Банда - 2 - Виктор Пронин

Байрамов подал знак и из машины вышел невысокий парень, одетый во все черное. Фигура его показалась Сысцову как-то нарушенной и прошло некоторое время, пока он понял в чем дело - у парня были неестественно широкие плечи. - Сейчас Амон занесет...

- Грузинское красное - хорошее вино, - вроде бы незначащие слова произнес Сысцов, но передавали они ясный и твердый смысл - пусть заносит. Да, грузинское красное - хорошее вино... - повторил Сысцов. - Когда оно хорошее.

- Иван Иванович! - укоризненно протянул Байрамов, и его золотая улыбка-полоска сделалась еще тоньше, протянувшись чуть ли не от уха до уха. - Обижаешь, дорогой.

- Как же, тебя обидишь, - со стариковским благодушием проворчал Сысцов. Чуть повернув голову, он смотрел, как Амон без видимых усилий понес ящик с вином к крыльцу. Едва он поднялся по ступенькам, на пороге возникла радостная девушка. Она придержала дверь, пропуская Амона, а когда он шагнул в дом, дверь тут же захлопнулась. И все это время Сысцов внимательно наблюдал за девушкой, пытаясь уловить что-то для себя неприемлемое. Он бы ни за что не признался даже самому себе, но Сысцов мучительно ревновал и, глядя на молодого, сильного, с тонкой талией и широкими плечами Амона, глядя как он и девушка обмениваются какими-то словами, он словно оцепенел, не слыша того, что говорил Байрамов. Тот все понял, улыбнулся еще тоньше и прошел ко второму креслу.

- Прекрасная погода, - сказал Байрамов, давая возможность Сысцову снова вернуться к разговору.

- Что нового в большом мире? - спросил Сысцов.

- О большом мире знаешь только ты, Иван Иванович.

- Дар - словно бы удивился Сысцов. - Ну что ж... Пусть так. А все-таки - что нового?

- Киснет мир. Захирел в обжорстве и бестолковости.

- Но тебя эти беды миновали?

- Только благодаря друзьям, - заверил Байрамов, а Сысцов в очередной раз подивился умению гостя превращать каждый ответ не то в комплимент, не то в праздничный тост.

- Что-то давно тебя не было видно, - продолжал Сысцов, не пожелав обратить внимание на похвалу Байрамова.

- Вот и появился! От друзей никогда не скрываюсь, дорогой Иван Иванович.

- Говорят, где-то в Германии обосновался? Знающие люди говорят, что особняк купил?

- Мой дом - твой дом, Иван Иванович! - опять тостом ответил Байрамов.

- А в гости не зовешь...

- Иван Иванович! Дорогой! Только дай знать! Встретит человек, привезет, доставит из любой точки земного шара.

- Широко живешь, - с осуждением, а скорее одобрительно отозвался Сысцов, наливая вино в стаканы. - Ну, что ж... Дай Бог, - и он поднял стакан, из чего можно было заключить, что за это он и предлагает выпить чтоб Байрамов и дальше жил широко.

- О, Иван Иванович, - тонкие губы Байрамова, алые от вина, растянулись в улыбке, - когда ты будешь у меня в гостях, я познакомлю тебя с людьми, которые действительно живут широко... И ты поймешь, что бедный Байрамов только на побегушках...

- Ладно тебе... Побегушки. Знаю я твои побегушки... Побежишь - не угонишься.

- Ох, чуть не забыл! - воскликнул Варламов совершенно искренне. Надумаете приехать в гости - дайте знать хотя бы за день. А дорога, мало ли чего может случиться в дороге, - он вынул из внутреннего кармана и положил на стол небольшой конверт. Сысцов даже не взглянул на него. - Дороги нынче непредсказуемы... А здесь достаточно, даже если вы решите добираться ко мне в Германию через Сингапур.

Как ни ловок был Байрамов, как ни увертлив, а передача денег и ему давалась нелегко. Понимал, что как ни хороши их отношения, как ни похожи они на дружеские, а происходит нечто криминальное. Короче, покупал он Сысцова и хотя тот не возражал, чувствовал Байрамов опасность и силу, исходящие от этого старика в клетчатом пледе и с хмельными глазами. Между ними ничего не происходило и никогда не произойдет навсегда. Все временно. Да, сегодня Сысцов взял доллары, но это говорит только о том, что сегодня у них все нормально. Какими отношения будут завтра... Этого никто не мог сказать.

Но ловкий царедворец Байрамов понимал и другое, - с каждой такой вот их встречей Сысцов вязнет, и все меньше у него возможностей для праведного гнева и неожиданных поступков. И Байрамов продолжал опутывать того невидимыми простым глазом паутинками, состоящими из таких вот посещений, тонких улыбок, содержательных конвертов.

Когда Амон, оттащив ящик с вином в подвал, показался на пороге, Байрамов тут же накрыл конверт тарелочкой.

- Деньги не любят солнечного света, - пояснил он. - Деньги любят темноту, Иван Иванович.

Лишние слова произнес Байрамов, если подойти к их беседе строго, но Байрамов не произносил лишних слов. И упоминание о деньгах понадобилось ему только для того, чтобы остались его слова на пленке - вертелись маленькие бобины в его кармане, записывая каждое слово Сысцова. Чего не бывает в жизни, подстраховаться никогда не грех. Но для того, чтобы эта пленка, эта запись стала документом, требовалась дата и следующими же словами Байрамов ее назвал...

- В прошлом году, в это же время... Да, была середина сентября... Да! - в восхищении воскликнул он. - День в день! Как раз семнадцатого сентября девяносто второго я был на Кипре... Какое было море! Какие женщины! Какое вино!

- Лучше этого? - ревниво спросил Сысцов, не уловив главного в словах Байрамова - даты их сегодняшней встречи.

- Иван Иванович, - сразу посерьезнев, произнес Байрамов. - Это - он указал на бутылку - не вино. Это нектар. Или амброзия. Не знаю. Они там пьют вино... Но это... Это для богов.

- Слушаю тебя, Марат, - устало проговорил Сысцов, давая понять, что пора перейти к делу. Он снова наполнил стаканы, продолжая сонно наблюдать, как Амон понес в дом второй ящик. Опытным глазом отметил - это уже другое вино, но тоже красное, тоже грузинское. И внутри разлилось удовлетворение у него снова достаточно хорошего вина. И пришло неосознанное ощущение, что все не так уж плохо в этом мире пока стоит на пороге залитая солнцем радостная девушка в сером свитере и синих брючках, пока шуршит под ногами осенняя листва, пока сидит он в этом низком удобном кресле, пока стоит перед ним красное грузинское вино...

- Когда мы встретимся в Гифхорне, Иван Иванович...

- Где?

- Так называется немецкий городок, где я обосновался... Кстати, Иван Иванович, ты единственный человек, который знает название моего городка... Не считая Амона, - Байрамов указал в сторону парня, который опять уселся за руль. - Так вот, когда встретимся и сядем у камина, у нас будет возможность поговорить подробно и обо всем. А сейчас... Я рад, что повидал тебя, что ты в добром здравии, отлично выглядишь... Что жизнь продолжается, - Байрамов в приветственном жесте поднял свой стакан.

- Красиво говоришь, - усмехнулся Сысцов. - Слушал бы тебя и слушал... И все-таки?

- Ну... Если настаиваешь... Проблемы, конечно, есть... А у кого их нет? Чем крупнее человек, тем крупнее его проблемы, - Байрамов опять хотел было произнести нечто вроде почтительного тоста, но Сысцов его перебил.

- Дальше я знаю. К делу.

- Хорошо... Мои люди присмотрели парочку магазинов... Плохонькие магазины, грязные, запущенные, торгуют кое-чем... Стыдно смотреть. Надо бы их товаром наполнить, чтобы покупатели толпились, чтобы яркий свет заливал залы, чтобы лилась праздничная музыка... А сейчас там тухлятиной воняет, окна немытые, кто ни зайдет - обязательно обвесят, обманут, обсчитают... Нехорошо это, Иван Иванович... Наш город достоин...

- Купить хочешь?

- Хочу.

- Что мешает?

- Не знаю... Если бы знал - устранил бы... Стена, а стены не вижу. Деньги... Даже не знаю, кому деньги дать.

- Знаешь, - коротко бросил Сысцов.

- Спасибо, Иван Иванович! Ты настоящий друг!

На тебя можно надеяться, а таких людей в наше время... Знаешь, я таких людей и не встречал!

- И не надо тебе их встречать, - Сысцов допил вино, отставил стакан подальше, давая понять, что больше пить не намерен. - Документы подал?

- Давно.

- Это хорошо, - кивнул Сысцов.

Вроде и не было сказано ничего определенного, но Байрамов понял, что приехал не зря - Сысцов пообещал помочь. Более того, он твердо заверил, что вопрос решит и что никаких дополнительных усилий предпринимать не надо.

- Всех, кого надо, ты уже встретил, - пробормотал Сысцов. Он откинул голову назад и тени от редких, оставшихся на липах листьев, скользнули по его лицу. - Рад был повидать тебя, Марат.

Байрамов все понял и тут же поднялся. Почти неслышно заработал мотор серой приземистой машины.

- Хочешь такую, Иван Иванович? - Байрамов поймал взгляд Сысцова, осторожно брошенный в сторону "мерседеса".

- Хорошая машина, - кивнул тот. И этим все было сказано.

- Будет, - заверил Байрамов. И в поклоне пожав руку Сысцову, направился к машине. И "мерседес" медленно, неслышно пополз ему навстречу. Открылись сами по себе и снова закрылись ворота. Сысцов, оставшись один, задремал. Осторожно подошла девушка, убрала столик, унесла пустые бутылки. И через несколько минут уже ничто не напоминало о недавней встрече двух соратников по совместной борьбе за красивую жизнь.