твоего дома. Всё в силе? – трясущиеся пальцы прижимают к уху телефон.

Арина. Я и забыл, что мы договаривались о встрече.

– Алло… – обеспокоенно повторяет она.

Не могу произнести и слова. Мыслями я всё ещё там, наверху. В той отвратительной квартире.

– Захар, у тебя всё в порядке?

Да ни черта у меня не в порядке, Арин…

Сбрасываю вызов и направляюсь к своему мотоциклу.

Глава 24 Захар

По Ленинградке я мчусь как умалишённый. Машины, строения, люди – всё сливается в сплошное, смазанное пятно. Мотор ревёт, в груди нещадно ноет и настроение такое, что только убиться.

Мы помирились… Хочу быть с Ним. Хочу быть с Егором.

Слова Самойловой, всё ещё эхом стучащие в моей голове, едкой субстанцией растекаются по венам, отравляя кровь.

Да как она может находиться в этой квартире? А уж как подумаю, что в постель к нему ложилась – так и вовсе тошно. Мерзко, гадко, противно. Разве не должна она чувствовать тоже самое? Как вообще можно любить Его после всего того, что произошло? Он ведь предал, унизил, растоптал её. Я бы никогда себе этого не позволил.

В висках пульсирует, злость раздирает на части, подстёгивая всё набирать и набирать скорость. На повороте меня опасно заносит. Сердце сперва замирает, пропуская удар, а затем делает кульбит, падая куда-то вниз. Кажется, что неприятностей не избежать, но, к счастью, я успеваю справиться с управлением.

Доли секунды – и летел бы я очень далеко. Ещё и без костюма сегодня, про шлем вообще молчу. В последнее время совсем расслабился относительно собственной безопасности. Не поймай я удачно момент, соскребали бы меня потом с асфальта…

Эта ситуация неожиданно моментом приводит в чувство. Будто прозрение находит. Уже заезжая во двор, начинаю осознавать, что творил на дороге какую-то откровенную херню. Притормаживаю. Дышу часто-часто, силюсь успокоиться и унять тревогу, успевшую вцепиться в меня своими острыми когтями.

Придурок… Час пик, люди кругом.

– Ты с ума сошёл? – сквозь рокот двигателя слышу встревоженный возглас Барских.

Я и не заметил, как она подъехала на своём бмв. Появилась словно из ниоткуда. Глушу мотор и дёргаю шеей. Перенапрягся аж весь, думал всё, конец…

– Троицкий, ты спятил? – Арина открывает дверь и выходит из машины. – Эй…

Подходит ко мне и осторожно касается плеча.

– Напугал меня… – в её глазах плещется беспокойство. – Ты зачем так гнал?

– Нормально всё… – беззаботно отмахиваюсь.

– Нормально? – тон её голоса поднимается на октаву выше.

– Арин, ну прекращай, – прошу, слезая с мотоцикла. – Говорю же, со мной всё в порядке.

Разминаю затёкшую спину и стараюсь придать себе беспечный вид. Хотя по правде говоря, сам всё ещё вижу перед собой трассу и ощущаю до конца не отпустивший страх.

– Ты чуть не разбился! Я видела! Пролетел мимо меня как безумный! – возмущается она.

– Это просто поток медленный, – жму плечом.

– Ты мне-то сказки не рассказывай! – шипит недовольно. – Ну-ка давай сюда ключи, на мотоцикл в таком взвинченном состоянии нельзя садиться.

Она без спросу забирает брелок.

– У Самойловой был, да? – ей не составляет труда раскусить причину моего дурного самочувствия.

– Я не хочу говорить об этом, – признаюсь честно.

– И не надо, – хлопает меня по плечу. – Просто успокойся, ладно? А-то я тебя не узнаю.

Горько усмехаюсь. Наверное, пора свинтить куда-нибудь на берег Атлантического океана. Вода – целиком и полностью моя стихия, а сёрфинг – это драйв и душевное равновесие в одном флаконе. Этого-то мне сейчас катастрофически не хватает.

– А ты снова за рулём? – киваю в сторону бэхи.

– Угу, еле уболтала отца вернуть мне машину. Ни в какую уступать не хотел, пока уже Кристина не вмешалась.

– Это она так пытается наладить с тобой контакт? – хмыкаю я.

– Наверное… Но