Украденный роман - Кантор Джиллиан

Я надела собственное платье – самое обычное, черное, слегка расклешенное, которое бросила в чемодан в последний момент, просто на всякий случай. На какой случай – я понятия не имела и уж тем более не могла предположить, что случай будет такой. Как бы то ни было, теперь я поблагодарила интуицию. Вообще-то, вернувшись из Охая, я обнаружила на кровати присланное Эшем красное вечернее платье, но отбросила его так же, как и предложение Клары принести старое платье Анджелики. Сегодня я хотела быть самой собой. В собственной одежде.

Нейт отвез меня в город – Эш написал, что поедет на фестиваль прямо с работы и встретит меня на месте. Нейт снова скрашивал дорогу светской болтовней – сегодня над океаном висела коричневая пыльная дымка, и он рассуждал о качестве воздуха в городе, пока мы стояли в пробке. Я делала вид, что слушаю, и отвечала невнятными междометиями. На самом деле я думала о словах Роуз, о том, что во власти Эша заставить человека, женщину, исчезнуть. И что я зашла слишком далеко. Анджелика тоже зашла слишком далеко? Она училась в Брауновском университете, как и я. И Нейт сказал, что поначалу она была совсем не похожа на Эша. А потом стала как он – блестящей и несчастной. Эш довел ее до такого состояния, и она запуталась, как птица в сети, и не могла уже выбраться на свободу?

Наконец пробка кончилась, и мы помчались вперед. Нейт замолчал – взглянув на него, я увидела, что он крепко стиснул челюсти и неотрывно следил за дорогой. Он так и молчал, пока мы не встали в длинный ряд машин, которые, как я предположила, ждали очереди, чтобы подъехать к красной ковровой дорожке, ведущей в центральную библиотеку Лос-Анджелеса.

– Надо написать Эшу, – произнес он. – Сообщите, что мы в «Тесле» и ждем своей очереди.

Я вытащила телефон из сумочки и обнаружила сообщение от Ноя: «Прости меня, пожалуйста. Мы можем поговорить?»

Черт, Ной, да оставь ты меня уже в покое.

Я смахнула уведомление и принялась набирать сообщение Эшу.

– Первый раз на фестивале? – спросил Нейт. Я кивнула. – Там наверняка будет здорово.

Я его уверенности не разделяла. Меня трясло от нервного возбуждения. Даже Клара призналась, что не знает, на что способен Эш. Он надломленный горем мужчина – или убийца? Истина окажется страннее любого вымысла – или, как чаще бывает, все обстоит просто и скучно? Эш разыскал меня просто потому, что Анджелика перед смертью читала мою книгу – или потому что он считал, что я воровка?

– Анджелика его обожала, считала главным событием года.

Передо мной снова пронеслась цепочка фактов – Анджелика написала в колледже рассказ; она собиралась стать писательницей или даже уже стала, потому что хотела разослать по издательствам какую-то книгу; она приезжала на фестиваль с Эшем. И вот теперь ее нет.

И со мной происходит то же самое.

– А что вы подумали, когда Анджелика погибла? – спросила я, нервно отдирая заусенец.

Нейт озадаченно потряс головой.

– В смысле – что я подумал?

– Вам ничего не показалось подозрительным в этой аварии? Вы же профессиональный шофер и должны разбираться в машинах. И в машинах Эшервудов.

Нейт вздохнул и провел большим пальцем по кожаной оплетке руля.

– Полиция провела расследование и пришла к выводу, что это несчастный случай.

Я кивнула.

– Но что думаете именно вы?

Какое-то время Нейт молчал, снова и снова оглаживая пальцем обводы руля.

– За несколько дней до аварии она жаловалась мне, что машина плохо слушается, и я обещал отвезти ее в мастерскую на осмотр.

Я вспомнила брошенное Кларой шутливое предположение, что Эш мог перерезать тормоза. Неужели она нащупала ключ к истине?

– Машина плохо слушалась? – переспросила я. Нейт кивнул.

– Надо было, конечно, отвезти ее в мастерскую, как только Анджелика пожаловалась. – Он замолк, прижав палец к букве «Т» в центре руля. – Но она постоянно на что-нибудь жаловалась.

Дверь с моей стороны открылась так внезапно, что я подпрыгнула на сиденье. Вскинув голову, я обнаружила Эша, облаченного в белый смокинг. Сложно такое вообразить, но он выглядел еще более потрясающе, чем обычно – но я заметила притаившуюся в его глазах тьму и вся напряглась, когда он подхватил меня под локоть, чтобы помочь выбраться из машины.

Встав на ноги, я разгладила платье, пытаясь перевести дух, а Эш уже схватил меня за руку и потащил по красной ковровой дорожке, расстеленной на тротуаре вдоль библиотеки. Сердце у меня колотилось так сильно, что отдавалось в руку, и Эш наверняка чувствовал эту пульсацию в моих пальцах. Меня должно было трясти от возбуждения и предвкушения, что вот сейчас я войду по красной ковровой дорожке на Лос-анджелесский литературный фестиваль, под руку с Генри Эшервудом III – но вместо этого у меня в голове бились произнесенные Нейтом слова: «Она жаловалась, что машина не слушается».

– Улыбайся, Оливия, – выдохнул Эш мне в волосы. Он остановился, приняв эффектную позу для фото, обняв меня за талию и прижав вплотную к себе. – По крайней мере, сделай вид, что получаешь удовольствие.

Мир вокруг нас словно взорвался миллионом фотовспышек, воплей и раскатов смеха. Мне бы следовало таращиться на толпу в поисках знаменитостей, но я оцепенела, ослепнув от потока света.

Все маленькие огоньки.

Заголовком моей первой книги послужил эпизод, когда главная героиня, наглотавшись таблеток, неслась на машине по встречной полосе, и все, что она осознавала, все, что она понимала в этот момент, – что все эти маленькие слепящие огоньки несутся ей навстречу. Они становятся ближе и ближе, и за миг до аварии на нее нисходит некое прозрение, ее осеняет: она сама во всем виновата.

Но когда Эш снова взял меня за руку и провел сквозь огромные двойные двери внутрь, перед моими глазами плавали бесконечные круги, и никакого прозрения меня не посетило. Я пыталась проморгаться, но это не помогало, и круги исчезли только несколько минут спустя.

Главный зал фестиваля был набит битком, так что мы сделали всего несколько шагов от дверей и уже оказались зажатыми в толпе. Эш наклонился и попытался что-то прошептать мне на ухо, но вокруг стоял такой шум, что я ничего не услышала – только почувствовала его дыхание на коже, на волосах. Меня пробила дрожь, и я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Эш жестом показал, что отпивает из бокала, видимо, спрашивая, хочу ли я выпить. Я согласно кивнула, и он беззвучно произнес одними губами: «я сейчас вернусь».

Оставшись одна, я принялась разглядывать кипящую вокруг толпу, ощущая, что оказалась скорее на кинофестивале – настолько пышная и невероятно красивая публика меня окружала. Модная и блестящая. Так ведь Нейт описал Эшервудов – блестящие и несчастные? Повсюду сверкали бриллианты, и я неосознанно коснулась собственных скромных серег с опалами, которые мне достались от матери. Мое черное платье внезапно показалось слишком простым и слишком банальным. Может, стоило надеть то красное, которое прислал Эш, или согласиться надеть платье Анджелики, как предлагала Клара? Анджелика… Анджелика обожала этот фестиваль.

Внезапно передо мной снова появился Эш с бокалом шампанского в руках – только одним, для меня.

– Пей, – крикнул он, чтобы я расслышала его в окружающем гомоне. – Я за рулем.

Я нахмурилась – до сих пор Эш ни разу не отказывал себе в выпивке, к тому же для таких случаев существовал Нейт. Ну и что, что придется оставить здесь машину – Нейт просто заберет ее позже, как сделал в Охае. Я снова вспомнила тот вечер, когда мне стало плохо – я тогда выпила кофе, приготовленный Кларой, но и съела булочку, испеченную Эшем.

Так что я отстранила бокал.

– Пей лучше ты! – прокричала я. – Я позвоню Нейту, чтобы забрал нас, когда мы решим уходить.

– Нейт занят! – прокричал Эш в ответ, снова протягивая мне шампанское.

Я уставилась на него, потом на выпивку. На поверхности плясали пузырьки, как и полагается хорошему шампанскому, но я вспомнила правило номер один, усвоенное в колледже: не пей ничего, что хотя бы на несколько мгновений исчезало из поля твоего зрения. Будь проклята писательская горячка, но ведь даже Клара призналась, что не знает, на что Эш способен. Может, именно он тогда что-то подмешал в булочки?