Хрупкое равновесие - Оксана Довгучец

поев, почти не посмотрела в её сторону и так же молча ушла к себе. Вот бы так было всегда, или им с Сино вовсе уехать, купить небольшой дом, хозяйство она сама сможет вести, одной помощницы ей будет достаточно. Она попыталась поговорить с ним, но муж пожаловался на плохое самочувствие и и ушёл спать. Попросив чаю, Ойха устроилась в библиотеке с книгой, и не заметила как уснула.

Пробуждение стало неприятным — болели шея и голова, а ещё почему-то тошнило. Что-то было не так, Ойха с трудом поднялась на ноги, голова при этом закружилась. Тут вбежала Эвия и истошно закричала:

— Она убила его, мой брат мёртв! Колдунья, убийца, мошенница.

С трудом сообразив, что эти слова о ней, она недоумённо посмотрела на сестру мужа и только потом туда, куда смотрела сама Эвия. Синорг лежал на полу, в халате поверх спального костюма, бледный с посиневшим лицом, на котором застыла маска ужаса и удивления. Ойха отшатнулась, не желая верить в происходящее, а Эвия между тем не замолкала:

— Скоро здесь будет Орден и ты окажешься там, где должна быть, на костре!

Ойха вскинула руки и обмерла, только теперь понимая, что её беспокоило — браслетов на руках не было. Но как… Впрочем уже неважно, она это сделала и не помнит ничего, или всё подстроено — её схватят и сожгут, вспомнилась мерзкая улыбка Заулина. Ну уж нет, ждать когда её схватят она не станет, Ойха бросилась к двери и выбежала в холл.

— Не дайте ей уйти, держите её, он убила Сино! — визжала Эвия.

Несколько человек из обслуги кинулись к ней, в попытке остановить, но случилось то, чего она никак не ожидала. Дом затрясло, стёкла на окнах треснули и со звоном осыпались, а все кто хотел её остановить, разлетелись в стороны. С усилием преодолевая шок, Ойха побежала к выходу из дома, и как только она оказалась на улице, с двух сторон на неё накинули верёвки и не давая опомнится в шею разрядили электричество. "Ну вот и всё" — промелькнуло в тускнеющем сознании. Она не знала, что когда её волокли к электрилю, за ней наблюдало двое. Странный незнакомец с набережной и очень худая женщина с чёрными волосами. Та, довольно улыбаясь, смотрела то на бесчувственную Ойху-Олесю, то на бледного Эдгара, готового броситься спасать её.

— Потерпи, скоро мы встретимся, и ты всё узнаешь, — прошептали узкие губы из-под полога невидимости.

.

Глава 33

Армис ехал домой в большом волнении и воодушевлении, Ойха посоветовала забрать остаток их денег за землю и уехать жить в город, её муж, нирт Пранций, обещал пристроить его в хорошее место. Мысли опережали одна другую, а в груди бешено стучало сердце, а вдруг всё сложится? Это значит, что начнётся новая жизнь! Он чуть было не проехал свою остановку, так задумался. Тётю с дядей он обнаружил на кухне, они ужинали, в зале столовой и на станции зарядки трудились недавно нанятые парень с девушкой.

— Добрый вечер, тётя мне нужно с вами поговорить, — решительно произнёс парень.

Жующая тётя махнула рукой на свободный стул и Армис послушно сел на его край, выдохнул и проговорил:

— Тётя Фарина, я хочу уехать в город жить, мне нужны деньги за землю, жильё оплатить и учёбу за последний год.

Та скривила лицо так, будто салат в тарелке был сплошным уксусом, вытерла губы и ответила:

— Ишь умный какой, денег ему давай. Где же мне их взять, кормила, одевала вас сколько, за учёбу твою платила.

От обиды и несправедливости у Армиса затряслись руки и комок к горлу подступил, он сжал кулаки и стараясь не повышать голоса сказал:

— Мы с Ойхой никогда не были нахлебниками, работали честно и ничего лишнего не просили, не может быть, чтобы денег не осталось, да и бумаги есть, можно ведь проверить!

— О как, гляди ка, выучила на свою голову, про бумаги вспомнил, сестра-колдунья подучила наверное, — тётя же не сдерживала себя в интонациях, затем чуть помолчав сказала тише, — подумать мне надо, мальчишка ты ещё, сама жильё оплачу и учёбу, ступай давай, дай поесть спокойно.

Огорчённый Армис вышел из кухни, и не найдя сил, чтобы дойти до своей комнаты, опустился на ступеньки, облокотившись о стену. За которой происходил странный разговор между дядей и тётей:

— Не стыдно тебе, всё денег мало. Отдай парню что полагается и пусть идёт!

— Чего это ты лезешь, куда не просят, не твоего ума дело это!

— Нет моего, Армис хороший, честный, работящий парень, сирота, у него никого нет кроме меня! Не позволю его обижать и обдирать! Ты и так на его беде нажилась, голову задурила, с колдовством связалась, он чужую женщину сестрой считает! — послышался отчётливый стук по столу.

— Во разошёлся то, будто ты не рад был вторую станцию купить, ещё как глаза горели. Колдунья денег дала считай ни за что, была одна Ойха, стала другая, делов то. Новая получше прежней, та не рыба, ни мясо была, вообще не жалко. Жаль, что тоже колдуньей оказалась, да и то сладко устроилась, везучая. Так что ты про это дело помалкивай, Ойха да Ойха, ту уже никто и не вспомнит скоро, и Армис твой, колдовство крепко работает. Защитник нашёлся, о себе надо думать!

Армис застыл от услышанного, как это Ойха другая, и что за колдовство с ним сотворила неизвестная колдунья, которая ещё и денег прилично дала тётушке. Не может быть! Он прекрасно помнит сестру, такую как она есть сейчас, разговорам тёти он может и не поверил бы, но дядя человек честный и попусту болтать не станет. Подросток встал и вместо того, чтобы подняться в комнату — вышел во двор, кружилась голова, дышалось с трудом. С невидящим ничего вокруг взглядом, он подошёл к крану с водой и открыв его на полную, засунул голову под холодную струю, желая прийти в себя, пока не замёрз. Встряхнув головой, он вытер рукавом лицо и открыл глаза, с ресниц ещё капало, когда он понял, что не один. Перед ним стояла девушка, совсем молодая, ему ровесница, с мелкими, но симпатичными чертами лица, странными волосами — то ли белыми с чёрными прядями, то ли наоборот, внимательные зелёные глаза пристально осматривали его. В ответ, Армис тоже оглядел девчонку, из-под диковинного плаща светло-коричневого цвета, до колен, виднелась синяя длинная юбка.

— Пролен, авур лобис чинда. Мирто, уэлг? — спросила она приятным нежным голосом.

Он замотал головой