Ничто не вечно - Сидни Шелдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы справимся, Кен. Я люблю тебя, и…
– Подожди. Я прошу тебя всего лишь о небольшой отсрочке. Когда я закончу ординатуру, то смогу заняться частной практикой. Может быть, мы вернемся на Восток. Через несколько лет мы сможем пожениться и завести ребенка.
– Через несколько лет? Но ведь я же сказала тебе, что беременна.
– Я знаю, дорогая, но пока… всего два месяца? Нормальный срок для аборта.
Потрясенная этими словами, Кэт посмотрела на него.
– Нет! Я не буду делать аборт! Я хочу, чтобы мы поженились. Сейчас же!
У нас есть яхта на юге Франции. Может быть, вам захочется провести медовый месяц на Французской Ривьере? Вы сможете полететь туда на нашем «Гольфстриме».
– Я уже сообщила Пейдж и Хони, что мы поженимся. И я рассказала им о ребенке.
Мэллори ощутил холодную дрожь во всем теле. Ситуация выходила из-под контроля. Если об этом узнают Харрисоны, то ему конец.
– Тебе не следовало делать этого.
– Почему?
Мэллори выдавил из себя улыбку.
– Пусть наша личная жизнь будет только нашей. – Я помогу тебе организовать частную практику… Первые год-два ты сможешь зарабатывать двести – триста тысяч в год. – Кэт, я спрашиваю тебя в последний раз. Ты сделаешь аборт? – Кену очень хотелось услышать в ответ «да».
– Нет.
– Кэт…
– Я не могу, Кен. Я же рассказывала тебе, что пережила после аборта, когда была еще совсем девчонкой. Тогда я поклялась себе никогда больше не делать этого. И не проси меня больше.
И в этот момент Кен Мэллори осознал, что у него нет никаких шансов. Единственным выходом для него было убить ее.
Глава 32
Хони каждый день навещала пациента из палаты 306. Звали его Шон Рейли – симпатичный ирландец с черными волосами и черными блестящими глазами. Она считала, что ему слегка за сорок.
Когда Хони впервые увидела его во время обхода и заглянула в его медицинскую карту, она сказала:
– Значит, вы у нас по поводу заболевания желчного пузыря.
– Да, кажется, мне собираются вырезать какой-то пузырь.
Хони улыбнулась.
– Я и говорю об этом.
Шон устремил на нее взгляд своих черных глаз.
– Пусть вырезают все, что угодно, кроме сердца. Оно принадлежит вам.
Хони рассмеялась.
– Самоуверенность вас далеко заведет.
– Надеюсь, что так, дорогая.
Когда выдавалась свободная минутка, Хони забегала поболтать к Шону. Он был обаятельным и интересным человеком.
– Ради того, чтобы вы находились рядом со мной, стоит перенести и операцию, дорогая.
– Вы ведь не боитесь операции, не так ли?
– Нет, если оперировать будете вы, милая.
– Я не хирург, а терапевт.
– А терапевтам разрешается ужинать со своими пациентами?
– Нет. Насчет этого существует строгое правило.
– А терапевты когда-нибудь нарушают правила?
– Никогда. – Хони улыбнулась.
– По-моему, вы просто прекрасны.
Никто до этого не говорил Хони таких слов. Она покраснела.
– Спасибо.
– Вы словно утренняя роса в полях Килларни.
– А вы когда-нибудь были в Ирландии? – спросила Хони.
Шон рассмеялся.
– Нет. Но обещаю вам, что в один прекрасный день мы поедем туда вместе. Вот увидите.
По мнению Хони, это было обычное ирландское бахвальство, и все же…
После обеда она зашла навестить Шона и спросила:
– Как вы себя чувствуете?
– Лучше, при виде вас. Вы думали над моим предложением поужинать вместе?
– Нет, – солгала Хони.
– И все же я надеюсь, что после выписки смогу вытащить вас на ужин. Вы ведь не обручены, не замужем, никаких таких глупостей?
Хони улыбнулась.
– Никаких таких глупостей.
– Отлично. И у меня тоже. Да и кому я нужен?
«Очень многим женщинам», – подумала она.
– Если вам нравится домашняя пища, то я прекрасно готовлю.
– Посмотрим.
Когда на следующее утро Хони зашла в палату к Шону, он сказал:
– У меня есть для вас маленький подарок. – Он протянул ей лист бумаги с ее приукрашенным, идеализированным портретом.
– Мне очень нравится! Вы чудесный художник! – И внезапно она вспомнила слова гадалки: «Вы влюбитесь. Он художник». Хони внимательно посмотрела на ирландца.
– Что-то не так?
– Нет, – медленно произнесла она. – Нет.
Через пять минут Хони зашла в палату Франциски Гордон.
– Меня посетила Дева!
– Помните, вы говорили, что я влюблюсь… в художника?
– Да.
– Так вот, похоже… я встретила его.
Франциска Гордон улыбнулась.
– Вот видите? Звезды никогда не врут.
– А вы можете… можете немного рассказать мне о нем? О нас?
– Вон в том ящике лежат карты. Дайте мне их, пожалуйста.
Протягивая гадалке карты, Хони подумала: «Смех, да и только! Я же в это не верю!»
Франциска Гордон разложила карты, она кивала и улыбалась, потом вдруг замерла и побледнела.
– О Боже мой! – Она подняла взгляд на Хони.
– Что… что там? – спросила Хони.
– Этот художник. Вы говорите, что уже познакомились с ним?
– Похоже, что так. Да.
Голос Франциски Гордон наполнился печалью.
– Бедный мужчина. – Она снова подняла взгляд на Хони. – Мне жаль… очень жаль.
Операция Шону Рейли была назначена на следующее утро.
В восемь пятнадцать утра доктор Уильям Рэднор уже был в операционной, готовясь начать операцию.
В восемь двадцать пять фургон с грузом недельного запаса крови остановился возле запасного выхода больницы «Эмбаркадеро». Водитель вытащил из машины мешочки с кровью и понес их в банк крови, расположенный в подвале. В это утро там дежурил ординатор Эрик Фостер. Он пил кофе с печеньем в обществе хорошенькой молоденькой медсестры по имени Андреа.
– Куда положить кровь? – спросил водитель.
– Да положите вон туда. – Фостер махнул рукой в сторону угла.
– Хорошо. – Водитель сложил мешочки в угол и протянул Фостеру бланк. – Мне нужна ваша подпись.
– Ладно. – Эрик поставил свою подпись на бланке. – Спасибо.
– Не стоит благодарности. – Водитель ушел.
Фостер повернулся к Андреа:
– Так на чем мы остановились?
– Вы говорили мне, как я восхитительна.
– Совершенно верно. Если вы не замужем, то я с удовольствием поухаживал бы за вами. Вы с кем-нибудь встречаетесь?
– Нет. У меня муж – боксер.
– Ох! А у вас нет сестры?
– Между прочим, есть.
– Она такая же хорошенькая?
– Еще лучше.
– А как ее зовут?
– Мэрилин.
– Может быть, как-нибудь встретимся все вместе?
Пока они болтали, заработал факс, но Фостер проигнорировал это.
В восемь сорок пять доктор Рэднор начал оперировать Шона Рейли. Начало операции прошло гладко, операционная функционировала, как хорошо смазанная машина, управляемая способными людьми, выполнявшими свою привычную работу.
В девять ноль-пять доктор Рэднор добрался до пузырного протока желчного пузыря. Когда он начал вырезать желчный пузырь, рука его дрогнула, и скальпель задел артерию. Из нее хлынула кровь.
– Боже мой! – Он попытался остановить кровотечение.
– Давление упало до девяноста пяти, – крикнул анестезиолог. – Может наступить шок!
Рэднор повернулся к медсестре:
– Срочно доставьте сюда кровь!
– Сию минуту, доктор.
В девять ноль-шесть в банке крови зазвонил телефон.
– Не уходите, – попросил Фостер Андреа, прошел мимо уже переставшего работать факса и снял трубку телефона. – Банк крови.
– Вторая операционная, нам нужно четыре пинты крови нулевой группы. Stat.
– Хорошо.
Фостер положил трубку, подошел к углу, где были сложены вновь доставленные мешочки с кровью. Он взял четыре мешочка и положил их в металлическую тележку, которую использовали для таких экстренных случаев. Потом еще два раза проверил мешочки.
– Нулевая группа, – громко произнес он и вызвал звонком санитара.
– Что происходит? – поинтересовалась Андреа.
Фостер взглянул на лежавший перед ним график операций.
– Похоже, у доктора Рэднора неприятности с пациентом.
В девять десять в банке крови появился санитар.
– Вы меня вызывали?
– Доставьте это во вторую операционную. Они ждут.
Проследив, как санитар увозит тележку, Фостер повернулся к Андреа.
– Расскажите мне о своей сестре.
– Она тоже замужем.
– Ох…
Андреа улыбнулась.
– Но она встречается и с другими мужчинами.
– Серьезно?
– Шучу. Мне надо возвращаться к себе, Эрик. Спасибо за кофе и печенье.
– Всегда к вашим услугам. – Он проводил ее взглядом и подумал: «Вот это задница!»
В девять двенадцать санитар стоял у лифта, чтобы подняться на второй этаж.
В девять тринадцать доктор Рэднор изо всех сил старался предотвратить катастрофу.
– Ну где эта чертова кровь?
* * *В девять пятнадцать санитар толкнул дверь операционной, и медсестра помогла ему распахнуть ее.
