Соколиная семья - Яков Михайлик

— Подтянитесь, — передал я по радио второй паре. В этот момент на них со стороны солнца свалились восемь ФВ-190. Два мессершмитта на большой скорости начали заходить снизу, чтобы атаковать разведчика.

— Внимание, противник! — предупредил я Денисова и Петрова. — Атакую!

Выполнив переворот через крыло, пошел в атаку на Ме-109. Оценив, мое преимущество (выгодное положение для атаки), мессеры отказались от своего намерения и, отвернув вправо, скрылись в облаках. Сбрасываю, как было предусмотрено инструкцией, подвесной бак с горючим и правым боевым разворотом перехожу в лобовую атаку на ФВ-190, которые после наскока на Петрова и Денисова пытались атаковать меня. Короткая очередь – и ведущий фоккер выходит из строя. В это время одна аэрокобра, атакованная четверкой ФВ-190, загорелась и резко пошла к земле. Второй мой ведомый – кто, я не знал – продолжал вести воздушный бой.

— Сирень-тридцать два, — передаю разведчику, — уходи в облака. Я веду воздушный бой.

Но вместо ответа с борта Пе-2 в наушниках слышу голос Денисова:

— Прикрой. Я подбит.

Значит, несколько раньше загорелась машина Петрова…

Разведчик, резко спикировав, скрывается в облаках. Теперь у меня развязаны руки. Врываюсь в стаю фоккеров и отбиваю их атаки от идущего на снижение Денисова.

— Платина, я – Сирень. Возвращаюсь домой. У меня все в порядке.

— Понял. Возвращайся, — ответил я командиру экипажа Пе-2.

Фокке-вульфы снова начали проявлять активность. Пришлось перейти в отвесное пикирование на полном газу, чтобы вовремя отбить очередной наскок немцев на планирующий самолет Денисова.

— Тяни на свою территорию, сколько можешь, — порекомендовал я Александру. — Тяни, от фоккеров прикрою.

К счастью, вражеские истребители вскоре отстали от нас – то ли у них было на исходе горючее, то ли они побоялись встречи с новой группой наших самолетов вблизи от передовой.

Денисов продолжал лететь со снижением. Полоска дыма от его самолета растаяла.

Он подобрал площадку и посадил машину на фюзеляж в районе деревни Менькое, пятнадцать километров северо-западнее Жлобина.

Я снизился над самолетом Денисова до бреющего. Саша вылез из кабины и помахал мне шлемофоном. К самолету подъезжали на автомашине наши бойцы. Значит, все в порядке. Резко взмыл под облака и вскоре догнал разведчика, вместе с которым и возвратился на свой аэродром.

О нашей потере стало известно всем. Мы еще раз убедились, сколь важна осмотрительность в воздухе, как необходимо взаимодействие между парами и группами. Только недостаточная внимательность могла подвести такого опытного летчика, как Петров, — бывшего школьного работника, инструктора, обладавшего отличной техникой пилотирования.

Надежд на возвращение нашего товарища было мало, однако мы ожидали его каждый день, не могли забыть жизнерадостного, никогда не унывающего боевого друга. Он смело и дерзко вступал в единоборство с численно превосходящим противником и всегда выходил победителем.

Помимо командования дивизии и полка этим чрезвычайным обстоятельством потерей боевого летчика из-за неосмотрительности – были озабочены коммунисты и комсомольцы части. Очевидно, в связи с победным наступлением Красной Армии, в частности войск 1-го Белорусского фронта, некоторые из летчиков ослабили требовательность, стали утрачивать остроту бдительности. Все это и обусловило повестку дня партийных и комсомольских собраний по эскадрильям – Задачи коммунистов и членов ВЛКСМ в повышении бдительности.

Докладчики (у нас в эскадрилье им был член партийного бюро полка лейтенант Кольцов) подчеркивали, что о бдительности нельзя забывать ни в воздухе, ни на земле. Приводили примеры, когда нарушения дисциплины оканчивались нежелательными последствиями. Особое внимание обращали на то, что с приближением наших войск к западным границам Германии и других капиталистических стран вражеская разведка активизирует свою подрывную деятельность. Говорилось также о возможном воздействии на неустойчивых, политически незрелых людей растленной буржуазной культуры и о мерах борьбы с этим влиянием.

После собраний были проведены беседы и политические информации. С лекцией Быть на страже революционной бдительности – святая обязанность каждого офицера Красной Армии выступил гвардии майор П. Д. Ганзеев, доклад О методах немецкой контрразведки и засылки в наш тыл агентов и шпионов сделал старший лейтенант П. П. Белоусов – наш оперативный уполномоченный. Комсорг полка И. П. Литвинюк рассказал рядовым и сержантам о том, что бдительность является железным законом воинов Красной Армии, разъяснил, как надо вести себя, чтобы не разгласить военную тайну.

Чем еще запомнились июльские дни сорок четвертого года?

Советский тыл все в более возрастающем количестве снабжал боевые части оружием и техникой. Однажды в боевом листке третьей эскадрильи я прочитал небольшую заметку Героя Советского Союза В. К. Полякова. Возвратившись с боевого задания по прикрытию наземных войск, освободивших Пуховичи, Червень и другие населенные пункты, а также перерезавших железную дорогу Минск Барановичи, Виталий написал:

Я участвовал в битвах под Сталинградом, Орлом и Севском, но никогда не видел такой насыщенности неба советскими самолетами. Чувствуешь себя в воздухе полным хозяином. Это говорит о том, что наша Родина идет к победе с непрерывно возрастающей военной мощью.

Комментарии тут, как говорится, излишни.

Не осталось незамеченным такое выдающееся событие, как завершение Минской наступательной операции, в которой принимали участие и войска нашего фронта, в том числе 16-я воздушная армия. Несколько раз мы сопровождали Ил-2 и Пе-2 в район окружения 3-й танковой и 4-й армий противника. Изгнание врага из Барановичей, Пинска и других крупных городов было праздником не только для их коренных жителей, но и для нас, воинов-освободителей 1-го Белорусского фронта.

Вряд ли кто-нибудь из моих однополчан забыл день 20 июля, когда войска прославленного полководца К. К. Рокоссовского прорвали немецкую оборону западнее Ковеля, форсировали Западный Буг и вступили на территорию Польши. Солдаты, перешагнувшие этот рубеж, по праву гордились тем, что они первыми вступили на землю братского народа с высоко поднятым знаменем армии интернационалистов. Легко себе представить, какие чувства владели авиаторами, сопровождавшими этих солдат – полпредов советского народа в стремительном и долгожданном броске на землю польскую.

Лично я в этот день никуда не летал и коротал время за газетами и прослушиванием радиопередач. Дело в том, что мой предыдущий полет был очень тяжелым. Расскажу об этом немного подробнее.

Обычно на задания со мной летал молодой летчик Гагин, не закаленный еще в схватках с воздушным противником. Самолет он знал хорошо, пилотировал не плохо, но все равно за ним нужен был глаз да глаз. Однажды нам встретились шесть фоккеров. Они почему-то не рискнули напасть ни на штурмовиков, ни на нас. Будь я с Балюком, с Бенделиани или с Крючковым, немцам бы не поздоровилось, но с молодым напарником я не решился атаковать противника.

— И правильно поступил, — одобрил подполковник Мельников.

Мне казалось, что после этого случая группу прикрытия увеличат. Или моему докладу не придали особого значения, или часть истребителей держали для выполнения какой-то другой задачи, но на второй день сопровождать илов я снова полетел только с Гагиным. Остальные ребята тоже пошли парами.

Дойдя до западного района, штурмовики друг за другом начали пикировать на врага. Мы с Гагиным только успевали переходить с одной стороны на другую, меняя высоту над группой ильюшиных. После одного из заходов на цель неожиданно появились четыре фокке-вульфа. Ведущий в надежде на легкую поживу начал пристраиваться к Ил-2, набиравшему высоту после удара по артиллерийской установке противника. Второй ил, прекратив штурмовку, отпугнул фоккера. Атака была неудачной, но все-таки вражеский истребитель исчез из поля зрения: видно, не впервой встречаться с огневой мощью советского штурмовика.

Действуя по цели, ильюшины, как бы прикрывая друг друга, замыкали круг. Такой порядок до некоторой степени облегчал нашу задачу, и нам оставалось только смотреть за вражескими истребителями, не дать им подойти к илам. Правда, я знал, что бывали случаи, когда при такой взаимной обороне штурмовики растягивали кольцо, разрывали его и в образовавшийся разрыв вклинивались истребители противника. Знал и потому неотрывно следил за обстановкой: вдруг наши оплошают…

И действительно, убедившись, что фокке-вульфы особенно не надоедают, командиры экипажей илов ослабили бдительность. Каждый из них начал отыскивать для себя наземную цель и расстреливать ее самостоятельно. Фашистские стервятники немедленно воспользовались этим.