Гетера с лимонами - Дарья Калинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Перестань.
– Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне! Теперь ты почти здоров. Будь со мной!
– Этого не будет, – неожиданно твердо произнес Батистов. – Нет, нет и еще раз нет. С тобой я никогда не смогу стать прежним. Не спрашивай, почему так. Просто это так, и ты должен смириться с этим.
– А с Ваней ты, значит, счастлив?
– Да.
– Но ты знаешь его всего день!
– Это ничего не значит.
– Он обманет тебя!
– Что же, я готов.
– Вижу, ты просто дурак! – холодно заключил Антон, освобождая проход страшно обрадовавшемуся Батистову. – Неблагодарный мерзавец. Что же, иди! Иди к своему новому хахалю! И забудь про меня!
– Прости, Тоша, – протискиваясь мимо него, произнес Батистов.
Но Антон еще не закончил. Неожиданно он схватил Батистова и прижал его к своей груди. Тот начал отбиваться, но Антон держал его крепко.
– Пусти! Пусти меня!
– Эге! – встрепенулся Удав, заметив неладное. – Кажется, пора мне вмешаться.
Подскочив к этим двоим, он мигом отшвырнул Антона в дальний угол. И нежно обнял Батистова.
– Как ты, котик? Этот ужасный человек ничего тебе не сделал?
– Нет-нет. Все в порядке.
– Если хочешь, я набью ему морду, – гордо поигрывая мускулами, предложил Удав.
– Ах, нет! Лучше пойдем отсюда поскорей!
– Пойдем? Но куда?
– В ресторан. Домой. Да куда угодно! Лишь бы подальше.
– Но почему?
– Не хочу, чтобы ты окончательно поссорился с ним.
– А кто он такой? – прикинулся Удав простым веником.
– Он мой друг.
– Друг?!
– Ах, это совсем не то, что ты себе вообразил. Просто друг. Коллега, если угодно. Мы с ним сто лет знакомы.
– И сто лет он пристает к тебе со своими нежностями?
– Нет. Что ты! Даже не знаю, что сегодня на него такое нашло.
Но Удав знал. Ревность! Вот что сжирало Антона изнутри. Он сам был влюблен в Батистова. И, судя по всему, влюблен давно и страстно. А ради своей любви и своих любимых люди готовы на любые безумства.
Но вслух Удав ничего не сказал. И просто кивнул:
– Ладно, если хочешь, мы уйдем.
Батистов явно обрадовался. И, нежно прижав к себе Удава, пообещал, что тот не пожалеет о том, что им пришлось уйти.
– Клянусь, ты получишь огромное удовольствие от этого вечера.
Удава даже перекосило. Какое там удовольствие! Взять бы силы, чтобы просто вынести этот вечер!
Они вышли из клуба, озираясь по сторонам, словно воришки. Удав искал взглядом Кешу, Маришу или Пятакова. Где же они? Куда подевались? Они вообще заметили, что Батистов покинул клуб? А сам Батистов… он озирался, опасаясь, как бы лишний раз не попасться на глаза своему Антону.
Но ни Батистов, ни Удав не увидели знакомых лиц.
– Пойдем к твоей машине, – предложил Батистов своему новому другу. – Там подумаем, куда нам отправиться дальше.
Удав кивнул. Настроение у него стремительно портилось. Операция явно не удалась. Преступник никак себя не обозначил. Кеша и Пятаков со своей командой остались в клубе. А его Батистов увел прочь. Не нужно было соглашаться! Нужно было придумать какой-нибудь предлог, чтобы остаться там.
Они уже подходили к призывно блестящему черным лакированным боком «Мицубиси Паджеро» – автомобилю Удава, как вдруг тот заметил краем глаза справа от себя какое-то движение. Место, где они оставили машину, было малолюдным. Какой-то глухой тупик. Кто тут может быть? Но уже в следующий миг Удав ощутил у себя в плече какое-то жжение. Жжение становилось все сильней. И, скосив глаза, Удав с удивлением заметил, как рукав его рубашки окрашивается чем-то алым.
«Что это? – успел он подумать. – Я ранен?»
И в следующий миг он почувствовал, как идущий рядом с ним Батистов внезапно падает куда-то вниз, увлекая его за собой. От неожиданности Удав не удержался на ногах и тоже упал, придавив собой совершенно неподвижного Батистова. А еще через секунду Удав заметил приближающийся силуэт человека с пистолетом в руках. Все чувства Удава претерпели странное изменение. Казалось, время замедлилось. Он даже успел заметить, что на стволе пистолета была накручена какая-то громоздкая штука.
«Глушитель! Так вот почему я не слышал выстрела!»
Удав уже не мог пошевелить правой рукой, в которой сидела пуля. Левой, впрочем, тоже. Левую руку Удава придавил собой упитанный Батистов. Встать Удав не мог. И только видел, как человек с пистолетом стремительно приближается к нему, целясь на этот раз точно в сердце. Кто он такой, Удав не мог видеть. Голову и торс закрывала темная куртка с капюшоном, низко надвинутым на лицо преступника. Да Удаву и некогда было рассматривать нападавшего. Он видел только пистолет. И понимал, что в следующий миг этот пистолет выстрелит в него. И все будет кончено.
– Сдохни!
Пистолет дрогнул и изрыгнул пламя. За мгновение до этого Удав закрыл глаза, чтобы не смотреть в лицо своей смерти. Это было просто выше его сил. Перед мысленным взором пронеслись родные и близкие. Татьяна – любимая и нежная. Брат Кешка – дурак и повеса. Старый батя. Он их всех так любит! Как они будут все без него? Что с ними будет? Лежа с закрытыми глазами, Удав успел вспомнить всех. И только после этого спохватился, что до сих пор жив.
Что случилось? Убийца промахнулся? И тут Удав услышал топот многочисленных ног, крики и, открыв глаза, увидел восхитительную картину. На том месте, где минуту назад стоял преступник, стрелявший по ним с Батистовым, образовалась настоящая куча-мала. На преступника навалились сразу трое оперативников.
Удав смотрел на них, не веря в свое счастье. Он жив! Он все-таки остался жив. И тут же чувство долга взяло верх над эйфорией. А как там Батистов? Что с ним?
Стоило Удаву подумать о продюсере, как тот зашевелился под ним и жалобно застонал. Удав попытался подвинуться, чтобы дать Батистову свободу, в которой тот явно нуждался, но в ту же секунду его руку пронзила жуткая боль. И Удав даже зубы стиснул, чтобы не заорать.
– Дьявол! – вырвалось у него. – Он меня все-таки подстрелил!
А возле упавшего преступника шла борьба. Оперативникам никак не удавалось отнять у того пистолет. И прозвучало еще два выстрела, к счастью, не задевших никого из окружающих. Кое-как изловчившись, Удав умудрился приподняться. Батистов лежал на земле и жалобно смотрел на Удава.
– Как ты, котик?
– Фигово, – искренне отозвался Удав. – Плечо болит.
– Тебя ранили!
– Ну, так!
– Мерзавец стрелял и в меня тоже! – возмущенно воскликнул Батистов. – Не ожидал от него такого! Не ожидал!
– Так ты знаешь преступника? – изумился Удав.
– Конечно! А ты разве не понял, кто это был?
Не вдаваясь в подробности, Удав выпалил:
– Кто? Кто был тот гад, что стрелял в нас?
– Это был Антон, – ответил Батистов и недоуменно пожал плечами. – Мой лучший друг.
А Удав, услышав это имя, внезапно ощутил дурноту и головокружение. Перед глазами все внезапно поплыло, и надвинулась тьма. Последнее, что услышал Удав, почти теряя сознание, был крик Батистова:
– Вызовите кто-нибудь врача. Человеку плохо! Ваня, милый, не умирай! Держись! Только держись! Ради меня!
Может быть, Удав бы и не потерял сознание. Но тут Батистов схватил Удава за руку. Удав хотел сказать ему, что это его раненая рука, что трогать ее не нужно, очень она болит. Но Батистов уже прижал руку Удава к своей груди. И от резкой боли, пронзившей все его существо, Удав моментально потерял сознание.
Глава 18
Преступник был пойман. Но расследование было еще впереди. Опытные оперативники только разводили руками, слушая показания задержанного. Такое преступление случилось на их памяти впервые. Чего только тут не было намешано! И страсть, и ненависть, и дикая, прямо-таки лютая злоба этого человека ко всем окружающим. Ко всем, кто в той или иной мере претендовал на внимание его Аркаши.
Сам Батистов о чувствах, снедающих его друга, даже не подозревал. Как все эгоистичные люди, он умел видеть в окружающих лишь то, что было выгодно и приятно ему самому. Конечно, он знал, что Антон очень сильно привязан к нему. Но вот о глубине этой привязанности он предпочитал не задумываться.
– Конечно, я понимал, что Антон сильно ревнует меня к Нилу, – только и сказал по этому поводу Батистов. – Но ведь и я сам ревновал Нила к его Изабелле. И что с того? Мне и в голову не могло прийти убить бедную девочку. Мне было ее искренне жаль. Я бы очень хотел, чтобы она излечилась от своей наркозависимости. Но, увы, это было невозможно. И я страдал молча.
Он страдал. Неонил страдал. Белла тоже по-своему страдала. И Антон страдал тоже. Но из них четверых страдающих почему-то на преступление решился только он один. Почему?
Увы, на этот вопрос мог бы ответить только сам Антон. А он пока молчал. И молчал до тех пор, пока на свидание к нему не пришел Аркадий Батистов. То есть сам бы он ни за что не пришел. Не хотел видеть человека – когда-то своего лучшего друга, а теперь предателя, стрелявшего в него самого и в его дорогого Ванечку. Но Батистова уговорил выписавшийся из больницы Удав.
