Черный тан - Миллер Лау

— Что случилось, Дункан?

Сандро и Эскариус остановились на небольшом расстоянии от него. Талискер ухватил старика за накидку из перьев и притянул к себе поближе.

— Расскажи мне все, что знаешь.

Мориас нахмурился.

— Ты ведь не угрожаешь мне, правда? — мягко осведомился он.

— Дункан!

Сандро выступил вперед, чтобы заступиться за Мориаса, но Талискер отодвинул его в сторону.

— Нет-нет, я не угрожаю тебе, старик, — сердито возразил он, но не ослабил свою хватку, а наоборот, слегка встряхнул Мориаса. — Мне просто нужен твой ответ. Что случилось с моими детьми? Откуда взялся этот Джал? Кто он?

Мориас побледнел, и Талискер встряхнул его еще раз.

— Послушай, я не сомневаюсь, что тебе кое-что известно. Скажи мне!

— Отпусти меня!

Настроение Мориаса внезапно изменилось. Взгляд выцветших голубых глаз стал острым, выражение благожелательности исчезло с его лица. Талискер вдруг осознал, что приподнял старика над землей, и выполнил его требование, осторожно поставив того на землю. Мориас вздохнул и стал приглаживать взъерошенные перья на своей накидке. Заговорив опять, он пристально наблюдал за Талискером.

— Я подозреваю, что Джал — сын Фирр. Хотя не знаю, кто его отец. Это должен был быть обычный смертный, иначе она не смогла бы родить ребенка.

У Талискера на лице появилось выражение ужаса.

— Еще лучше! — пробормотал он.

Талискер отвел глаза в сторону, стараясь не встречаться с Мориасом взглядом. Еще до битвы за Сулис Мор богиня познакомилась с Талискером и соблазнила его. Он никогда не был способен постичь, что за прихоть заставила ее играть в подобные игры с человеком, который настолько ей не подходил. Дункан оглянулся на Мориаса, зная, что если тот еще не догадался, то выражение его лица подтвердит подозрения.

Мориас выступил вперед, мягко взял Талискера за плечо и повернул спиной к вопрошающим взглядам Сандро и Эскариуса.

— Талискер, — сказал он тихо. — Я подозреваю, что у тебя есть еще один сын.

Нокс изо всех сил старался проснуться. Ему не хотелось видеть сны, потому что какой-то частью своего сознания он догадывался, что опять придет Даниэль…

Внезапный толчок внутри, и вот он уже здесь. На траве. Рядом с ним сидит Даниэль. Все как в первый раз. Так же светит солнце, но его свет какой-то пугающий, ядовито-желтый. Он наводит ужас и создает неестественные тени.

— Ты думал об этом? — спросил Даниэль.

— О чем?

— О том, о чем я спрашивал тебя. Что ты собираешься делать дальше?

— Я на самом деле не знаю. Как-нибудь решу.

Даниэль оперся на руки и закинул голову назад, как будто впитывая ядовито-желтые лучи.

— Не так много ты знаешь, так ведь? — спросил он беспечно.

— Что ты имеешь в виду?

— Натан. Ты приобрел власть и статус в религиозной группе. Как я понимаю, даже намереваешься пройти весь путь до конца. Дети сейчас существуют без лидера и понимают это. Старейшины без меня не смогут долго действовать в гармонии. А ты не только не веришь в Бога, но и ничего не знаешь о Вознесении. Ты давно читал Библию? Давно. Когда ты молился последний раз? Очень давно. Что ты будешь делать, если мир начнет рушиться?

— Но он не собирается рушиться, Дэнни. Ты сам все это придумал, помнишь?

— Неужели?

Даниэль хрипло расхохотался, будто Нокс сказал что-то безумно смешное. Звук был глухой, словно безвоздушное пространство из сна поглощало его, и Нокс почувствовал, как грудь сжимается от охватившей его паники.

— Ты все это придумал, лжец. Тебя не существует на самом деле. Убирайся! Исчезай… — Он брыкался и корчился, но Нокс из его сна не мог двигаться. — Прекрати это! Перестань смеяться, мерзавец!

И Даниэль перестал. Потом неожиданно притянул его к себе, и они оказались на траве так близко друг к другу, что их можно было принять за любовников. На какое-то мгновение Ноксу показалось, что Даниэль собирается его поцеловать. Он отпрянул, пытаясь отодвинуться как можно дальше, изо всех сил напрягая мышцы.

— Нет, нет… — задыхался Нокс.

Но когда прекрасное лицо Даниэля заполнило весь обзор, а губы полураскрылись для поцелуя, из его рта вырвался поток яркого света, опалившего Нокса подобно огню. Боли не было, только золотое, мучительное блаженство.

— Ты разве не знаешь меня, Натан? — Голос Даниэля доносился откуда-то из-за пламени, но Нокс ничего не видел, кроме яркого света. — Я Первый, и я — Последний…

— Не понимаю, что ты…

— Ты убил меня. — Голос звучал спокойно, в нем не слышалось упрека. — Теперь тебе следует приготовиться.

— Приготовиться?

— Неужели ты не видишь? Это все правда, Нокс. Конец Света грядет…

Грядет…

Это слово было на губах Нокса, когда он проснулся среди смятых простыней, весь в поту. Он еще раз его повторил, взвешивая, пытаясь понять смысл того, что сказал Даниэль. Выходит, Даниэль ангел? Нокс стал осознавать реальность и вдруг поймал тусклое изображение своего отражения в длинном узком зеркале в дверце шкафа, стоявшего за кроватью.

— Ангел? — самоуверенно улыбнулся он в темноту.

Потом спокойно рассмеялся и стал копаться в ящике прикроватной тумбочки в поисках своей коробки с табаком.

Грядет…

Подобно пауку, это слово проникло в мозг Нокса и поколебало присущий ему прагматизм. Он разжег скрученную еще вечером сигарету. С мягким шипением керосиновая лампа вспыхнула, отбрасывая колышущиеся тени. По какой-то причине просторная комната с высоким потолком показалась Ноксу глубокой и пустой. Нокс взял одну смятую простыню и накинул ее себе на голову и плечи. Ему пришла мысль, что Даниэль в какой-то степени прав. Придет Конец Света или нет, Ноксу следовало бы подготовиться и сделать все, чтобы получить достаточно знаний по проблеме.

Он вздохнул и стал оглядывать комнату, пытаясь обнаружить Библию, но ее нигде не было видно. И все-таки Нокс был решительно настроен найти ее, поэтому потушил сигарету и отправился к двери, завернутый только в простыню. Он вышел и посмотрел вниз. Должна же где-нибудь в «Ковчеге» быть Библия.

— Что ты наделал? — Риган была в ярости. — Тристан любит эту девушку…

Джал ухмыльнулся:

— Да, довольно часто. Мне рассказывали.

— Это не смешно, Джал. Что он скажет, когда вернется и обнаружит ее в таком состоянии?

Риган сердито смотрела в дальний конец мрачного каземата, где на узкой кровати, на соломенном тюфяке без сознания лежала молодая женщина. Ее звали Грейс, она была раздета и высечена до полусмерти. Для Джала было чем-то вроде спорта провести с девушкой ночь накануне экзекуции, и Риган злилась еще из-за того, что знала: все его садистские выходки начинались с секса.