Подари мне себя (СИ) - Франц Анастасия

— Люблю.

Становлюсь на цыпочки и целую в губы. Мне отвечают пылко, горячо и влажно. Так, что ноги подгибаются, начинают дрожать. И голова кружится. Хватаюсь за его плечи, желая удержаться, не упасть. Хоть и знаю, что с этим мужчиной я никогда не упаду. Он всегда поймает.

Егор прекращает поцелуй, смотрит в мои глаза.

— Ты такая красивая. Покажи мне самую красивую и яркую звезду.

— Сириус, — шепчу.

— Сириус, — повторяет за мной, а смотрит на мои губы.

Поворачиваюсь к звездам и нахожу ту самую звезду.

— Вот, смотри, — показываю на ту самую точку, где горит яркая звезда Сириус. — Она принадлежит к созвездию Большая Собака. И находится к юго-востоку от Ориона.

Мы так ещё долго стояли, прижавшись к друг другу. Я рассказывала и показывала расположение всех звезд на небе. Их очень много, но показывала самые яркие и красивые, от которых дух захватывает. Невозможно оторвать глаз от этой красоты.

Когда уже совсем стало холодно и не помогали согреться жаркие объятия моего мужчины — всё-таки ночи ещё холодные — мы сели в машину и вернулись домой. Разделись, легли в теплую постель, прижавшись друг к другу, и так и уснули, не размыкая своих объятий.

Глава 46

Соня

Чувствую, как крепкие руки сильнее сжимают мою талию и притягивают к себе ближе, вбивая в твердую каменную грудь. На губах появляется улыбка — просто не могу не улыбаться от того, насколько этот мужчина не позволяет мне находиться вдали от него даже ночью.

Каждое утро просыпаюсь, а этот медведь почти весь спит на мне. Да так, что душно становится, из-за чего я и просыпаюсь.

Вот только это мне до безумия приятно. Нравится чувствовать его огромное тело на себе. Поэтому в ответ я лишь сильнее его обнимаю. Вот как сейчас — поворачиваюсь в его объятиях и, не раскрывая глаз, обнимаю его, касаясь пальчиками обнаженной широкой спины. Утыкаюсь носом в грудь и просто дышу.

Егор, не теряя времени, опускает голову вниз и зарывается лицом в мои волосы. Глубоко вдыхает. Целует.

— Доброе утро, — сонно мычу.

— Доброе, красавица моя.

Ох, видел бы он сейчас, какая я красавица, то точно бы так не говорил. Вот только я для него всегда выгляжу красивой, какая бы ни была. И какая прическа ни была бы у меня на голове — даже если она выглядит как осиное гнездо.

Все равно схватит меня двумя руками, прижмёт к себе, рассматривая каждую черточку на моем лице — как он это любит делать всегда — и прошепчет, что я очень красивая, и что он такой девочки никогда не видел.

А я только недоверчиво качаю головой. Только потом мне плодотворно доказывают обратно. И знаете, я верю. Егору просто невозможно не верить.

— Сегодня же собираем все твои вещи, и ты переезжаешь ко мне, — бурчит сонно мне в макушку.

Что?

Я застываю и поднимаю взгляд на Свободина, который так и лежит как ни в чем не бывало. Словно сказал что-то само собой разумеющееся.

— Егор, нет, — качаю головой.

Гонщик тут же распахивает глаза и впивается в меня пронзительным взглядом.

— Хватит уже, Соня! Ты и так ночуешь здесь шесть раз в неделю. А большинство твоих вещей уже лежат на своей полке в моем шкафу. Хватит капризничать.

— Егор, я не могу.

— Почему? Назови мне хоть одну причину, почему ты не можешь ко мне переехать? Мы живем с тобой уже больше трех месяцев вместе. Твоя зубная щетка стоит рядом с моей. Даже все женские принадлежности расположены на полке рядом с моими. В чем причина?

Свободин начинает злиться, и я по-хорошему его понимаю. Но не могу я согласиться жить с ним, хоть и так провожу у него дома много времени, намного больше, чем у себя. Я даже забыла, как моя квартира уже выглядит. И скоро она плесенью покроется.

Но все равно я не могу на это согласиться. Меня тревожит то, что я никак не могу найти работу. В каждой больнице и клинике мне дают отказ, из-за чего на душе с каждым днем все паршивее и паршивее становится. Но об этом я не рассказываю Егору. Потому что не хочу, чтобы он решал мои проблемы, которые я сама должна решить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тем более знаю, кто виноват во всем этом — Шестинский, который обещал, что если я уволюсь и ступлю за порог клиники, то он сделает всё, чтобы я не смогла устроиться больше ни в одну больницу.

Собственно, слово свое он сдержал.

Но я никак не думала, что он действительно воплотит свою угрозу в жизнь и не даст мне работать, заниматься тем, что я люблю.

Поэтому я не могу согласиться жить вместе с Егором, пока не найду работу. Не хочу сидеть у него на шее, когда он сам будет платить за все деньги. Несмотря на то, что, собственно, почти живу у него, и везде, в каждом, по сути, углу лежат мои вещи.

В течение последних трёх месяцев мне помогали родители, которым я просто не могла соврать о том, что я фактически осталась без денег. Да и говорить им ничего не нужно было — они и так все по голосу поняли, просто взяли и переслали мне деньги. Хоть я и говорила, что не стоит, но кто ж меня послушает.

Но Егор — это другое. Я не могу жить за его счет. Поэтому все оттягиваю момент переезда, каждый раз надеясь, что вот-вот устроюсь куда-нибудь. Но пока я натыкаюсь на сплошные отказы, и это режет меня по живому без ножа.

— Я не могу, — тихо шепчу и отвожу взгляд.

Руки с моей талии исчезают так быстро, что я не успеваю их даже задержать. Егор порывисто встает, садится на кровать. Его правая рука нервно проходит по чуть отросшим прядям на голове. Издает рык и так же резко встает.

Я привстаю, опираясь локтями на матрас. Хочу его задержать.

— Егор, — окликаю. Вот только на меня машут рукой и просто уходят в душ.

Это его движение неприятно отзывается в сердце, но я прогоняю это ощущение. Проглатываю.

Падаю вновь спиной на кровать и закрываю лицо простыней.

В этот момент хочется выть от этой всей безысходности. И от того, что своими действиями, словами и тем, что я не соглашаюсь окончательно переехать к Егору, я обижаю его. Но я действительно по-другому не могу. И рассказать обо всем, о причинах — тоже не могу.

Потому что он просто не проглотит все это, как делаю это я. А пойдет разбираться во всем и не дай бог вновь набьет морду Шестинскому. Тогда точно будут проблемы.

Боже, как же все сложно!

С губ срывается стон. А из ванной комнаты слышится шум воды.

Откидываю простынь назад и утыкаюсь взглядом в потолок. Сегодня мой последний шанс найти работу: вчера позвонила в областную клинику, и сегодня у меня собеседование. Ставка обычной медсестры. Но это хоть что-то, а не просто сидеть на попе ровно и жить на деньги родителей.

Я не привыкла так.

Если все пройдет хорошо, то я сегодня же дам согласие на переезд к Егору. И надеюсь, что мы не разругаемся в конец..

Ели мы в молчании. Пока Свободин был в душе, я успела приготовить легкий завтрак и по чашке крепкого кофе.

Сегодняшнее утро отличалось от предыдущих, что проводили мы всегда вместе все эти три месяца. Сегодняшняя тишина угнетала, давила и сильно напрягала. От нее по коже бежали мурашки, но вот только нехорошие.

Я быстро поела и встала, собрала грязные тарелки. Подошла к раковине и, открыв воду, стала мыть посуду. Позади услышала шорохи и тяжелые шаги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Егор остановился позади меня, но не сделал попытки прикоснуться или как-то дать понять, что он находится рядом. А я невольно задержала дыхание, ожидая того, что последует дальше. Даже движения мои замедлились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В одно мгновение мой гонщик крепко обхватил меня за талию и зарылся лицом в волосы. Шумно выдохнул.

— Прости, Соня. Просто мне все это осточертело. Ты и так, по сути, живёшь со мной. Что стоит просто перевезти оставшиеся вещи к нам домой? Твои вещи и так лежат рядом с моими. И я не понимаю, почему ты отказываешься переезжать ко мне. Нам же хорошо вдвоем.