Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова

– Я ведь пытался предупредить, – виновато сказал он, – только не успел. Это первая ловушка. Но нам еще повезло, что яхта ее разрушила, а то бы она сработала в полную силу.

– Ловушка? – не поняла я.

– Весловский скрыл от меня, что дом защищен. – И он пояснил: – Ловушками. Чтобы посторонние не проникли. У кого ключ – зайдет без проблем.

– Или отмычка? – с надеждой спросила я.

– Да, – кивнул он. – Только отмычка улетела за борт. Когда Орхидее не понравилось, что я попросил ее помолчать.

– Да ты практически приказал ей заткнуться. Хотя она и так молчала, между прочим.

Он хмуро сказал:

– Да знаю я, что сам виноват.

– Может, Мелисса сама нас на виллу впустит?

– Вряд ли она не слышала салют, с которым мы прибыли. Но туман на месте, – он приложил очки к глазам, – вон, сиреневый. А значит, ловушки включены.

– И как же мы тогда пройдем?

– Когда ведьмы ставят ловушки, они запрашивают на них разрешения в Департаменте Охраны Магического Имущества. И я только что сделал туда запрос и получил ответ. Так что у меня есть информация о паролях к ловушкам. Вот только…

– Что?

– Нужна магическая сила.

Магическая сила. А магия только у Орхидеи. Бондин проговорил:

– Попробую еще раз, – и снова уцепился за лесенку.

– Но почему ее туда закинуло? – поглядела я на Орхидею, которая сидела и, кажется, любовалась окрестностями.

– Потому что она перед этим сказала «Свистать всех наверх», – ответил он сверху, – это ловушка буквального исполнения слов.

Тут послышался странный звук. И звук стремительно приближался. Казалось, будто кто-то со свистом рассекает воздух кнутом.

К нам по небу быстро приближалась красная точка, скоро она стала фигуркой человека, и вот уже у верхушки мачты завис прямо в воздухе наш недавний знакомый – Николай, причем в каком-то красном халате. В солнечных лучах сверкнули лезвия его коньков.

Так вот чьи чувства она решила проверить! И проверила, надо же. Он явился ее спасать чуть ли не через секунду. Как рыцарь, который спасает принцессу от дракона. Интересно, а Миша бы ко мне через сколько примчался? Я думаю, так же. Прям сразу. А Бондин, например, примчался бы меня спасать? Фу ты, и при чем тут Бондин? Он-то не мой рыцарь. И с чего это я о нем подумала?

Бондин уже спустился с лесенки обратно вниз, на палубу, и, задрав голову, наблюдал, что там творится наверху. Я посмотрела на его рыжие лохматые волосы и на худые плечи. Тоже мне спасатель. Он Орхидею-то с мачты снять не смог. Но, надо быть справедливой, все же пытался.

Николай в это время советовал Орхидее:

– Не смотрите вниз, а смотрите на меня.

Орхидея ответила:

– На вас я могу. На вас мне нравится смотреть.

Николай ловко отцепил руки своей принцессы от мачты и переложил их себе на плечи. А потом вдруг вместе со своей нелегкой ношей метнулся вверх и прочь.

– К берегу! Неси меня к берегу, дурак!!! – донесся до нас голос Орхидеи.

Похоже, она пришла в себя. Но Николай улетал все дальше, невзирая на ее вопли и, кажется, какие-то там махания руками. И вскоре красный кружок, похожий на божью коровку, перебирающую лапами, исчез за изгибом скалистого берега.

Мы постояли немного, вглядываясь вдаль, но ничего оттуда больше не показывалось.

– Он ее навсегда унес, похоже, – заметила я.

– Похоже, – сказал инспектор. – Какой я все же глупец.

Последняя его фраза мне понравилась.

– Я так рассчитывал на нашу Орхидею, – продолжал он, взъерошивая и без того торчавшие, как колючки дикобраза, волосы. – А ведь если вызвать подмогу, она прибудет минимум через восемь часов.

– Это долго, – сказала я.

– Да. Твоего жениха уже женят.

– И куда он унес Орхидею? И зачем?

– Наверное, он подумал, что с нами ей грозят всяческие опасности.

Так и есть. Из-за нас ее на мачту закинуло.

Бондин выбрался на полуразрушенный причал, помог и мне перелезть через яхтенные канаты ограждения и спуститься на уцелевшие доски настила. И мы направились по нему к берегу.

– А почему он в красном балахоне был? – спросила я. – И в колпаке…

Инспектор пожал плечами:

– Успел уже переодеться в отпускную одежду…

– Отпускной одеждой были его брюки-сафари и цветная рубашка, – заметила я. – А красный кафтан ему должен на праздники полагаться.

– Может, он празднует начало отпуска, – сказал инспектор тоном, каким говорят: «Вот привязалась!»

Он остановился, надел очки и в задумчивости посмотрел на берег.

Я посмотрела на свой телефон. Было без пятнадцати шесть по местному времени. Я сказала:

– Чего мы стоим? На этой вилле, может, у них свадьба через пятнадцать минут будет… Нам надо туда попасть любыми путями.

– А ты колечко поверни.

Я повернула.

В конце причала, будто калитка, ведущая на берег, возникло овальное зеркало в затейливой металлической оправе, высотой в полтора человеческих роста.

– Ну и что, – сказала я.

– А ты иди, иди.

– Куда?

– Прямо.

Ну и что, и пойду. Там моего Мишу могут на двадцать лет заграбастать. Могут мою свадьбу отменить. А я уже черевички выбрала! Я уже представила, как говорю «Да» на вопрос регистраторши. То есть теперь уже шамана. То есть теперь уже мне этот вопрос вообще могут не задать! Или задать через двадцать лет! А я через двадцать лет почти что пенсионеркой буду! Ужас! Ужас!

Подбадривая себя подобными размышлениями, я двигалась к этому вроде бы безобидному, но почему-то внушающему какую-то безотчетную тревогу зеркалу.

Подошла вплотную. Оглянулась на шедшего за мной по пятам Бондина и спросила:

– Ну и?

– Иди дальше.

– Обойти его, что ли?

Он засмеялся. Нехорошим каким-то смехом. Как профессор, который задает студенту вопрос с подвохом.

Ну и фиг. У меня выбор – выходить за Мишу шамкающей беззубой старухой с клюкой в руке – и белое-то платье, пожалуй, смешно будет смотреться! – или обойти какое-то зеркальце. То есть выбора практически нет.

Ну я решила обойти сияющее на солнце стекло. Слева. А оно вдруг тоже двинулось влево. Я вправо – и оно вправо. Вроде какого-нибудь нерешительного прохожего, с которым, бывает, никак не разойдешься на тротуаре.

– Что за ерунда! – воскликнула я.

– Иди прямо в него, – сказал Бондин.

– И куда я попаду? – Я с опаской заглядывала в зеркало – там отражался причал, ну и я с инспектором, естественно. Обычное зеркало. Если б оно только не елозило туда-сюда.

– Да не бойся ты, – сказал мне в затылок Бондин. – Разве я бы тебя отправил туда, если б тебе что-то угрожало?

Да кто тебя знает. Ну вообще-то я почему-то думаю, что нет. Почему, интересно, я так уверена в этом человеке, которого впервые увидела всего лишь вчера вечером? То есть даже позже, в полночь…

Такие мысли пронеслись в голове, пока нога перешагивала железную оправу… Что? Перешагивала? И вот я вся – в зазеркалье! Я как Алиса!

Я оглянулась: зеркало в железной ар-дековской раме осталось позади, и в нем отражалась моя спина. А инспектора ни в зеркале, ни впереди не было – впереди? То есть на причале! Я шла к яхте, врезавшейся в причал. Ох, как у нее корму-то поцарапало. Но не сломало. Удивительно. Яхта оказалась крепче причала. Или это Орхидея чего-нибудь наколдовала?

Ох!

– Осторожнее! – Передо мной возник инспектор, в которого я, собственно, и влепилась, как наша яхта в причал.

– Ты тоже?

– Что тоже?

– В зазеркалье? – спросила я. – Ты за мной зашел?

– Никуда я не заходил. Это ты пятилась.

– Чего?

– Тебе только показалось, что ты шагнула в зеркало.

– Да? – не поверила я.

– Пока я буду демонстрировать тебе действие магической зеркальной стены, мы на свадьбу твоего жениха опоздаем. А там, – он указал рукой в сторону виллы, – уже, может, шаман начал обряд. Ну, или, – он глянул на часы, – через десять минут начнет. Если мои часы не врут.

Свадьба Миши то волновала меня, то нет. Видимо, это пофигенция еще не совсем выветрилась.

А еще у меня голова начала кружиться от созерцания магического мира. Я вспомнила про мяту. Открыла сумку, достала два листика из пакета, который подарил мне бармен, и зажевала. Серебристая дымка вокруг приобрела мятный оттенок. В горле слегка запершило от шершавых листочков, зато голова стала ясной.

– Нам магия нужна, – сказал инспектор.

– Где ее взять… – пробурчала я, досадуя, что умею слишком крепко спать.

– Ты уверена, что хочешь во что бы то ни стало воспрепятствовать этому браку? – строго спросил он, глядя мне прямо в глаза.

– Чего? – немного растерялась я от его требовательного взгляда.

А он вдруг взял и поцеловал меня. В губы. Поцеловал будто бы даже по-деловому – так мне, по крайней мере, в ошеломлении показалось – и совсем не чувственно. Но в то же время… Не робко, а будто бы привык целовать меня каждый день.

– Ты обалдел? – От растерянности я даже не влепила ему пощечину. И не оттолкнула.

А он спросил: