Некромантка 2 - Дарья Лакман

что же это за дело? — Имельда повернула голову в сторону голоса. Господин Вельт переоделся из халата в домашний наряд и уже успел умыться и привести себя в более солидный вид. Мару стоял рядом. Он тоже за последние полчаса сумел привести себя в порядок, убрать свои распущенные волосы в сложную косу и умыться.

Имельда поджала губы, понимая, что на их фоне опять выглядит бродяжкой. Ее мама, увидев эту картинку, в очередной раз посетовала бы на то, что ей не дождаться ни свадьбы, ни тем более внуков.

— Инквизиция забрала моего брата. Мне нужно вернуть его и увезти как можно дальше отсюда.

— Брата? — господин Вельт изрядно удивился, подходя ближе. Имельда продолжила жевать сухую булку. — Не знал, что у вас есть брат.

Имельда усмехнулась. Конечно, наверняка, мэр постарался узнать все о той, у кого просил помощи. Но вот чего он никак не мог знать, так это то, что у Имельды — единственного ребенка в семье по официальной версии — имелся брат. Хотя бы потому, что и сама Имельда узнала о нем не так уж и давно. И тем более Милтон о нем ничего не ведал, а потому и Вельту рассказать никак не мог.

— Да… Ситуация не простая… — протянула девушка задумчиво, уставившись куда-то в ей одной известную точку. Абрахан присел рядом на корточки. Ему было плевать, что полы его свободного дорогого наряда запачкаются пылью дороги. Имельде пришлось сфокусировать взгляд на лице мужчины. Он странно смотрел на нее. — Что?

— Я думал, вы приемная.

Имельда напряженно выпрямилась, брови удивленно взлетели наверх. Она подавила в себе желание моментально вцепиться мужчине в шею, чтобы он больше никому не смог рассказать. Она осадила себя как можно скорее, допустив мысль, что если Абрахан это знал давно и до сих пор никому не рассказал, то и дальше не станет, но все же под ложечкой неприятно засосало.

— Не беспокойтесь, ваша тайна не будет раскрыта.

— Только если вас не начнут допрашивать, — с полной серьезностью произнесла девушка. — Откуда вы узнали? Когда?

— Оттуда же, откуда и о вашем даре, — он, поджав губы, словно бы смущенно и извиняясь, улыбнулся. Имельда тихо выругалась, отворачиваясь. Чертов главный дознаватель! Он выложил этому человеку о ней буквально все! Захотелось найти Милтона и разодрать ему лицо ногтями за это. — Поэтому я очень удивлен узнать, что у вас есть брат. Он ваш родной? Или…

— Или, — резко отрезала, но все же соизволила пояснить дальше, — Нет, не родной, — ей очень не нравилось, что кто-то настолько осведомлен о ее жизни, и что все больше и больше людей становятся информированными о ее тайнах.

— Так он сын… — протянул мужчина, ожидая продолжения.

— Вы слишком много хотите знать. Не боитесь подавиться вашей жадностью до информации? — Имельда отвернулась. В горле пересохло, хотелось промочить его хоть чем-нибудь. Желательно, конечно, чем-то покрепче. Уже давно ей хотелось познать алкогольное забытье, чтобы, наконец, не думать и не чувствовать. Отдохнуть, черт всех задери!

— Должен же я знать, ради кого или чего рискую.

— Это сын моей матери, — она развернулась лицом к мужчине. В зрачках мелькнул свет досады и ярости. — Да, приемной матери. Но это не умаляет того факта, что он мне брат. Я считаю его своим братом так же, как считаю Матильду своей матерью, — ее тон набирал обороты, но почувствовав тепло руки на запястье, все ее раздражение затухло также стремительно, как и появилось. Абрахан крепко сжимал ее запястье, но даже ткань рубашки не могла препятствовать теплу его тела и эмоций. Это подействовало нужным образом. Девушка почувствовала какое-то незримое чувство заботы, которым мужчина одаривал своих детей — сына и племянницу. Он мог ее понять, хотя бы отчасти. И совсем не собирался никак ни обвинять, ни лезть в душу. И он, конечно же, понимал, что отговаривать девушку от возвращения в город тоже бессмысленная затея.

Она, пристыдившись своих излишних эмоций, высвободила руку из объятий чужой ладони. Переваривать чужие эмоции ей по-прежнему было также тяжело, как жевать стекло, приправленное перцем. Не вкусно, гадко, больно. Хотя, признаться, Имельде было приятно осознать наличие некой привязанности мужчины к ней. Это вряд ли можно было назвать любовью или влечением, нет. Скорее, это была симпатия, завязанная на чувстве начинающейся дружбы. Этот факт безумно воодушевлял, ведь у девушки редко появлялись друзья.

Сбоку что-то произнес Мару. Девушка посмотрела на него, вспомнив, что он стоял все это время тут. Абрахан тоже взглянул на своего друга, потом вновь повернулся к девушке.

— Мы можем как-то еще помочь … тебе?

Имельда улыбнулась. В горле встал ком, и она попросту помотала головой, не в силах выдавить и слово. Она не собиралась подставлять их. Итак, все близкие ей люди все время страдали, она не хотела брать на себя ответственность еще и за жизни этих двух мужчин, которые без сомнений стали ей близки. Они хотели помочь, искренне, без каких-либо сделок и принуждений. И это было слишком большой драгоценностью. Имельда более уверенно мотанула головой, беря себя в руки:

— Хватит с вас опасностей, Абрахан. Вам не за чем лезть в это дело. Совсем не нужно. У вас есть семья, о которой надо заботиться. И я совсем не тот человек, ради кого можно рискнуть детьми. Нет, дальше я сама как-нибудь.

Абрахан помолчал, глянул на Мару, потом снова на девушку.

— Господин, все готово, — раздалось сбоку.

— Хорошо, — Вельт поднялся и помог встать Имельде. Вместе они проверили повозку, проследили, как на козлы забирается мужичок средних лет, что должен был сыграть торговца. Отдав последние приказы, господин Вельт разрешил ехать, и они все вместе проследили, как повозка покинула задний двор резиденции мэра в предрассветных сумерках.

Как только за ней закрылись непримечательные ворота, Имельда развернулась и пошла в другую сторону к центральному выходу.

— Куда вы сейчас? — мужчина догнал ее. Мару задумчиво шел позади.

— При все уважении, вам лучше не знать.

Мужчина поджал губы. Действительно, в самом худшем случае, при допросе он бы не смог соврать или выдать ее планов.

— Я не могу отпустить вас вот так.

— Можете.

— Мне не по себе от осознания того,