Гробница Анубиса - Фредерик Неваль

— Вероятно, тут сыграл роль соблазн обездолить врага, заграбастав предмет искусства, который ему особенно дорог. Без этого, думаю, не обошлось.

— Не так давно уже было нечто подобное, — вздохнул Гиацинт. — Наш конвой, сопровождавший статую Посейдона Эфесского, был атакован. Сколько труда нам стоило заполучить это изваяние! Великолепный образец древнего искусства, Гелиос много лет о нем мечтал. Два года спустя нам его возвратили… с рассыльным… Статуя оказалась раздробленной на мелкие кусочки. Было похоже, будто кто-то забавлялся, елозя по ней асфальтовым катком.

— Ладно, — проворчал Ганс, потеряв терпение. — Что там поделывает Виллабобос из Пампы? Ему требуются три часа, чтобы сбегать за рюкзаком?

— Нет смысла ждать его, — обронила Кассандра.

Приложив палец к моим губам, она протянула другую руку к капоту, где была разложена целая выставка разнообразных предметов, и постучала своим заостренным лакированным ногтем по трубе, которая казалась полой, однако по диаметру и длине подходила для того, чтобы спрятать нечто, более или менее похожее на трость.

— Энрико по части воображения был на уровне земляной груши, — пояснила она.

— «Был»? — вскинулся Гиацинт.

— Забудь о нем, прекрасный эфеб. Я заступлю ему на смену. В путь!

Он грубо схватил ее за руку, прижал спиной к машине.

— Что ты натворила, Кассандра?!

Вывернувшись, она отрезала:

— Ничего такого, чего ты бы не сделал на моем месте.

Ганс вознегодовал.

— Вы его вырубили? — Он аж задохнулся. — Посреди монастыря, почитай при всем народе?

— Что вы сделали с этим человеком? — в свой черед спросил я, что было сил стараясь выглядеть невозмутимым.

— Он был уже не очень молод, профессор. В этом возрасте сосуды часто подводят, это никого не удивит.

— Но вы хоть не будете пытаться заставить нас поверить, что он стал жертвой апоплексического удара? Нам эту версию не проглотить!

— Во всяком случае, те, кто завтра утром обнаружит покойного в его комнате, придут именно к этому заключению, тут вы можете на меня положиться.

— Ты уверена, что никто не сможет усмотреть связь между трупом и тобой? — с отталкивающим хладнокровием переспросил Гиацинт.

— Нет. Мы жили в разных комнатах, и я позаботилась о том, чтобы меня считали не более чем случайной попутчицей, которая, встретив в Каире этого милого бедного старичка, скрученного ревматизмом, предложила подвезти его на своей машине. Христианское милосердие, если тебе угодно. Не так ли, отец мой? Вы ведь должны кое-что смыслить в таких материях.

— Перестань называть меня так! Я слишком давно расстался с иезуитами.

— Какая тут связь с твоим…

Он затолкал ее в машину, сел на водительское место, но, собравшись включить зажигание, все-таки не удержался — проверил, не завалялась ли где какая-нибудь проволочка или еще что-нибудь такое, что бы намекало на присутствие взрывного устройства.

Преодолев многие километры по тряским тропам среди унылых ландшафтов пустыни, мы выехали на то самое шоссе, по которому приехали сюда из Александрии. Теперь же наш путь лежал на юг, в сторону Каира.

Наступившая ночь принесла с собой малую толику прохлады, но дорога не опустела, машины хоть и не запруживали ее, но шли непрерывным потоком. Гиацинту приходилось попеременно то жать на тормоза, то бешено крутить баранку, чтобы избежать столкновения с грузовиками, автомобилями и всякими развалюхами на колесах, водители которых, похоже, имели крайне приблизительное понятие о правилах уличного движения.

Ганс упорно сверлил глазами темноту, надеясь разглядеть хоть что-нибудь необычное на потребу своей фантазии. Напрасный труд: пустынная дорога в полной мере заслуживала этого названия. Кроме каких-то селеньиц, изредка мелькающих поодаль, вокруг не просматривалось ничего мало-мальски занимательного.

— Ты еще увидишь свои пирамиды, — пошутил Этти, ободряюще потрепав его за плечо.

— Вы, однако, не рассказали нам, где отыскался посох Анубиса, — сказал я, лишь бы как-нибудь разрядить тягостную атмосферу.

Полуобернувшись ко мне, Кассандра отозвалась:

— В бывшем монастыре Абу-Макар, Святого Макария, ныне это обитель Святого Иоанна Крестителя. Он позолоченный и до странности легкий. По-видимому, из металла, но какого? Затрудняюсь определить.

— Какой-то титановый сплав, — сообщил Гиацинт, воем клаксона оповестив о своей досаде того шофера грузовичка, который его подрезал, и подкрепив сигнал собственным громовым рыком: — Cretino!

— Титановый? — недоверчиво протянула Кассандра. — Это в древнем-то Египте? Мой бедный Гиацинт, тебе пора освежить свое классическое образование.

— Надпись разобрать можно? — осведомился Этти.

— Да. Это символы, покрытые стекломассой. — Глянув на анк. который мой братец показал ей, вытащив из рюкзака Ганса, она кивнула: — Да, похоже. И фактура та же, и материал. Вы знаете, что это такое?

— Титан, — подтвердил Эттп, усмехнувшись уголком рта. И в ответ на ее гримаску серьезно сказал: — Уверяю вас, что речь идет именно о сплаве титана с алюминием, каким бы диким это вам ни казалось. Мой брат и Гиацинт нашли его в одной часовне. Жители Хиоса извлекли его из… — Ганс собрался было разразиться восторженным перечнем подробностей, но Этти закрыл ему рот ладонью и быстро докончил: — Из старинного захоронения в окрестностях Фанайев. Вы расшифровали надписи?

— Энрико это удалось. Но не знаю, много ли толку в его интерпретации. А вон и платная автострада! — объявила она, указывая на мигающие вдали оранжевые огоньки. — Мы почти на месте. У Гелиоса по-прежнему есть свое гнездышко в Каире, а, Гиацинт?

— Да, только не знаю, так ли уж разумно нам сейчас туда соваться. А ты как считаешь?

— Я голосую за отель, — сказала она, вытаскивая из кармана мобильник с намерением его включить.

— Мы все еще в пустыне, Кассандра, — грубо одернул ее наш шофер, тормозя перед одной из пробок, скопившихся у въезда на платную автостраду. — Здесь нет сети. Ах, впрочем, есть, — тут же поправился он, заметив позывные локальной сети, проступившие на цветном экране мобильника.

— Можете с высоты своей эрудиции считать меня легкомысленной горожанкой, если это вас греет, но… — И тут же осеклась, видя, как мы все разом лихорадочно застучали по кнопкам своих телефонов, набирая коды доступа. — А, ну то-то же!

В Каир мы въехали около десяти вечера, но «город-спрут», как сказал бы Верхарн, в любой час дня и ночи, по обыкновению, гудел, кишел народом, кипел, переливаясь через край…

Шутка ли — семнадцать миллионов обитателей, одно из самых густонаселенных мест планеты! И это ощущалось. Любому, кто попадает в Каир впервые, он представляется утомительно суетливым, сбивающим с толку, неприятным, а то и агрессивным. Это средоточие множества красот и древностей. Да, но то и другое покрыто грязью. Когда случается наведаться сюда, город всегда кажется мне еще более изгвазданным и засаленным, чем помнился с прошлого раза.