Tobeus (СИ) - Тауров Илья

— Когда меня в Печоре освободили, я ещё долго брыкался, не понимая, что эти русские делают, думая, что они там уничтожили мою семью, которая осталась в Англии, и теперь я убью столько русских сколько захочу, — он бешено вдыхал воздух, — вон наш третий и тебя убить хотел, но Мануэль не давал, говорил, что вы с ним оба немцы, не стоит, да и какой от тебя вред. Пьянки, гулянки, ну ты помнишь сам, и кто-то задушил Уэйна.

Он не договорил, потому что я сказал.

— Я задушил, взял в ванной штаны и задушил, вы были настолько пьяные, что я мог бы и тебя задушить следующего, но он изводил меня больше, а ты почти не трогал.

Муса немного опешил от такой информации.

— Я просто не мог поверить, что это сделал такой как ты, ты же там весил пятнадцать килограмм на вид.

Я пожал плечами, а Муса продолжил:

— Потом Мануэль прицепился ко мне и сказал, что это сделал я, и отправил меня в печорский свинарник, там было человек десять, а грязной работы, как у тебя, было меньше, но нас приводили показывать перед солдатами, как предателей, нарушителей дисциплины, каждый мог нас избить, плюнуть, да хоть заставить жрать своё дерьмо, я устал считать дни которые там провёл, к концу месяца я мечтал только о смерти, но ускорить процесс не хватало смелости, а потом в одно морозное утро к нам ворвался солдат в нашей же форме, но говорил по-русски.

— Ну да, так тогда работали в Печоре военные, я был там в тот день, когда в город вошли русские.

— Оказалось, что всех солдат вырезали, до единого, лишь небольшая потасовка на рассвете случилась, но дом был окружен и шансов у ЕА не было никаких всё равно.

— Я украл форму у Мануэля, отдал русскому солдату, а он таким образом, ночами, доставал формы других солдат, и когда они добыли штук сто этих форм, тогда и было нападение, это было красиво.

Муса усмехнулся, он вёл себя достаточно спокойно, но я всё равно побаивался, что он сейчас откуда-то выхватит нож и всадит мне его в глотку, а я не успею даже заметить блеска лезвия.

— Ты, Тобиас, ты меня спас, — грустно сказал он, — если бы не свинарник, меня бы зарезали вместе со всеми остальными, я не сразу это понял, а потом мне рассказали, как работают такие отряды, первый год, я думал, что посвящу жизнь тому, чтобы найти тебя и убить, ещё в свинарнике, каждый раз, когда меня таскали голого, когда избивали и прочие вещи, я думал только о тебе. Да и после освобождения, я подумал, что это высшие силы так подстроили, чтобы я избавил землю от такого урода как ты. Но если бы не ты, то высшие силы избавились бы от меня.

Я не мог решиться сказать это или нет, но всё же не сильно большой ум приказал признаться:

— Но и это я сказал Мануэлю, что ты убийца этого Уэйна, — никогда не знал его имени, помню его как Стандартного, — он орал на меня, а я боялся и ляпнул хоть что-то.

— Да я знаю, что это ты сказал, кто ж ещё то, но ты косвенно спас меня, а я напрямую спас тебя.

Я кивнул, мы ещё долго говорили о всяком, вспоминая наши свинарники, оказалось, что со времён Мусы есть небольшие изменения, например, теперь предателей и преступников держат не для издевательств, а для грязной работы, не желая рисковать солдатами, ведь их придётся лечить, если что случится. Я рассказал о своей жене и о сыне, порассказывал и том, как складывалась моя жизнь в Печоре. Была уже глубокая ночь, а мы пошли домой, я пытался расспросить его про Анну по дороге, но он ничего толком не говорил, ну и ладно.

Всю ночь я не мог уснуть, лишь только под утро отрубившись в крепком сне. Проснулся я как обычно от рассветного холода, подумал, что это спание на улице надо заканчивать, пошёл к домику, где жила Анна и стал ждать, когда она появится, чтобы успеть снова поговорить, до того, как ей надо будет заниматься больными. От холода меня немного потрясывало, солнце, вроде бы яркое пробивалось сквозь еловые ветки и туман, но почти не отдавало тепла, хотя по идее уже наступило лето.

Сбоку я услышал шаги, человек явно старался не шуметь, а это значило, что он либо идёт кого-нибудь здесь убить, а может и меня лично, либо это настолько вежливый солдат, что не понятно, как он переместился сюда из девятнадцатого века. Я так же медленно стал поворачивать голову, жалея о том, что у меня нет вообще никакого оружия. Боковым зрением я стал замечать человека, который застыл в позе делающего шаг, с одной ногой навесу. Я так же медленно перевернул тело полностью и уже глядел на этого странного мужчину прямым взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это был очень высокий человек, с грязным лицом и такими же грязными руками, плутоватые светло-голубые глаза из-под густых чёрных бровей издевательски смотрели на меня, а рот расплывался в такой же, улыбке, он будто хотел без слов хотел сказать мне, что знает мой самый грязный секрет, хоть такого и не было, то кажется ещё пару минут этого взгляда и секрет появился бы. Чёрная длинная борода спускалась на сантиметров десять от нижней губы, а голова же отдавала синевой от недавно сбритых волос. Я прямо чувствовал, что знаю его, что уже видел тысячу раз, но мне мог вспомнить где это было, а тут он дал ещё одну подсказку голосом:

— Ну Тобасик, ну ты что? — весело спросил он. — Я вот тебя сразу узнал, ещё в Нижневартовске, ты дурачок — отпустил одного из самых разыскиваемых людей, никто правда не знает моего лица, но за информацию о такой группировке как моя можно было бы стать богатым человеком.

Он засмеялся, а я уже терял голову от того, что я точно его знаю, но кто это?

— Ты что не помнишь, что в Нижневартовске отпустил вражину, у тебя что склероз в таком раннем возрасте?

— Я помню, что отпустил солдата, но там не видно было даже лица.

— Солдата? — Он смеялся, — ой, да ты такой же юморист, как и в десять лет был.

И вот тут до меня дошло, что это тот, у кого я хотел служить с самого окончания школы, меня будто какая-то сила подняла со скамейки возле дома Анны, это был Максим, за эти годы его изрядно потрепало, по годам ему должно было быть около тридцати, но выглядел он как человек, которому около сорока, в гражданской одежде, с чёрными руками и такими же чёрными грязевыми пятнами на лице.

— О, это наш командир, Тобиас, — послышался голос Анны за спиной, — он так вас ждал, — обратилась она к Максиму.

Глава XXXI

На следующий день Максим уже уехал, даже не рассказав куда, однако до своего отъезда действительно прояснил мне всю картину. Оказалось, что я нахожусь на нейтральной территории, чуть севернее Байкальской Республики, и теперь их отряды будут «грабить» именно её, а в мою ЦРР пока не планируется наведываться. К слову, весь грабёж заключался в том, что они нападали на свинарники вроде моего, чтобы вызволить оттуда пленников, а потом восстанавливать их здоровье, как сказал Максим, такие люди уже точно никогда не захотят служить тем, кто их туда отправил, мол Муса вон уже почти десять лет с ними, я немного напрягся от его имени, хотя знал, что этот Смуглый ничего плохого мне делать не собирается.

А дальше оказалось ещё интересней: Максим был как обычно на задании, где-то за уральскими горами, после Печоры он всё углублялся и углублялся в сторону Москвы, как тут его огорошили новостью о смерти Мусаева, в те годы прямым руководителем Максима как раз и был Анатолий Лукин, бывший руководитель Сибирской Республики, которую я и захватывал, видимо для того, чтобы оказаться в свинарнике.

Отряд Максима отозвали обратно, как и все подобные формирования.

По дороге назад он получает звонок с новыми указаниями и просьбой держать этот разговор в секрете. Разговор с самим лукиным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тогда Лукин и рассказал, что Мусаева убили заговорщики, чтобы поделить власть, а его сын Иосиф сейчас скрывается в нейтральной территории с небольшим отрядом солдат, там помимо Иосифа все школьники, ни одного офицера и Максиму нужно ехать по определённым координатам, он мне даже на карте показывал куда именно, но сейчас я это место назвать не могу, забыл, в общем, нужно ехать туда и найти парня. На тот момент Иосиф был немного старше меня, Максим сказал, что он совсем не похож на свой возраст, выглядит так будто ему можно набросить лет десять.