Морской разбойник. Морские разбойники - Франц Гофман

Капитан несколько раз прошелся взад и вперед, как бы стараясь вернуть потерянное самообладание. Наконец он остановился и с минуту стоял, опустив глаза, как бы обдумывая какое-то решение… Потом он позвонил, что заставило обеих дам вздрогнуть.

Голова Родерика показалась в дверях.

— Скажи старшему офицеру, что я прошу его сюда, — приказал капитан.

Когда слуга удалился, он снова принялся ходить. Наконец остановился, услышав приближающиеся шаги, прислонился спиною к мачте, сложив руки на груди.

Дверь открылась, и Вильдер показался на пороге. Лицо его было несколько бледнее, чем всегда. В то же время на нем можно было прочесть какое-то скрытое беспокойство или подавленное волнение.

Морской Разбойник, напротив, в эту минуту уже овладел собой. На его лице не заметно было никаких следов того волнения, которое он, несомненно, только что пережил.

Вильдер сделал несколько шагов вперед и остановился, как подчиненный, ожидающий дальнейших приказаний… Но капитан движением руки предложил ему сесть и сам опустился в одно из ближайших кресел.

— Как видите, мистер Вильдер, я вернулся цел и невредим, несмотря на ваши опасения перед моим отъездом, — сказал Морской Разбойник своим обычным спокойным голосом. — "Дарт" прекрасное судно, — продолжал он, — по крайней мере, относительно, в сравнении с другими, худшими, какие есть в английском флоте. Но меня удивляет одно: как могли поручить командование крейсером такому человеку, как капитан Бигналь. На мой взгляд, он совсем не на своем месте.

— Его считают усердным и честным моряком, — сказал Вильдер.

— Может быть, но этого мало для такой ответственной роли, — возразил пират. — Ведь он невозможный болтун. Так, с первых минут знакомства он посвятил меня во все свои тайны и сознался, что цель его пребывания в этих водах ни более ни менее, как поиск Красного Морского Разбойника.

— Ну что же, капитан, пусть он его ищет, — сказал Вильдер, вполне овладев собой. — Это не должно вас беспокоить, так как ему ни в коем случае не удастся это сделать.

— Я так же думаю, но капитан Бигналь твердо уверен в достижении цели.

— Я могу вам одно сказать, капитан, — произнес Вильдер искренним тоном, — многие желали бы вас уничтожить и этим заслужить большую известность, но это общее стремление в большинстве случаев оправдывается одним заблуждением.

— Каким это, позвольте спросить?

— Все ожидают встретить в вашем лице настоящего разбойника известного сорта, — хищника, жестокого и вполне невежественного. Никто не предполагает увидеть в вас мужество и знания. Если бы другие знали вас, как я…

— Оставим это, мистер Вильдер, — прервал его капитан. — Скажите мне лучше, как объяснить, что такой опытный моряк ищет меня здесь, в этих мало-посещаемых широтах, тогда как естественнее, казалось бы, искать меня в водах, куда наведываются торговые суда.

— Может быть, он следит за нами уже начиная с островов?

— Конечно… Но если это так, надо предполагать, что он уже знал мой корабль по несомненным данным. Может быть? Вы говорите "может быть", Вильдер? Ну, а я вам скажу наверное, что так оно и есть. Я знаю это от него самого. Вы не верите? Да, он мне сказал, что у него есть шпион, при посредстве которого он и надеется меня поймать.

Вильдер оставался внешне спокоен, но в действительности разные чувства владели им, и сердце сильно билось.

— Все равно, это обстоятельство не имеет большого значения, — сказал он. — Шпионство — одно из обычных средств на войне. Это такое же оружие, как и всякое другое. Что же еще он вам сказал?

— Да и еще… Он назвал мне этого человека.

— А именно?

— Он назвал его Генри Арк, а я…

Морской Разбойник устремил на Вильдера пронизывающий взгляд.

Молодой человек невольно опустил голову.

— А я, — продолжал капитан, — я зову его Генри Вильдер.

Молодой человек встал с места, бледный, но спокойный, и гордо сказал, глядя в глаза пирату:

— Было бы напрасно скрывать еще что-нибудь от вас. Вы меня узнали.

— Да, сударь, я узнал вас и вижу, что имел дело с предателем.

— Вы можете себе все позволить, капитан, так как вы находитесь у себя, в полной безопасности.

— Вы так думаете! — воскликнул Морской Разбойник. — По вашему мнению, я морское чудовище, разоряющее несчастных рыбаков, опустошитель мирных берегов, но, конечно, должен извиваться, как червь, перед непобедимым королевским флагом. Я никогда не посмел бы сказать вам правду, если бы не находился на борту собственного корабля и не имел за спиной сто пятьдесят человек разбойников, ожидающих только приказаний.

— Капитан, — возразил Вильдер твердым голосом, — я протестую только против того, что вы назвали меня предателем. Я имел намерение избавить океан от общего бича, угрожающего мирным судам, от страшного врага, с которым невозможно было бороться открыто. Но я знал заранее, какой опасности подвергаюсь, решаясь на это, и я готов понести наказание.

— Без сомнения, вы будете наказаны! — воскликнул Морской Разбойник, ударив в колокол.

Появился Родерик.

— Надо послать негра и Фида под каким-нибудь предлогом в заднюю каюту и там надеть на них кандалы. Но помни, что ни один человек на борту не должен ничего об этом знать.

Когда дверь снова закрылась, он опять повернулся к Вильдеру, продолжавшему стоять неподвижно на том же месте.

— Мистер Вильдер, — сказал капитан своим обычным спокойным голосом, — не станем доискиваться причин, побудивших вас к такому образу действий. По отношению к нам вы предатель, так как втерлись в мое доверие с известной целью, и по нашим законам вы и ваши товарищи должны быть повешены. Мне остается открыть дверь и дать знак людям…

— Но вы этого не сделаете… Нет, вы этого не сделаете! — раздался женский голос позади капитана.

Несмотря на крепкие нервы, Морской Разбойник вздрогнул, услышав этот крик. Точно ужаленный, он быстро обернулся.

Перед ним стояла мистрис Эллис и, умоляюще сложив руки, с немым укором в глазах глядела на него.

— Капитан, — продолжала она, — вы давно разорвали все узы, связывавшие вас с человечеством, но пока вы еще не смогли заглушить в себе все добрые чувства, истребить всякое человеческое побуждение. Вы сами когда-то были ребенком, у вас была мать, склонявшаяся с глубокой любовью над вашей колыбелью, и я заклинаю вас этим воспоминанием, всеми теми счастливыми часами, какие были у вас в жизни. Пощадите его, не берите на душу еще одну тяжелую ответственность.

— А какую участь он готовил мне и моим людям? — произнес капитан таким тоном, как будто он говорил сам с собой.