Книга превращений - Марк Ньютон

«И где-то среди них прячется Шалев. Кто-то должен знать, где именно».

Рыцари провели в Кейвсайде несколько часов, прочесывая улицу за улицей, с каждой минутой чувствуя, как нарастает возмущение их присутствием. Перебывав во всех подземных притонах, заглянув в самые дальние углы самых сомнительных таверн, они не обнаружили ничего, кроме отбросов человечества. Следуя наставлениям императора, они шли по улицам не скрываясь, открывали любую дверь и входили, куда им было угодно, – чтобы все, кому было что скрывать, знали об их присутствии и боялись.

Двери таверн они открывали пинками, подозрительных хватали за горло и прижимали к стене. В темных переулках кое-кто пытался свести счеты с зарвавшимися Рыцарями – напрасно: те на все отвечали короткой и жестокой расправой, по крайней мере Тейн и Вулдон. Лан предпочитала закрывать на это глаза и дралась, только когда кто-то угрожал ей непосредственно.

И пока Лан, Тейн и Вулдон делали грубую работу, Фулкром снова и снова задавал одни и те же вопросы подпольным главарям.

Он повторял:

– Где прячется Шалев?

Один, полупьяный, отвечал ему так:

– Да пошли вы, придурки, нефиг вламываться сюда просто так и творить тут, что захотите.

Толстая тетка, торговка ножами:

– А я откуда, на фиг, знаю?

Душегуб, бывший дикарь:

– Вы сердить здесь людей, они вас ответить.

Изысканный джентльмен, знававший лучшие времена:

– Вы здесь непопулярны. Не перегибайте палку, не то они вам ответят, – если бы вы знали, куда смотреть, то и так бы уже поняли, что они готовы вернуть себе свой город.

Час от часу огорчение Фулкрома росло, и даже Рыцари начали понимать всю бессмысленность своей попытки. Никто ничего не знал о Шалев, а если кто и знал, то с ними делиться не собирался. Каждый раз, потеряв очередную ниточку, Фулкром закрывал глаза и мысленно представлял себе, как он доложит императору о постигшей их неудаче. Угрозы, подкуп, даже далекие от утонченности методы Вулдона не дали никаких результатов. А все потому, что у людей внизу была теперь надежда, – им подарила ее Шалев, а они взамен отдали ей свою верность.

Стоило ли удивляться, что кейвсайдеры не спешили сдавать ее властям, как бы их ни стращали и как бы на них ни давили.

Фулкром вынужден был признать: жизнь здесь, внизу, стала заметно легче с тех пор, как он был тут в последний раз. Меньше стало вони, люди уже не жили на улицах, как раньше, – бездомных вообще не осталось, да и вопиющей бедности, с которой он привык ассоциировать эти места, тоже больше не было.

Навстречу им то и дело попадались подозрительные тачки с овощами: морковью, кабачками, картофелем. Откуда у них здесь такие продукты, когда на них и во внешнем городе цены выше некуда? Когда Фулкром обратился с этим вопросом к владельцу одной из таких тележек, щербатому старику, тот ответил:

– Сами выращиваем, парень. Есть тут у нас культисты, они нам помогают, снабжают всякими семенами.

– Я бы хотел поговорить с ними, – сказал Фулкром.

– Я бы и сам хотел! – засмеялся старик. – Только они нам не показываются, семена передают через третьи руки. Но я не жалуюсь, просто сказать бы им спасибо.

Последний неприятный сюрприз настиг их, когда они уже решили, что хватит с них на сегодня бесполезной работы, и направились по длинной подземной улице к выходу на первый уровень. За ними шла небольшая – человек тридцать – сорок – толпа кейвсайдеров, женщин и мужчин. Они были без оружия и вообще шли в основном молча, только время от времени кто-нибудь из них выкрикивал:

– Вам здесь не рады!

Или:

– Перестаньте к нам приставать, мы ничего не сделали и не заслужили такого обращения.

– Рыцари, оставьте нас в покое.

«Они не понимают, – думал Фулкром. – Да, мы неласковы с ними, но среди них скрывается убийца-психопат, превращающий в ад жизнь обычных, добропорядочных людей наверху. И это, в свою очередь, превращает в ад нашу работу».

Вулдон обернулся было к ним, но Тейн и Лан его удержали.

– Успокойся, – уговаривал Тейн.

Кейвсайдеры выстроились в линию и стояли молча, словно готовы были умереть на месте, если понадобится. Вулдон посмотрел на Фулкрома, но тот лишь покачал головой. Это могло кончиться очень плохо, а он не хотел, чтобы ненависть местных жителей к Рыцарям перешла всякие пределы. Возможно, он проморгал зарождение новой культуры в подземелье, но его особенно удивило то, что они, эти люди, действовали так сплоченно и в то же время мирно.

– Думаю, нам надо идти, – сказала Лан.

– Согласен. Это не наша борьба, – поддержал ее Фулкром и повернулся к выходу. – И не наша линия фронта.

Глава двадцать первая

Снова оказаться внутри библиотеки было большим счастьем – запахи старой бумаги, кожи, пергамента, вековой пыли.

Как я и предполагал, внутри действовала система, о существовании которой многие библиотекари и не подозревали. В большинстве древних библиотек по всему Бореальскому архипелагу принят один и тот же код: определенные секции – чаще всего исторические и географические разделы – расположены на определенном расстоянии друг от друга, ни больше ни меньше, – и ни один библиотекарь не может объяснить, почему это так.

Ни один, кроме меня.

Эта система была создана специально для того, чтобы направлять каждого, кто изучает Джорсалир, к определенным текстам, находящимся в библиотеке, – дневникам предыдущих студентов, пилигримов – как способ засекречивания истины в процессе распространения слова Бора и Астрид. Но есть еще и другие, более сложные коды, те, о которых знают лишь самые старшие церковные иерархи, и они ведут в тайные комнаты. Эти коды направляют глав Джорсалира к запретным текстам, переводам работ, недоступным широкой публике. Вот почему секция редких изданий в открытом доступе в этой библиотеке стала для меня нежданной радостью. В специальных несгораемых шкафах выставлены кодексы, написанные – предположительно – во времена Вильхаллана, а также труды короля Халлана Гинура, основателя колонии. Я позволил себе усмехнуться, открыв комментарии к войнам румелей, великому мифическому сражению между представителями разных племен этого народа, ведь я знаю, что они, как и почти всё, что хранится в этой библиотеке, скорее всего, ложь.

Я нашел один очень странный раздел, расположенный внутри раздела по зоологии, крошечную комнатку на третьем этаже. Сама по себе эта комната не имела почти никакого значения, кроме того, что я знал о существовании подобных комнат и они всегда бывали опечатаны, а эта – нет; уже хорошо, потому я решил продолжать. Там, где есть одна, найдутся и другие.

Карты! Все великие картографы последнего тысячелетия присылали сюда свои труды, которые тщательно собирали, бережно хранили и, видимо, никогда не изучали. Существуют доказательства того, что повсюду за пределами Бореальского архипелага лежат другие земли, и в этой библиотеке кое-кто из служащих делал все возможное, чтобы не пустить меня в картографическую секцию. Значит, контроль за доступом к информации здесь в силе. Особенно старался один хранитель – неприятный вертлявый тип с густыми, как лес, бровями, – который, по-видимому, считал своим долгом не давать людям даже проходить мимо отдела карт. Он набрал множество больших тяжелых книг и сложил из них форменную стену, преграждавшую доступ. Я несколько минут развлекал себя тем, что делал вид, будто продумываю обходной маршрут, и наслаждался, наблюдая за тем, как он перетаскивает тома с места на место. Но он стар и, в общем-то, слаб, а потому, если я буду продолжать в таком духе еще с неделю, спина у него в конце концов откажет.

Несмотря на то что времени у меня мало, всю эту неделю я испытывал такое чувство, будто мне некуда спешить. У меня не было ощущения слежки. Я вознаградил себя сполна, позволив себе роскошь несколько дней подряд знакомиться с библиотекой, ее книгами, впитывать ее атмосферу с целью хорошо сделать свое дело и проникнуть в новые тайные глубины.

Однако в одном я уверен – искатели прежних времен наверняка… испытывали трудности в этой библиотеке. Их огорчали, возможно даже пугали, некие сущности, обитающие в глубинах под ней. В своих записках они, все как один, свидетельствуют о своих страхах, многие даже в стихах, на самых разных древних наречиях; в них тоже был код, который заинтриговал меня, но я в самый тяжелый для себя момент предположил, что те, кто приходил сюда изучать книги, просто повредились в уме. Так, один из книжных странников, по имени Йорг, в своей последней записи много раз повторил слово «Ахерон». Я не уверен, однако вполне возможно, что здесь мне предстоит столкнуться с силами, новыми даже для меня, и это вызывает во мне тревогу и восторг.