В лабиринтах тёмного мира - Олег Северюхин

— А за средней дверью нет свалки? — спросил я.

— Как же нет? — воскликнул Вульф. — Есть! Да еще какая! Правда, поменьше, чем в столицах развитого демократизма, но все тоже. Вы давно не были в столице?

— Давненько не был, — признался я.

— Так чего мы ждем? — закричал Вульф и открыл дверь с надписью Moskov.

Я смело шагнул в дверь и очутился в толпе пассажиров в зале прилета аэропорта Домодедово. Был июль 2006 года.

Пытливый читатель сразу подпрыгнет и скажет, вам что, при входе в дверь сообщили дату вашего появления здесь?

Можно сказать и так. Только, когда я увидел таблички-указатели в сторону часовни Михаила Архангела и мечети «Сафар», то я сразу определил, что мы прибыли в год где-то 2002-й. В огромное окно я увидел, как вдалеке строительная техника и маленькие фигурки курочат исторический самолет ИЛ-114, стоящий на повороте дороги к аэровокзалу, то сразу понял, где я нахожусь и какое сейчас время. Хотя и сейчас Иваны, родства не помнящие, совсем не перевелись, а еще расплодились в большем количестве.

— Каково? — толкнул меня локтем Вульф. — Цивилизация. Надо будет подсказать руководству, чтобы в аэропорту открыли синагогу и буддистский дацан, да и для меня какую-нибудь каморку открыть, чтобы каждый желающий мог послать ко мне любого, кого он считает виноватым в его несчастьях и в плохом настроении. Вот ты мне скажи, часто ли ваши Боги спускаются на землю, чтобы побеседовать со своими творениями? Узнать, как и чем они живут, как удовлетворяются их насущные потребности и как осуществляется всякая власть, которую священники объявили, что она от Бога. Любая власть от Бога. Нет, ты ответь. Не ответишь, потому что не было этого. И даже Моисей никого не видел. И Христос был всего лишь сыном Божьим. А я тут. Я всегда тут. Я всегда живу рядом с вами. Все беру на учет. Каждую гадость. Каждое сказанное бранное слово, каждую двойку в дневнике, каждую выкуренную сигарету и каждую рюмку водки. У меня тут полный социализм, то есть учет и контроль. Вы все в моей власти, вы даже звезду мою носили, будучи в армии. А миллионы звездоносцев день и ночь борются со своими антиподами и по моему наущению настолько слились с ними, что совершенно не понять, кто из них ангел божий, тот, кто в тюрьме сидит или тот, кто его ловит и охраняет. И Бога своего вы не любите, значит — любите меня.

Вульф говорил громко и совершенно не стеснялся идущих рядом людей, которые шарахались от каждого его слова. Хотя на дворе была демократия, но гены сталинизма жили в каждом человеке, и он шарахался от говорившего такие вещи только потому, что если он не успеет донести на него, то его самого арестуют за недоносительство и отправят в лагеря на перевоспитание. Скорость стука всегда была выше скорости звука.

— Ну как, интересно вернуться туда, где ты уже был? — спросил меня Вульф. — Хочешь встретиться с собой и намекнуть, что нужно делать так, чтобы потом все было хорошо?

— Спасибо, не надо, — сказал я, припоминая, что в 2006 году я уже состоялся как личность после окончания службы в армии, да и переделывать свою жизнь не имело смысла. Так хоть знаешь, чего в жизни добился, а чего не добился. А, попробуй-ка, измени ее где-то в начальный период, что будет в итоге? Как в рулетке, но в выигрыше всегда оказывается казино, а не игрок. Так что, господа хорошие, не играйте в казино и не ставьте на кон свою жизнь или жизни близких людей.

Глава 52

Мы вышли из здания аэровокзала и сразу к нам подошел мужичонка в кепке.

— Куда поедем? — деловито спросил он.

— До Сан-Франциско довезешь? — серьезно спросил Велле.

— Довезу, — бодро сказал мужичок, — бензин, визы, паром — ваши.

— Молоток, — сказал Вульф, — поехали.

— В Сан-Франциско? — удивился мужичок.

— В Москву, — сказал Зеге, — в Сан-Франциско поедем потом.

— А вы цену-то знаете от Домодедово до Москвы? — спросил водитель.

— А нам это без разницы, — сказал Вульф, — показывай, где машина. И учти, если не комфортабельная, то я тебе такое устрою, что до Сан-Франциско пешком потопаешь со снятыми штанами.

— Шеф, шестисотый «мерин», поедешь — не пожалеешь, — закрутился извозчик. Как тут не закрутишься, когда тебе в руки лезут два провинциальных лоха, которые деньгам счета не ведут.

«Мерседес» был 600-й. Правда, не первой свежести. Сели и поехали. Километрах в пяти от выезда на трассу голосовали двое мужчин. Водитель затормозил.

— Давайте подкинем до Москвы, — попросил водитель, — я их знаю, люди хорошие, если не остановлюсь, житья потом не дадут.

Нормальный человек должен сразу понять, что это ограбление или разводка и ни в коем случае не должен садиться в машину к этим «до Сан-Франциско». Но не таков Велле Зеге Вульф.

— Знакомые? Берем. В компании веселей, — беспечно сказал он.

Я инстинктивно сжал кулаки, понимая, что придется защищать свою жизнь, потому что из имущества нет ничего, а это для грабителей все равно, что оскорбление.

Знакомые водителя вежливо сели в машину, минут пять молчали, а потом спросили:

— В картишки не желаете перекинуться? «Сочинку» по копеечке распишем.

— А вы, ребята, не боитесь со мной карты играть? — спросил с усмешкой Вульф.

— А чего нам бояться? — сказал один из пассажиров. — Это нас должны бояться, — и он вынул из кармана красную корочку с эмблемой в виде щита с шурупами и золотой надписью МВД.

В наше время наличие такого удостоверения совершенно не говорит о том, что владелец его будет защищать тебя от преступных посягательств. Может быть, как раз он и является субъектом преступного посягательства. Хотя, может быть, удостоверение — это просто подделка и перед нами не сотрудники милиции.

— Ну, моя милиция меня бережет, — широко улыбнулся Велле и достал из кармана довольно увесистую пачку американских червонцев, купюр по десять долларов. На глаз, в пачке было не менее тысячи долларов.

Пассажиры оживились. Солидный гусь попался.

Начали сдавать карты.

— Ему не сдавайте, — сказал Велле, показывая на меня, — он вообще не играет. Четвертым будет водитель.

Водитель съехал с дороги и остановился.

— Мужики, а чего мы будем в преферанс тягомотину разводить, — сказал Вульф, — давайте в «очко» играть?

С предложением согласились охотно. Как и положено при разводке, первый и второй раз выиграл Велле. В третий раз выиграл водитель, и он так обрадовался выигрышу, что после этого никому не стало везти в игре. Кто бы ни сдавал карты, у Велле всегда было «двадцать одно».

Чувствовалось, что компания не выполняет свою задачу. Собирались «обуть» лоха, а лох их обувает, да еще со знанием дела.