Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда захочешь ты, мы ляжем спать с тобой,
Мы ляжем спать с тобой…
На ложе золотом в саду из белых роз…
И будем почивать — пока не сгинет мир.
Она почти шепотом допела последний куплет. Очень часто в песнях точно описываются чувства, которые испытывает человек. Эрмин давно это заметила. И растроганно повторила:
Пока не сгинет мир…
Глава 9. Дама в черных одеждах
Роберваль, 15 июля 1930 года
Эрмин сидела на переднем сиденье коляски, всем своим видом выражая нетерпение. Жозеф о чем-то разговаривал с грумом — так англичане и американцы называли отельных служащих низшего ранга. Они стояли слишком далеко, поэтому девушка не услышала ни слова. Месье Маруа активно жестикулировал, в то время как молодой служащий только вздымал руки к небу и качал головой.
«Ну что опять случилось? — вертелась в ее голове беспокойная мысль. — Жо ведет себя слишком заносчиво, стоит ему ступить на порог этого отеля. Иногда это просто смешно!»
Шинук в нетерпении бил подкованным копытом о каменную мостовую. Звук получался неприятный. Конь нервничал. Царившее в городе оживление и шум порта его пугали. Красивое животное, привыкшее к спокойным лугам Валь-Жальбера, стремилось поскорее покинуть шумное место. Рокот моторов, запах бензина и сигналы клаксонов заставляли его забыть о привычном послушании.
— Успокойся, Шинук, — сказала Эрмин ласково. — Я знаю, ты не любишь сюда приезжать. Будь умничкой, и скоро ты окажешься в своем стойле, перед полной кормушкой сена. Знаю, ты устал, но скоро отдохнешь.
«В следующую субботу лучше поехать поездом. Только вряд ли Жозеф согласится. Шинук пробегает больше восемнадцати миль в один конец. На дорогу из Валь-Жальбера в Роберваль у нас уходит три часа!»[53]
Она вздохнула. Дорога туда и обратно казалась ей бесконечной, хотя Жозеф говорил о ней как о легкой прогулке. По пути он снова и снова заводил речь о будущих успехах Эрмин, подвигаясь к девушке все ближе и ближе. Это их тесное соседство на сиденье коляски было Эрмин неприятно и вселяло неясное беспокойство, равно как и восторженные заверения, что она станет великой певицей, не хуже самой Ла Болдюк.
«И так будет все лето, — думала девушка. — Как было бы замечательно, если бы кто-нибудь мог подвозить нас в Валь-Жальбер на машине! Но теперь уже поздно отказываться, я подписала контракт с директором отеля…»
Шинук замотал головой и зафыркал.
— Прошу тебя, мой красавец, будь умничкой! Мне тоже скучно, но что поделаешь?
Звук девичьего голоса успокоил лошадь. Он снова фыркнул и погрузился в созерцание велосипедиста, ехавшего по противоположной стороне улицы.
Эрмин было страшно выступать перед публикой отеля «Château Roberval». В этом роскошном заведении останавливались только очень состоятельные люди. В прошлую субботу, после первого выступления, в холле того же отеля она едва не потеряла сознание от усталости, хотя на сцене держалась молодцом и исполнила весь заявленный репертуар.
— Это было твое боевое крещение, — сказал Жозеф, пытаясь ее приободрить. — Ты пела перед настоящей публикой — иностранцами, людьми из высшего общества. И многие откровенно на тебя пялились. Меня это не удивляет — ты стала такой миленькой!
Комплимент он прошептал ей на ухо, чем привел девушку в полное замешательство. Она не могла избавиться от впечатления, что ее отдали на растерзание пестрой толпе — слишком элегантной, слишком шумной. Ярко накрашенные дамы курили длинные сигареты, мужчины в черных костюмах и крахмальных сорочках смотрели на нее, как голодный кот на сметану. Хлопали ей весьма вяло.
«И все-таки я не могу отказаться, — говорила она себе. — Жозеф столько сделал, чтобы получить этот контракт!»
Накануне девушка с утра до вечера повторяла свой репертуар. Сегодня у нее болело горло, чего раньше никогда не случалось.
«Этот отель похож на настоящий замок, о таких я читала в книгах по истории Франции. У него есть башенки и балконы, а стены — из обработанного камня, — думала она, рассматривая архитектурный ансамбль роскошного заведения. — Весь домик Бетти поместился бы в самом маленьком зале ресторана! Какие они все-таки странные! Называть «маленьким залом» комнату, которая просторнее нашей церкви!»
Жозеф широкими шагами вернулся к коляске. Взяв Шинука под уздцы, он повел его к задней части здания, куда выходили двери кухни и других служебных помещений.
— О чем вы спрашивали грума? — поинтересовалась девушка.
— Да так, ничего важного, — ответил опекун. — Тебя это не касается. Спускайся, я и без тебя отведу лошадь в конюшню. Иди переодевайся. Пройдешь через дверь для обслуги. Не вздумай соваться в холл, клиенты не должны тебя видеть перед выступлением.
— Хорошо! Я и сама не хочу их видеть!
Эрмин поставила правую ногу на металлическую подножку и спрыгнула на землю. В руке у нее был маленький чемоданчик с платьем и лаковыми туфельками, завернутыми по отдельности в бумагу.
— Я тебя догоню, — крикнул ей Жозеф.
Девушка взглядом проследила за упряжкой. Она мечтала только о том, чтобы поскорее вернуться в Валь-Жальбер.
«Я сама не знаю, чего хочу, — упрекнула себя девушка. — Раньше я мечтала увидеть озеро и красивые дома в Робервале, порт и корабли. И вот в прошлую субботу я наконец все это увидела. И что? Мне это совсем не интересно!»
Не зная, куда себя девать от смущения, она вошла в кухню. Здесь все кипело и бурлило. По меньшей мере десять поваров во главе с шеф-поваром суетились над бульонами и жарящимся мясом. То и дело раздавался металлический стук алюминиевой или медной ложки о стенки кастрюли.
— Глядите, к нам залетел наш маленький снежный соловей! — воскликнул один из поваров.
— Есть хочешь? — спросила официантка. — Метрдотель распорядился, чтобы тебе подали второе на твой выбор.
— Нет, я не голодна, спасибо, — робко ответила девушка. — Лучше принесите мне, пожалуйста, графин воды.
— И горсточку проса! — пошутил шеф-повар.
Эрмин слабо улыбнулась в ответ. Через мгновение она спряталась от всех в раздевалке для персонала. Это была маленькая темная комната. Девушка быстро переоделась, опасаясь, что кто-то может войти и застать ее в трусиках и нательной сорочке. Теперь на ней было шелковое белое платье с сатиновым чехлом цвета слоновой кости, которое ей сшила Элизабет по картинке из модного журнала.
Ткань плотно прилегала к телу, оставляя на коже ощущение прохлады. Этот наряд со сборками на уровне талии и белым кружевным воротничком ей не нравился.
— Платье едва прикрывает колени, поэтому я чувствую себя неловко, — проворчала Эрмин себе под нос. — Зато шея полностью закрыта. Это платье для девочки, а не для девушки.
Расстроенная, она натянула чулки и надела черные лаковые туфли, цвет которых контрастировал с девственной белизной платья и чулок. Девушка вынула из чемоданчика круглое зеркало в металлической рамке и щетку для волос.
— Я не стану собирать волосы в узел, — поддаваясь внезапному желанию нарушить навязанные ей правила, объявила она своему отражению.
Девушка быстро расчесала струящиеся по спине волосы. У виска подпрыгивал игривый завиток.
— Я готова! — вздохнула Эрмин.
Чтобы скоротать минуты ожидания и побороть страх перед публичным выступлением, Эрмин стала думать о Тошане. Она вспомнила, как он снял с Шарлотты туфли, потом — как они вместе сидели у реки Уэлле… Момент, когда он поднял на нее глаза, казался ей одним из самых волнующих.
«Вид у него был обеспокоенный и довольный, потому что я его не забыла. Сегодня вечером я буду петь для него, только для него. Я люблю его! О да, я люблю его всем сердцем!»
Жозеф Маруа в это время стоял перед зеленой двустворчатой дверью и смотрел на позолоченную табличку с выгравированным на ней номером «65». Он никак не решался постучать. Получить интересующие его сведения оказалось не таким уж простым делом. Грум поначалу корчил из себя неподкупного стража, отказываясь сказать, в каком номере живет Лора Шарден. Лакей, обслуживающий этот этаж, даже сделал вид, что не знает постоялицы с таким именем. Рабочему пришлось сказать, что он ищет даму средних лет, которая носит траур.
— Вы говорите о вдове по имени мадам Шарлебуа, — едва слышно проговорил грум, протягивая Жозефу открытую ладонь.
«Тупица этот служка, и алчный к тому же! — повторял про себя Жозеф. — Пришлось расстаться с долларом, но иначе я бы не узнал номер ее комнаты. Надеюсь, Мимин не видела, как я даю ему деньги».
И он загрохотал кулаком в дверь. Послышался приглушенный звук шагов, потом щелчок замка. Красивая, еще совсем не старая женщина приоткрыла одну створку и теперь смотрела на Жозефа. Вся ее одежда была черной.
— Что вам угодно, месье? — удивленно спросила она. — Думаю, вы ошиблись дверью.
