Немецкая машина футбола - Рафаэль Хонигстейн

Вылет сборной Германии под руководством Берти Фогтса в четвертьфинале Чемпионата мира-1998 во Франции после поражения от хорватов поднял – впервые на памяти живущих – странные и неудобные вопросы. Не отставал ли немецкий футбол с его рабской преданностью системе с «чистильщиком» в защите от современных реалий? Рангник, походивший своими очками и тихим голосом на типичного дантиста, кажется, знал ответы на эти вопросы и рецепт панацеи.

В декабре 1998-го на съемки ZDF Sportstudio, выходящего поздно вечером и более интеллектуального (в сравнении с выходящей в дневное время программой Ran с коммерческого канала Sat 1) шоу, посвященного обзору матчей Бундеслиги, пригласили Рангника, чтобы он прочел свою проповедь непосвященным у доски с магнитиками. Слегка игривое вступление, которым программу открывал ведущий Михаэль Штайнбрехер, сделало очевидным то, насколько удивительным и необычным такой глубокий взгляд на теорию футбола был для эфира этой программы, впервые вышедшей на экраны еще в 1963 году. «Мы уже несколько лет говорим о четверке защитников и зональной опеке, и все равно, когда об этой системе заходит разговор, люди испытывают некоторый трепет, – сказал Штайнбрехер. – Многие зрители, которые смотрят нас в своих домах, говорят, что до сих пор не до конца понимают, в чем тут смысл. Не могли бы вы, господин Рангник, показать нам, что происходит?»

Разумеется, мог бы. Рангник, облаченный в свободно сидящий полностью черный костюм, был бы более уместен в таком виде в офисе какого-нибудь модного архитектора, но его терпеливая, четко сформулированная 90-секундная лекция мгновенно вызвала бурные аплодисменты сидевшей в студии аудитории. «Они обратили внимание», – сказал Штайнбрехер, прежде чем повторить рассуждения Рангника «своими словами», опустив несколько технических терминов.

Это появление Рангника на ТВ вышло памятным, но не совсем по этой причине. Лекция Рангника выставила в дурном свете его более опытных и именитых коллег, и очень скоро он ощутил на себе негативные последствия. «В Италии, Испании, Англии, даже в Швейцарии шоу Sportstudio вызвало бы у скучающих зрителей лишь зевок, поскольку все эти страны в то время уже были далеко впереди нас по этой части, – говорит он. – Но старой гвардии Бундеслиги, традиционалистам, боявшимся всего нового, это не понравилось. Будучи молодым тренером, я недооценил то, какими чувствительными были люди футбола здесь».

За глаза тренеры-соперники называли Рангника «профессором», всезнайкой-тренером, который, сидя в своем кресле, напрочь утратил связь с реальным миром. Уничижительный ярлык вскоре подхватила и пресса. Рангника будут травить негативными коннотациями этого слова следующие несколько лет, что он отработает в высшем дивизионе. «Согласившись прийти на Sportstudio, я совершил ошибку. Я сделал глупость, рассказав другим о своей тактике. Такие вещи никогда прежде не обсуждали. Меня сочли теоретиком – в оскорбительном смысле. Теоретики, как гласило бытовавшее тогда мнение, были полными противоположностями практикам».

Его великолепная серия с «Ульмом» принесла ему контракт со «Штутгартом», в который он вернулся в следующем сезоне, став главным тренером. Он стал пятым тренером швабской команды через год после того, как президент клуба Герхард Майер-Ворфельдер уволил Йоахима Лёва (май 1998-го) и его преемников Винфрида Шефера, Вольфганга Рольфа и (будущего тренера сборной Германии U21) Райнера Адриона, который также был частью андеграундного движения имени Хельмута Гросса. «Ульм» в итоге второй год подряд заработал повышение в классе, несмотря на то что в марте 1999-го Рангник клуб покинул. Профессор приехал. Но то, что должно было стать прорывом для тактического прогресса в стране, оказалось его тормозом. Революция захлебнулась в бурных водах первого дивизиона.

В «Штутгарте» всеобщее сопротивление переменам как на уровне совета директоров клуба, так и в раздевалке команды на деле оказалось куда более мощным, чем ожидалось. Тренеры должны были тренировать. Попытки Рангника повлиять на процесс принятия решений за пределами тренировочного поля и тренерской скамьи получали резкий отпор от тех, кто был заинтересован в том, чтобы все и дальше делалось так, как раньше. Его видение тактики также оказалось не очень подходящим команде, во многом полагавшейся на гений болгарского плеймейкера Красимира Балакова, отвечавшего за голы и голевые передачи. На тот момент Балаков остался единственным еще игравшим в команде членом «Magische Dreieck», «магического треугольника», в составе которого были также бразильский форвард Джоване Элбер и немецкий центрфорвард Фреди Бобич. Трио помогло клубу выиграть Кубок Германии в 1997 году, а годом позже, под руководством Лёва, добраться до финала Кубка обладателей кубков, проигранного «Челси». Балаков, любимчик президента клуба Майера-Ворфельдера, был классической «десяткой», который вышагивал по полю с естественной развязностью и ожидал, что каждая передача вперед будет приходить ему в ноги.

Одно дело – играть в коллективный, беспощадный футбол агрессивного прессинга с любителями и игроками второго дивизиона, понимавшими, что упорная работа может компенсировать нехватку индивидуального мастерства, но Балаков и другие опытные профессионалы с куда меньшим энтузиазмом готовы были подписаться на футбол «рабочего класса». «Профессор» Ральф оказался во главе неуправляемого класса, его позиции подрывали снайперскими выстрелами клубные начальники, а его неприятный публичный имидж ботаника Kopfmensch’а (дословно: главный человек), ничего не добившегося за карьеру игрока, не мог убедить звездных игроков – участников Чемпионата мира и обладателей трофеев – ни много ни мало в том, что они играли в устаревший футбол.

И потом, с чего бы вдруг заново изобретать колесо? Короткий период душевных исканий, начавшийся после позорного (по немецким стандартам) вылета в четвертьфинале Чемпионата мира, продлился недолго. Фогтс обвинил ФИФА в заговоре («там были люди, не хотевшие, чтобы мы победили»), все остальные обвинили его. Необходимость крупных структурных изменений выглядела куда менее срочной в связи с продолжавшимися успехами немецких клубов в Европе. Клубы Бундеслиги регулярно добивались успехов в Лиге чемпионов. Каждый год в период с 1997 по 2002 год немецкие клубы доходили как минимум до полуфинала, четырежды (1997, 1999, 2001, 2002 годы) они играли в финалах и дважды одерживали победы («Дортмунд» в 1997-м, «Бавария» в 2001-м). Как следствие, в обществе не было спроса на пророка-самозванца, который вывел бы немецкий футбол из тактической пустыни и повел бы в сторону обетованной земли иностранных учений.

Парадокс, но катастрофический период правления Риббека и Штилике, под руководством которых случился исторический позор Евро-2000 – одна ничья и два поражения на групповой стадии, включая одно от Англии Кевина Кигана, – также не поспособствовал началу стилистической реконструкции немецкого футбола. Дуэт тренеров составил очень странную, неуживчивую и несчастную «в браке» пару в результате комично-абсурдной охоты на должность преемника Фогтса, объявленной осенью 1998-го.

Штилике, первый человек, которого Немецкий футбольный союз рассматривал на должность, прежде чем поставить над ним очень вежливого и обходительного «Сэра Эриха», предпочитал схему с четверкой защитников в национальной сборной. Риббек, которого выдернули из Испании, где он жил почти как пенсионер, не был до конца уверен в необходимости отказа от системы с «чистильщиком». «Концепции – это бред, – сказал он, – значение имеет только следующий матч». На вопрос о своем самом «большом разочаровании» первых ста дней во главе команды Риббек ответил, что им стала телевизионная лекция Рангника. «Я разочарован всей этой раздутой дискуссией касательно тактических систем вроде той, что начал мой коллега, проповедовавший банальности в эфире ZDF Sportstudio, словно все прочие тренеры в Бундеслиге – круглые идиоты», – сказал он. Франц Беккенбауэр соглашался. «Все эти разговоры о системе – чепуха, – сказал Кайзер изданию Kicker, – другие могут лучше обращаться с мячом. Наши игроки не могут. Четыре защитника с зональной опекой или «чистильщик» – значения не имеет. Можно прогореть и с четверкой защитников».

После серии плохих результатов в товарищеских матчах расхождения во взглядах дуэта, стоявшего во главе национальной сборной, стали достоянием общественности, когда Штилике признал, что между ним и его боссом не всегда была «синхронизация». За несколько недель до старта турнира Риббек убрал неугодного ему ассистента, заменив его Хорстом Хрубешем.

В тактическом плане экс-тренер «Байера» и «Баварии» был компромиссным вариантом между прошлым и новым. Ветеран Лотар Маттеус, в свои 39 еще бывший капитаном сборной, получил задание играть «чистильщиком перед линией обороны». Сборная Турции была единственной командой на турнире с «последним защитником» в составе. Однако это было мерой тактического характера. Команда Риббека же с трудом понимала, что она должна делать на поле кроме того, чтобы воплощать «традиционные немецкие ценности»: много бегать и бороться.