Заключительный аккорд - Гюнтер Хофе

Поняв опасность прорыва гитлеровских танков, командир 1-й американской дивизии принял волевое решение и, посадив на танки пехоту, бросил их на деревушку Бютгенбах, расположенную у подножия цепи холмов. Пехота быстро окопалась там, создав тем самым ещё один опорный пункт в своей обороне.

Передовые части 12-й танковой дивизии Немцов, натолкнувшись на упорное сопротивление войск противника, понесли большие потери в живой сило и технике.

Генерал СС Кремер, просматривая списки офицеров резерва, сделал пометку возле фамилии Дернберга. Командир зенитного дивизиона, действовавшего на Восточном фронте, да ещё на участке Смоленск, Ельня. Единственный, кому посчастливилось живым выбраться из котла, который им устроили под Житомиром русские. Во Франции он прекрасно зарекомендовал себя при арестах коммунистов. Оказавшись в окружённом Париже, выскользнул из лап маки и американцев. И наконец, служил в штабе войск особого назначения управления имперской безопасности.

«Короче говоря, он из тех, кто входит в офицерскую элиту. Именно такой человек и нужен мне для моего отряда особого назначения», — подумал генерал.

Вскоре Дернберг был откомандирован в штаб одного танкового полка, находившегося на правом фланге дивизии.

Между тем личный состав 2-й пехотной дивизии США, получив приказ своего командира, спешно закреплялся на Эльзенборнских высотах. Бреши у Рокерата, Кринкельта и широкое шоссе, ведущее на запад, были забиты отступающими солдатами 99-й американской дивизии.

Шестнадцатого декабря американская разведывательная служба получила от одного своего агента, действовавшего на территории Германии, зашифрованное сообщение по радио, согласно которому следующей же ночью девяносто самолётов Ю-52 и пятнадцать Ю-88 должны подняться в воздух с аэродромов, расположенных в районе между Падеборном и Бад-Липшпринге, имея приказ гитлеровского командования выбросить в американском тылу восемьсот десантников.

Ровно в час ночи в воздух поднялась первая машина, на борту которой находился командир авиационного полка подполковник Барон Август. А спустя полчаса в воздухе находились уже все самолёты. Лётчикам было приказано выбросить десант в пяти километрах севернее Малмеди с тем, чтобы перерезать все дороги, ведущие в направлении Малмеди, и воспрепятствовать продвижению танковых передовых отрядов в направлении реки Маас.

При перелёте линии фронта по самолётам был открыт ураганный огонь, жертвами которого стали многие машины.

Всего лишь тридцати пяти самолётам удалось достичь указанного в приказе района выброски десанта, который был обозначен огнями трёх белых и одной красной фосфорных бомб.

Когда рассвело, род командованием Барона Августа находилось всего лишь немногим больше трёхсот десантников. Остальные погибли или рассеялись в радиусе ста километров.

Обер-группенфюрер Дитрих со своими войсками уже давно должен был находиться в указанном ему районе. Однако там его не оказалось.

Лёжа на опушке леса, куда по-пластунски выдвинулись десантники, Барон наблюдал, как американские войска беспрепятственно передвигаются по шоссе, которое ему было приказано перерезать.

Вахтмайстер Монзе отнюдь не был самым храбрым и послушным воякой, однако, несмотря на это, он старался честно выполнить свой долг. Командир полка Сепп Брам ужасно разнёс его в первый же день наступления. Именно поэтому он и вырвался вперёд от медлительных пехотинцев. Он надеялся на неразбериху, которая царила повсюду, на то, что здесь он полностью недосягаем ни для Брама, ни для Альтдерфера.

Их отряд провёл на заснеженной местности всю ночь, которая оказалась на удивление неспокойной. Никто не отходил, и Монзе, таким образом, невольно превратился в передового наблюдателя.

Когда же начало темнеть, Мопзе увидел такое, чего даже не ожидал. С севера по направлению к нему двигалась довольно длинная колонна войск, командиры которой, судя по всему, отнюдь не были в курсе событий, происшедших в Эйфеле за последние тридцать пять часов.

Монзе поднёс к глазам бинокль и увидел, что к югу спокойно движется батальон американской пехоты.

Разумеется, вахмайстер не имел ни малейшего представления о том, что командир 5-го корпуса США приказал командиру подчинённой ему 2-й дивизии прекратить наступление на плотину, а два полка пехоты, которые, по сути дела, уже завязали бой с противником, отозвать, чтобы они несколько стабилизировали положенно 99-й дивизии и тем самым обеспечили выдвижение войск на отсечные позиции.

Пехотинцы с большим недовольством покинули свои позиции, которые они за день до этого с таким трудом отрыли, неся большие потери от огня противника, и оставили пограничный населённый пункт Валершейд, попав в поток своих соседей, которые в свою очередь бежали от солдат майора Брама.

Монзе словно осенило. Вот она, то самое положение, которое в прусском уставе охарактеризовано следующими словами: «Противник, ничего не подозревая, приближается к противнику, попадая под огонь его оружия…»

Вахтмайстер циркулем измерил расстояние; по карте, которое отделяло колонну противника от ОП первой батареи, произвёл необходимые поправки и, соединившись с батареей, передал на НП данные, необходимые для того, чтобы открыть огонь.

Снаряды батареи буквально накрыли американский батальон, а спустя несколько минут по этому месту начал вести огонь уже целый полк.

Монзе хорошо видел горящие машины противника, слышал стоны солдат, упавших в снег. Он и сам удивился тому, что так неожиданно и быстро огневой шквал артиллерии уничтожил более половины колонны противника. Оставшиеся в живых бросились искать спасения в развалинах Рокерата, некоторые пересекли шоссе и скрылись в деревушке Кринкельт.

Альтдерфер и Кисинген, разумеется, не слышали, да и не могли слышать крики умирающих американцев, зато они услышали похвалу генерала Круземарка, который приказал им немедленно прислать ему наградные листы на смельчаков.

Майор Брам, находившийся на своём КП, собственными глазами видел происходившее. Он тут же мысленно простил вахтмайстеру Монзе все его прежние грехи.

«Я ещё никогда не был так удачлив, — думал майор. — Об отходе назад теперь не может быть и речи, а эсэсовцы без моих пехотинцев превратились бы в груду мёртвых тел. Уничтожение американцев, которые сейчас укрылись в Кринкельте, и будет моей следующей боевой задачей. Разумеется, там да и в соседних деревушках, находится ещё довольно много солдат, противника, которые перешли к обороне. Южнее Моншау стоят части, готовые к наступлению. Никто не знает, как будут разворачиваться события дальше, насколько глубоко нам удастся вклиниться в оборону противника, однако начало уже положено».

С наступлением темноты на землю опустился туман, обещая противнику, перешедшему к обороне, тихую и спокойную ночь.

В двенадцать часов Брам предпринял на своём правом фланге атаку на американский батальон, засевший в километре северо-восточнее Кринкельта. Однако американская артиллерия, огневые позиции которой находились на обратных скатах Эльзенборских высот, открыла по наступавшим огонь, и им пришлось убраться восвояси. Наступила небольшая передышка. Она и на самом деле оказалась недолгой. Вскоре были запущены танковые моторы, последовала команда: «Танки, вперёд!»

Более десятка «тигров» и «пантер», принадлежащих 12-й танковой дивизии СС, выбрасывая из выхлопных труб снопы искр, устремились вперёд, неся на своей холодной броне пехотинцев, входивших в состав штурмовых отрядов. Ведя огонь с ходу и с коротких остановок, танки ворвались в Кринкельт, выехали на центральную площадь с собором и, покрутившись там, постреляли во все стороны, наведя панику на жителей, бежавших из своих горящих домов. Горящие дома сами по себе явились хорошим ориентиром для наступающей вслед за танками пехоты.

Начиная с этого момента вожделенное желание майора Брамa получить бриллианты к Рыцарскому кресту стало более реальным. С одержимостью человека, которому не страшна смерть, он поднял свой полк в атаку и повёл его на американцев, стремясь во что бы то ни стало разбить их и поставить на колени. Основные усилия майор Брам сосредоточил на овладении Кринкельтом. Его солдаты ворвались в охваченную огнём деревушку и вступили в рукопашную схватку с врагом, продвигаясь от дома к дому.

Обороняющиеся держались упорно, отстреливаясь из всех видов оружия. Разразилась огневая дуэль на расстоянии нескольких десятков метров. На глазах росло количество трупов и искорёженной техники. Фаустпатроны прошивали насквозь крестьянские домики. Снаряды базук пробивали танковую броню. «Королевские тигры» подминали под себя джипы и бронетранспортёры и сами взрывались от попадания в них термитных снарядов. Но больше всего гибло людей, их предсмертные крики тонули в темноте…