Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки. - Василий Песков

Днем своего рождения «Аэрофлот» считает начало августа 1923 года. Тогда из Москвы в Нижний, стараясь держаться железной дороги, с шестью пассажирами отправился маленький самолет. На днях я разыскал пилота этого рейса Якова Николаевича Моисеева. Он жив, здоров и даже недавно (в качестве пассажира, правда) слетал в Горький, по «своей трассе». «Ну чего же равнять: тогда — четыре часа, теперь — и часу не были в воздухе. Тогда — покупной немецкий «Юнкерс-13», теперь — свой, да какой самолет!

Сел за штурвал — эх, молодость, где ты?! А знаете, сколько билет на мой рейс стоил?.. Четыре миллиона рублей. Такое время было»…

«Аэрофлот» рождался в самое трудное для страны время. И на его судьбе лучше всего видно, как мы становились на ноги. «Юнкерс-13»… Эту заметку я вишу в диспетчерской «Домодедова». Только что прибыл техническим рейсом огромный новый Ил-62. Пассажиры еще ни разу не поднимались на борт этого самолета. Но уже в этом году новые лайнеры выйдут на линии.

Сколько разных событий, волновавших нашу страну, разделяют Ил-62 и «Юнкерс-13». Полеты Чкалова. Спасение на самолетах челюскинцев.

Полеты женщин-пилотов на Дальний Восток без посадки. Славные имена конструкторов, рождавших новые и новые самолеты. Имена летчиков, поборовших «Юнкерсов» в нашем небе. Первые реактивные самолеты. Первые вертолеты. Первые международные трассы…

Все это начиналось с «Юнкерса-13», летевшего в 1923 году на ярмарку в Нижний Новгород…

— Диспетчер, диспетчер, подходит Большой из Хабаровска!.. — слышится голос по радио.

Из Хабаровска пришел рейсовый Ту-114. На борту — сто семьдесят пассажиров.

На круглом локаторе я вижу серебристую точку. Она медленно ползет к обозначенной на локаторе посадочной полосе… Вот уже сверху из башни видно: огромный самолет включил фары и осветил землю.

А диспетчер следит уже за новой точкой на круглом локаторе — каждые пять минут садится или поднимается самолет. На полминуты оторвавшись от дела, диспетчер говорит:

— Запиши: второй пилот в машине, которая только что приземлилась, налетал семь миллионов километров. Больше него, кажется, никто не летал. Фамилия — Борилов. Дмитрий.

Пока я подсчитываю, сколько раз Борилов Дмитрий Иванович за свою летную жизнь обогнул Землю и сколько раз слетал на Луну и обратно, объявляют посадку и на мой самолет.

До свидания. Через пять часов я буду в Ташкенте.

Фото автора. 20 ноября 1966 г.

Белые горы

(Широка страна моя…)

На этом снимке вы видите убранный и сложенный в бунты хлопок. Фотография сделана с порядочной высоты. О размерах белых стогов вы можете судить по ниточкам транспортеров и почти невидимым фигуркам людей.

Каждый год в Узбекистане, начиная с последних чисел августа, начинают расти эти мягкие белые горы. В конце октября уже ведется подсчет урожая. Бунты хлопка от ненастья укутаны покрывалами. Кто-то сказал, что они похожи на стадо слонов в попонах. Мне сверху они показались похожими на стога российского хлеба. Сходство не только внешнее. Для узбека хлопок — то же самое, что для украинца и россиянина — хлеб. Те же заботы, те же огорчения и беды, если урожай не удался, и та же радость видеть погожие стога урожая. Так же, как у российского пахаря все доброе связано с хлебом, все доброе в Узбекистане связано с хлопком.

В государственном гербе — коробочки хлопка. Название национальной футбольной команды «Пахтакор» (может быть, не все знают) переводится как «Хлопкороб». Столь же древняя, как хлебный колос, коробочка украшает национальные орнаменты, горит неоновым светом на вечерних улицах городов, встречает ребенка на первых листах букваря. Хлопок — это достаток и благополучие узбека. Хлопок — это труд с утра до ночи, с осени до новой осени, с начала жизни и до конца. Я видел старика, который уже не мог нагибаться. Концом палки старик цеплял оброненные на дороге клочки волокна и нес в ящик, прибитый на столбе у обочины. Легкие фанерные ящики у дорог встречаешь часто. Даже ребенок непременно нагнется и поднимет оброненную горсть волокна. Невелик сбор в этих ящиках, но с детства человека приучают к порядку. В российской деревне ребенка также приучают бережно относиться к хлебу.

Хлопок — это деревце с нежными, похожими на мальвы, цветами в середине лета и белым волокном осенью. Вырастить хлопок много труднее, чем хлеб. Хлебопашец имеет передышку зимою. У хлопкороба нет передышки.

Вот теперь закончен сбор волокна, убираются стебли на топку и сразу же идет пахота, а потом — нарезка борозд для полива. Полив, сев, пять раз культивации, опять поливка, подкормка, чеканка, опрыскивание химикатами… И вот уже опят осень: уборка, вторая уборка. Пятнадцать раз за сезон машина проходит хлопковым полем. Самолеты работают тут наравне с сеялками. У каждого большого поля — маленький аэродром. И больше чем где-нибудь на хлопковой плантации нужна ручная работа. Вряд ли есть более изнурительный труд. Хорошая сборщица-женщина собирает руками в сезон три-пять тонн волокна. Коробочка хлопка весит пять граммов. Миллион (!) раз надо нагнуться каждому сборщику, чтобы выросли эти белые теплые горы. Встречаясь, узбеки не говорят: «Здравствуйте». Они говорят: «Хорманг!» —

Не уставай! Здешние земли сказочно плодородны, но они же будут пустыней, если останутся без воды. Представьте себе сложную систему каналов и маленьких канавок для каждого ряда растений, и вам станет понятно узбекское изречение: «Пахтадой азис»-дорогой, как хлопок…

А стоят ли стольких забот и усилий эти белые горы? Стоят! До поездки в Узбекистан я знал: моя рубашка из хлопка, из хлопка — фотопленка, бумага, взрывчатое вещество… Оказалось, из хлопка производится целая сотня ценнейших продуктов. Стоит хотя бы часть перечислить: разного рода ткани от сатина и ситца до вискозного шелка, капрона и нейлона, искусственный фетр, нитки, искусственная кожа, эбонит, небьющееся стекло, линолеум, изоляция, целлофан, лак для самолетов, глицерин, витамины, масло (оно составляет двадцать процентов всего растительного масла в стране), глюкоза, стеарин, спирт, углекислота, мыло и так далее.

Хлопок — это действительно золото. На мировом рынке на него постоянный спрос. Его купят столько, сколько ты можешь продать.

Мы продаем хлопок двадцати странам, десятую часть своего урожая. Всего на земле каждый год производится тридцать шесть миллионов тонн хлопка. Шестую часть этого урожая производит наша страна. Узбекистан — главный поставщик хлопка. В этом году узбеки собрали четыре миллиона тонн. Такого сбора за все пятьдесят лет нашей власти не было ни одного раза. Начинал Узбекистан с пятисот тысяч. Год от году росла площадь посевов, одновременно росла урожайность. Одновременно являлись и десятки хозяйских проблем. Четыре миллиона тонн, например, никак нельзя было бы собрать только руками. Просто не хватило бы людей в республике. Проблему решили машины. Но сами машины тоже были большой проблемой.

Они не сразу смогли так же чисто и аккуратно, как человеческие руки, убирать поле. Были случаи, когда колхозники становились и не пускали машину на поле. Надо было непрерывно совершенствовать механизмы, надо было вывести на поле комплекс машин — от посева и до уборки. И вот победа. Собран невиданный урожай. Но главное, преодолен барьер недоверия — почти треть урожая в этом году убрали машинами. В новом году машин будет больше.

Это значит вовремя начнут занятия школьники и студенты, не будут посылать на хлопок людей городские учреждения. У самого хлопкороба появится время передохнуть и отметить осенний праздник рождения белых гор, который так и называется: «Пахта байрами» — праздник хлопка.

Снимок сделан с помощью «Аэрофлота» в районе Самарканда. Пилот — Эдуард Еремеев.

Фото автора. 30 ноября 1966 г.

Ясная Поляна

(Широка страна моя…)

Можно легко подсчитать, как велика площадь Земли в гектарах. Из этого числа четыре сотни гектаров под городом Тулой на особом счету у мира: тут жил Лев Толстой.

Давайте вместе разглядим этот снимок, сделанный с высоты, на которой над лесом летают птицы. Дорога. Постройки. Сад. Лес, уходящий за горизонт. Путеводитель по Ясной Поляне утверждает: именно так выглядела усадьба и шестьдесят лет назад, когда Лев Толстой был еще жив. Дом с соломенной крышей за поворотом дороги помнит ночь 28 октября 1910 года, когда бородатый старик постучал в дверь, разбудил кучера и навсегда уехал из Ясной Поляны.

В длинной белой постройке слева бережно хранится повозка этого последнего путешествия.

Большой белый дом справа — самая давняя из построек усадьбы. Но в этом доме писатель не жил. Тут были склады и мастерские. Семья Толстых жила в гуще парка сзади этой постройки. Дом хорошо сохранился. На снимок он не попал, потому что стоит в стороне от дороги.