Завет - Эрик ван Ластбадер

Один шаг, другой… третий… чья-то рука с длинными холеными пальцами сгребла его рубашку, ногти впились в кожу. Браво обернулся. Блеснул металл — золотая сережка! — а потом еще раз, ослепительно ярко; рыцарь вытащил пистолет, и по стальному корпусу промелькнул солнечный зайчик.

Браво успел увидеть выражение триумфа на его узком лице. В следующее мгновение его темные глаза закатились, тело обмякло. Дженни, беззвучно появившись сзади, подхватила рыцаря под мышки, и вдвоем с Браво они оттащили его к обочине.

Какая-то парочка, проходя мимо, бросила на них подозрительный взгляд. Дженни мило улыбнулась в ответ.

— Наш приятель немного перебрал за обедом…

Парочка поспешила прочь, очевидно, не желая портить приятную прогулку разговорами с подозрительными типами.

Прислонив бесчувственного рыцаря к металлическому ограждению, они сели в машину и покинули городок.

Они добрались до аэропорта Шарля де Голля без проблем, но времени оставалось в обрез. Впрочем, оба были даже рады этому: у них не было никакого желания околачиваться вокруг аэропорта, рискуя в любой момент подвергнуться очередной атаке рыцарей. Хотя Дженни была уверена, что из Дрю они уехали незамеченными. С того момента, как они покинули собор святого Петра, она все время была настороже, ожидая чего угодно.

Всю дорогу до Парижа оба думали об Энтони Рюле. Для Браво Энтони был практически вторым отцом; он часто заменял Декстера, когда тот не мог присутствовать на спортивных соревнованиях или на спектаклях школьного театра, в которых участвовал его сын. Рюль не был женат, у него не было своих детей, и он явно ценил их с Браво отношения. Ему нравилось давать мальчику ценные советы и учить разнообразным маленьким хитростям. Понятное дело, в детстве Браво обожал дядю Тони. Но почему Энтони обладал профессиональной подготовкой именно в тех видах спорта, которыми по настоянию отца Браво сам занимался с самого раннего возраста? Почему поощрял его увлеченность учебой и упрямое стремление к успеху? Раньше Браво просто не приходило в голову задумываться об этом. Ну конечно, это не могло быть случайностью!

— Должно быть, тебе было безумно интересно с Энтони, — сказала Дженни, пока они искали место для стоянки, пытаясь разобраться во множестве непонятных знаков. Попав на территорию французского аэропорта, любой нормальный человек начинает подозревать, что его запутывают намеренно. — Расскажешь?

— Это было здорово, — ответил Браво, указывая Дженни на вроде бы освободившееся место в конце шеренги машин. — Дядя Тони был мне как отец, только мы с ним не ссорились: между нами не стояли вечные противоречия, как между мной и отцом.

— Примерно такого ответа я и ожидала.

— А как насчет ваших с ним отношений? — На облюбованном ими месте кто-то уже припарковался прямо посередине разделительной линии; оставшийся пятачок асфальта был слишком мал даже для кабриолета. — Ты пререкаешься со всеми своими наставниками?

Дженни пожала плечами.

— Как правило, да. Но, знаешь, с Энтони все немного иначе.

— Не говори, что между вами что-то есть.

Она поморщилась.

— Да нет, ничего подобного.

Они втиснулись на освободившееся место в соседнем ряду. Дженни молчала, сидя очень прямо; взгляд был устремлен в пустоту.

Браво узнал этот взгляд, выдававший напряженное раздумье. Он уже понял, что Дженни невероятно тяжело дается откровенность. В Мон-Сен-Мишель она ненадолго забыла об этом, а потом снова отгородилась от него стеной отчуждения.

— Если не хочешь говорить, не надо…

— Помолчи! — резко оборвала она его. Решившись, она, казалось, торопилась высказать вслух то, что было у нее на душе. — Я очень уважаю Энтони. Я всегда считала его и твоего отца действительно замечательными людьми. Вот почему меня так задевает, когда он надо мной насмехается.

— Он насмехается, потому что ты ему небезразлична, — сказал Браво.

— Да что ты?

Браво кивнул.

— Поверь мне. Он и надо мной всегда подшучивал.

Дженни посмотрела на Браво, словно чтобы убедиться в искренности его слов. А до него наконец дошло, какую высокую цену она заплатила за возможность служить ордену. Теперь она постоянно ожидала насмешек от любого мужчины, с которым общалась.

Он тихо сказал первое, что пришло ему в голову, чтобы подбодрить ее:

— Дороти Паркер как-то заметила, что насмешка может быть щитом, но не оружием…

Дженни молча смотрела на него. Потом, наконец, произнесла:

— Рискну предположить, что Дороти Паркер не была знакома с миром Voire Dei.

Она выбралась из «ауди» под тем предлогом, что у нее затекли ноги. На самом деле она боялась, что Браво по выражению лица прочтет ее мысли. Он догадался, как дорого стоило ей положение в ордене, и, чтобы хоть немного утешить ее, припомнил слова известной писательницы, чье язвительное перо не щадило ни мужчин, ни женщин. Дженни была удивлена и глубоко тронута. Но она не могла позволить себе ни малейшей слабости, особенно теперь, после того, как на короткое время забыла об осторожности…

Они забрали билеты и направились на регистрацию. Телефон Браво зазвонил во время досмотра службой безопасности. Миновав контроль, Браво обнаружил, что Джордан оставил ему голосовое сообщение. Говорил он тихо и напряженно, Браво с трудом узнал его обычно уверенный голос.

Он перезвонил. Джордан отозвался после первого же гудка.

— Ça va, mon ami?[19]

— Ничего, справляемся, Джордан.

— Как Дженни?

— Рядом со мной. — Браво нахмурился. Они уже подходили к выходу на поле, и он огляделся в поисках книжного магазина. — Джордан, у тебя очень странный голос.

— А… да. Эти датчане меня совершенно доконали. Без тебя я ни на что не гожусь. Тебе удается как-то с ними поладить; наверное, они тебя просто-напросто боятся…

— Разгадка проста, Джордан. В следующий раз, отправляясь на переговоры, убеди сам себя, что эта сделка тебе не слишком-то и нужна. Они почувствуют твое настроение и уступят, вот увидишь. Они вовсе не намерены упускать выгодное соглашение, поверь мне.

— Хорошо, mon ami. Я так и сделаю. — Джордан перевел дыхание. — Но вот что еще… я обеспокоен тем, что рассказала мне Камилла. Может быть, стоит все отменить? Я имею в виду твои поиски, — ведь ты, кажется, что-то ищешь…

— Нет, Джордан, я не могу. Прости. Я должен это сделать.

— Камилла предупреждала, что ты так ответишь. Позволь хотя бы помочь тебе с охраной. Где вы сейчас находитесь?

— Аэропорт Шарля де Голля. Мы будем в Венеции в 10.45, летим рейсом «Эр Франс».

Браво заметил книжный магазинчик и направился к входу. Дженни шла рядом.

— Bon. Я забронирую для вас места в отеле и отправлю своего человека в аэропорт, чтобы он вас встретил. Его зовут Берио. Он будет вооружен и проведет с вами в Венеции столько времени, сколько понадобится.

— Джордан…

— Это не обсуждается, mon ami. Я не могу позволить себе потерять тебя, — мой бизнес развалится меньше чем через год! — со смешком сказал Джордан, но потом снова посерьезнел. — Береги себя и Дженни. Пока вы не на борту, может случиться что угодно.

— Не волнуйся, Джордан, я буду осторожен. — Браво помолчал. — И вот еще что…

— Oui?[20]

— Спасибо тебе.

Он оплатил покупки в книжном магазинчике, и они направились к выходу. Объявили посадку на их рейс. С невероятным облегчением Браво и Дженни прошли через необходимые формальности и поднялись по закрытому трапу в самолет.

Свободных мест не было. Дженни, словно направившись в туалет, медленно прошла между кресел, украдкой внимательно изучая пассажиров и стараясь получше запомнить их лица. Вернувшись на место, она пристегнула ремень безопасности.

— Полагаю, все в порядке, — сказала она.

— Интересно, все ли в порядке с дядей Тони.

— Думаю, не стоит особенно за него беспокоиться. Энтони — профессионал.

— Мой отец тоже был профессионалом, — с горечью заметил Браво.

Дженни растерянно замолчала, а он, казалось, был даже рад этому. Самолет оторвался от земли. Спустя несколько минут Браво вытащил вещицы с отцовской яхты, чтобы еще раз внимательно изучить их. Взяв зажигалку, он принялся медленно поворачивать ее так и эдак.

— Полагаешь, это вовсе не зажигалка «Зиппо»? — полушутя спросила Дженни, пытаясь наладить контакт.

Вместо ответа Браво откинул стальную крышку, и Дженни увидела фотоснимок маленького мальчика; карточка была вставлена в щель между механизмом и корпусом зажигалки. Снимок был поблекший, не слишком качественный, но вполне позволял рассмотреть черты лица.

— Ты был очень симпатичным ребенком, — сказала Дженни, наклонившись, чтобы разглядеть снимок.

Он молча закрыл крышку и убрал зажигалку в карман.