Один вечер в Амстердаме - Алёна Белозерская

– Опомнись, – спокойно сказал Войтович, продолжая стоять на месте. – Какие менты?

Он понимал, что более резкими действиями ничего не добьется. Когда Авилов входил в подобное состояние, а это случалось крайне редко и только тогда, когда были глубоко задеты его личные чувства, он крушил все на своем пути, и справиться с ним мог лишь снайпер, который пристрелил бы его с трехсот метров, не вступая в контакт.

– Сережа, – голос Войтовича был мягким, – положи пистолет. Давай поговорим.

Он сделал шаг вперед, но Авилов закричал:

– Стой на месте! Нам не о чем разговаривать! Ты – подлая крыса! Всех сдал, и меня, и Наумова… А сам выходишь сухим из воды? Думаешь, я дам тебе скрыться. Никогда! Если уж тонуть, то всем вместе.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – насторожился Войтович. – Кто кого сдал? Кому?

– Ты и она. – Он махнул пистолетом в сторону Ирмы. – Или только она.

Войтович сделал шаг к Ирме, словно пытался прикрыть собой. Это развеселило Авилова.

– Твоя сука сегодня встречалась с полицейскими. Один из них работает в департаменте генерала Махова. И тебе прекрасно известно, каким отделом он руководит, – он рассмеялся и почесал дулом пистолета подбородок. – Наш случай!

Войтович повернулся к Ирме.

– Это правда? – тяжело дыша, спросил он.

– Павлуша! – воскликнул Авилов. – Не разыгрывай неведенье!

– Но мне действительно, – начал оправдываться Войтович, пристально наблюдая за пистолетом, который Авилов направил на Ирму, – ничего не известно…

Он не закончил, так как понял, что Авилов сейчас выстрелит.

– Сергей! – привлек он его внимание. – Убери пистолет. Мы не сможем ничего решить, пока ты находишься в таком состоянии.

Авилов сделал шаг вперед, заставляя Войтовича отступить. Взгляд его уперся в экран ноутбука. Он понимающе усмехнулся, увидев эти цифры. Номера счетов, названия банков, суммы… Теперь головоломка полностью сложилась. Он уже вынес обвинение Войтовичу, посчитав его не только предателем, но и вором. Гнев прожег грудь огнем, Авилов с ненавистью посмотрел на человека, которому доверял и который с легкостью предал его, поддавшись уговорам любовницы. В том, что это Ирма сбила Войтовича с пути, Авилов не сомневался, как не было сомнений в том, что делать дальше. Он повернулся к Ирме и выстрелил ей в грудь. Стоящий рядом с ней Войтович предугадал это действие, оттолкнул Ирму в сторону, но сам попал под пулю. Авилов выстрелил еще раз, попав Войтовичу в шею.

Эльза, воспользовавшись тем, что находится вне поля зрения Авилова, подскочила к охраннику и выхватила пистолет, который тот не смог достать. От облегчения она едва не вскрикнула: парень был еще жив, грудь его вздымалась от слабого дыхания. Почувствовав движение за собой, Авилов мгновенно обернулся и взял Эльзу на прицел. Они оба готовы были застрелить друг друга, никто не желал опускать оружие. Тогда Авилов принял единственно правильное решение в этой ситуации. Не отрывая взгляда от Эльзы, свободной рукой он взял ноутбук, и, продолжая целиться ей в грудь, медленно направился к двери и исчез в проеме.

Эльза опустила пистолет и подошла к неподвижному парню. Он открыл глаза и осмотрел ее.

– Молчи, – предупредила его Эльза, а сама повернулась к месту, где лежал Войтович.

Над ним уже склонилась Ирма. Пальцы ее были красными от льющейся из шеи Павла крови, которую она пыталась сдерживать, но безрезультатно. Кровь уже залила его грудь, окрасила собой светлый пол. Эльза подошла к Ирме и положила руку ей на плечо.

– Шарлотта, – сказала она, – Павел умер.

Та тихо заплакала.

– Но, как? – спросила она у Эльзы.

– Мне жаль.

Эльза бросила взгляд на порог и увидела очень худого мужчину. Он сжимал рукой раненое плечо и морщился от боли. Эльза вскинула пистолет, но больше для страховки. Она уже поняла, что этот мужчина явился сюда не для того, чтобы причинить вред.

– Ирма! – позвал он женщину и скривился, заметив, что та сидит возле трупа Войтовича. – Авилов ушел. Я пытался его остановить… Не получилось. Пулю в меня всадил.

– Вам нужно уходить, Эльза, – уже спокойным голосом произнесла Ирма, поднялась, но продолжала смотреть на Павла.

– Как и вам, – сказала Эльза и подошла к охраннику, который самостоятельно пытался подняться на ноги.

Эльза расстегнула на нем рубашку и осмотрела. Был прострелен бок, но, к счастью, пуля вошла ниже того места, где находилась почка, и вышла с другой стороны.

– Сквозное, – сказала она и посмотрела на залитое кровью плечо. – Все в порядке, Оливер. Я достану тебе доктора, дорогой. Главное, уехать из города. Выдержишь?

Оливер кивнул.

– Сема, – послышался голос Ирмы, которая наблюдала за попыткой Эльзы поднять мужчину. – Помоги мадам.

Она посмотрела на то, как они втроем вышли из квартиры, и снова присела перед Павлом.

– Господи, – прошептала она, впервые обращаясь к тому, в кого никогда не верила. – Что же я наделала? Павел! – Она провела пальцами по неподвижному лицу, взяла его за руку и поднесла к губам окровавленные пальцы.

В квартиру вошла Эльза.

– Вы остаетесь? – спросила она. – Я уточню. Вы остаетесь в Петербурге или летите со мной в Амстердам?

– Нет, – покачала головой Ирма, – я остаюсь в Петербурге. Вы в аэропорт?

– Да, – просто ответила Эльза. – У меня осталось мало времени.

– Я провожу вас.

– В аэропорт? – усмехнулась Эльза.

– К машине, – без каких-либо эмоций ответила Ирма и, бросив последний взгляд на Павла, выключила в гостиной свет и вышла из квартиры вслед за Эльзой.

– Вам нужно выпить, – сказала Эльза, когда они спустились вниз.

– Спасибо, но последнее, о чем я думаю, это о выпивке.

Ирма подошла к своей машине и, заглянув в бардачок, достала нетронутую пачку сигарет. Не найдя зажигалки, в раздражении бросила ее на сиденье, потом вспомнила о прикуривателе и уже через минуту жадно затянулась. Руки ее дрожали, как и все внутри, от мысли о том, что наверху в квартире лежит бездыханный мужчина, которого она любит.

– Позвольте и мне, – попросила Эльза и взяла из рук Ирмы сигарету. – Сто лет не курила. – Она впустила в легкие дым и зажмурилась от знакомых ощущений.

– Вам его совсем не жаль? – спросила Ирма, с горечью посмотрев на Эльзу, хранящую ледяное спокойствие.

– Отчего же? – Эльза выпустила облако дыма изо рта. – Я его любила, как и вы, – добавила она.

– Вряд ли, – не поверила Ирма. – Уезжайте, сейчас сюда приедет полиция. Они лишь на три часа сняли наблюдение за Павлом.

– Странно. Все очень странно, Шарлотта, – Эльза намеренно назвала Ирму настоящим именем. – Мне сложно объяснить ваше поведение. Вы – агент Интерпола. Все эти годы вы собирали информацию об «Аквилоне», о Павле, и вдруг такое участие. Это ведь вы рассказали Зефу о том, кем мы приходимся друг другу. Поэтому он забрал мою девочку. Вы регулярно встречались и с ним, и со своим боссом Леммером. Именно благодаря вам у полиции появилась информация на Павла, а теперь вы плачете о нем. Ваша непоследовательность вызывает недоумение.

– Но и вы прилетели в Петербург только с одной целью, чтобы спасти Павла. Возможно, методы у нас разные, но мотив был один. – Ирма пустым взглядом посмотрела на тлеющий огонек. – Где Генрих? – напрямую спросила она у женщины, которая находилась ближе всех к этой таинственной фигуре.

– Зачем он вам? – с милой улыбкой поинтересовалась Эльза. – У вас в руках весь «Аквилон».

– Но не Генрих.

– Похоже, вам нравится произносить имя моего мужа вслух. – Эльза направилась к своей машине.

– Вас арестуют, – прокричала ей вслед Ирма. – Вы это понимаете?

Эльза остановилась и повернулась. Ирма с жадным любопытством всмотрелась в нее. Тонкая, с развевающимися в легком порыве ветра волосами, в простом черном платье, она была прекрасной и вместе с тем вызывала такой страх, что холодели ладони.

– Арестуют? – спросила она и высокомерно приподняла подбородок, мгновенно превратившись в особу, на которую было неприятно смотреть. – А что у вас есть на меня, кроме того, что я – его жена? Ничего, – ответила она за Ирму и почтительно наклонила голову. – Знаете, дорогая, Зеф совершил ошибку, не выполнив приказ Генриха, – блеснула она глазами. – Прощайте.

Ирма смотрела, как Эльза села за руль и аккуратно выехала со двора, затем присела на скамейку, посмотрела на темные окна квартиры Войтовича и не стала сдерживать слезы. Она плакала впервые за много лет. Глухие рыдания расходились по пустому двору, и лишь стоящий недалеко Сема Карась слышал ее боль.

Ирма не ощущала такой горечи, даже когда от рака умер отец, которого она безмерно любила. Папа был для нее самым близким человеком, но Ирма, будучи пятнадцатилетней девочкой, мужественно переносила его страдания. Хотя это было несложно, потому что папа никогда не показывал свою боль. Лишь когда наступала ночь, она слышала его стоны и пряталась под подушку, не решаясь подойти. Меньше всего он обрадовался бы тому, что дочь видит его слабым и беспомощным.