Её вина - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кристина и Виктор поженились два года назад, а наша Аринка никак не может с этим смириться. Ей всё мерещится меркантильный интерес со стороны Кристины, да и обида на Виктора Сергеевича до сих пор глубока. Хотя я её понимаю: лучшая подруга и отец – и правда так себе расклад.
– А мерседес где? Ремонт ведь сделали?
– Вот в него сесть я пока не готова, – болезненно морщится. – И смогу ли? Большой вопрос.
Пока едем в больницу, не разговариваем. Каждый тихонько думает о своём... Иногда такое вот молчание на вес золота. Оно не напрягает, не давит, а скорее наоборот, даёт возможность поковыряться в себе.
Вообще Арина в этом плане просто идеальный друг. Она никогда не станет настырно лезть в душу и выпытывать что-либо. Тонко чувствует меня и всегда без глупых обид понимает, если я не настроен на беседу. Знает, что наступит момент, когда я сам всё расскажу, если посчитаю нужным поделиться.
Заходим в больницу. Навязчивый запах лекарств и люди в белых халатах будят во мне странные чувства.
Не могу сейчас не думать о том, что когда я находился за тысячи километров отсюда, мой отец лежал на больничной койке. (Да, конечно, это была не какая-то городская лечебница, а вполне себе дорогая частная клиника, но по сути какая разница?). Больница она и есть больница. Эту атмосферу не передать словами, её можно разве что прочувствовать. И хотя я, к своему стыду, не навестил отца ни разу, сейчас, глядя на всю эту обстановку, осознал, что ему, наверное, было мало радости находиться в заведении, подобному этому.
Выдержки моей хватает ненадолго, и я в скором времени спешу выбраться на улицу.
От Патрушева Арина выходит спустя сорок минут. Насела на него она видать конкретно. Барских вообще пробивная по натуре, а потому, не сомневаюсь, она с лёгкостью заполучила от лечащего врача Громова всю необходимую информацию.
Ну, так и есть… Стоит рядом со мной на парковке. В одной руке держит копию медкарты Громова и снимки, а другой подкуривает зажигалкой сигарету.
Надо бы грамотно надавить на неё, чтобы снова бросила. Ни к чему ей эта дрянь…
– Ну как прошло, если в двух словах? – интересуюсь, пиная щебень носком кроссовка.
– Не понравился мне этот Иван Петрович, – заявляет она, прищуриваясь. – Как-то он испугался, когда я попросила собрать мне всё по Громову. Отказался даже сначала, пришлось угрожать связями отца. А по поводу нынешнего состояния Максима я вообще ничего не поняла. Патрушев блеял как овца и без конца лил воду. Такое ощущение, что за ними есть какой-то промах.
– Думаешь, некачественно выполнили операцию? – предполагаю я.
– Да кто их знает, – пожимает плечом. – Кстати, его тренер тоже выразил такое предположение. Наверняка острая инфекция не развивается просто так…
– Да уж… И куда теперь?
– Давай проедем на Ленинский проспект, к ГКБ имени Пирогова. Пока шла, позвонила Молотовой, мне дали контакты одного кудесника из травматологического отделения. Уверили, что он лучший из лучших, надо бы показать ему карту Громова: анализы и последние снимки.
– Ну поехали, – открываю пассажирскую дверь.
– Жара такая… И духота ещё эта, вообще дышать нечем, – ворчит Арина, нажимая кнопку климат-контроля.
– Не выспалась? – замечаю, что она то и дело зевает. Даже её любимый эспрессо не помогает.
– Да. Навалилось как-то всё и сразу… Неприятности на работе, проблемы в отношениях с Игнатом.
– Разговор-то у вас состоялся?
– У, ещё какой! – присвистывает она. – Ругались пол ночи.
– А в итоге? – вопросительно вскидываю бровь, глядя на её сосредоточенный профиль.
– Ну что в итоге… Бурно поскандалили, бурно помирились. С утра вон цветы в постель первым делом, – ухмыляется она.
– Ой, можно без подробностей, – фыркаю я.
Не могу не отметить, что Арина стала вести себя на дороге несколько иначе. Вероятно, на неё так повлияло ДТП. Всё-таки подобные инциденты явно имеют свойство накладывать свой отпечаток. Манера вождения однозначно изменилась. Нет, Арина по-прежнему чувствует себя уверенно за рулём, но от былой беспечности не осталось и следа. Тут скорее обратное, теперь я вижу предельную концентрацию и осторожность. Это прямо бросается в глаза, потому что Барских, положа руку на сердце, всё время гоняла как ненормальная.
– Он жутко ревнует, между прочим, – толкает меня локтем. – Угадай к кому?
– Бред…
– Знал бы Игнат наш маленький секрет… – томно произносит эта коза.
– Так, Барских, – лицо моментом вспыхивает. – Ты клятвенно обещала не вспоминать тот эпизод.
– Да-да…
Она заливисто хохочет, а я утыкаюсь лбом в ладонь.
Вот умеет Арина смутить. И сейчас именно тот случай.
Делаю вид, что не замечаю её веселья, но она всё равно продолжает надо мной глумиться.
– Да брось, эй, – ещё раз толкает меня локтем в бок.
– Отстань.
– Ну ладно тебе, это ж было так давно…
Да, но осадочек до сих пор остался. Даже спустя восемь лет.
– Мы были совсем юные и глупые, – пытается оправдать наш поступок она. – А ещё очень пьяные.
Глупые – это точно.
В те чёртовы выходные предки Арины свалили на горнолыжный курорт, и это по традиции стало поводом для вечеринки, которую спешно организовали наши общие друзья. Как всегда, празднество они устроили с размахом. В ночь с пятницы на субботу мы жёстко гуляли. А вместе с нами «гулял» и весь коттеджный посёлок. Музыка гремела. Ор, шум, гвалт стоял неимоверный. Спиртное лилось рекой. В итоге кто-то из соседей пожаловался в полицию и нашу дикую тусу пришлось свернуть в кратчайшие сроки. Буйных подростков отправили по домам. Кто-то пошёл пешком, за кем-то приехали родители, а меня Арина уговорила
