Лига добровольной смерти - Виктор Тихонович Сенин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мучаюсь и не могу понять: почему врачи Лиги не повторили анализы, чтобы подтвердить или отвергнуть диагноз? Не удосужились подумать? У меня такое мнение, что на первом месте у руководства Лиги, администрации пансионата деньги, которые уплатил муж за исполнение своего завещания. За свою смерть.
Говорим о консилиуме, без заключения которого не принимается окончательное решение. Выходит, консилиум берёт за основу документы, составленные специалистами медицинского центра. Отдаю отчёт, что подобный исход, как это произошло с мужем, – досадное исключение. А Фрида Коэн? Тоже горькое недоразумение?
Разрушается вера в справедливость, неподкупность врачей. Начинаешь думать, что вокруг засели подлецы, у кого на первом месте чистоган. В том числе и в такой организации, как ЛДС. Значит, мир прогнил насквозь. Порок, проникнув во все сферы общественной жизни, утверждает себя и затыкает рот каждому челобитчику. Под властью порока гражданин лишается величия, впадает в отчаяние от произвола, который ему приходится терпеть.
К сожалению, пороки зашли слишком далеко. Деньги превращаются в образец суетности, символ благополучия. Нет злодеяния, которое нельзя прикрыть деньгами, придать ему вид добродетели; трус, маскируясь деньгами, выставляет себя человеком мужественным, подлец рядится под человека благородного. Посмотрите на женскую красоту: она продаётся за доллары.
Затеяла суд с одной целью: достать виновников смерти мужа и отца моих детей и осудить по закону. Никто меня не остановит. Не остановит по той причине, что притворство и алчность обступили честь и совесть. И в таком святом деле, как медицина. Смею полагать, что и эвтаназия обставлена бессердечной и бессмысленной необдуманностью поступков.
Из корысти люди губят доброе начинание, которое задумывалось как гуманное начало. И только тогда, когда мы выведем зло на чистую воду, только тогда сможем быть уверенными, что нам удастся его победить, сгубить под корень. И не одно это. Восстановив справедливость, мы будем вправе считать себя верными принципам добра, и уповать на высшую, более объемлющую истину, а не играть в орлянку, как Вы написали, и ждать, что тебе выпадет: орёл или решка.
Не останавливайтесь. Вы должны разобраться и призвать к законности и ответственности. Речь о человеческих судьбах. Речь о человеческой жизни, которая выставляется на торг. Наказание за преступление, уже совершённое, должно следовать в каждом конкретном случае. Этим сможем предотвратить повторение зла. Нельзя допустить, чтобы Лига по вине корыстолюбцев превратилась поистине в фабрику смерти.
Марина Цветкова».
«Остерегайся скандалов, – подумал Говард за рулём «Вольво», – но если скандал неизбежен, веди его так, чтоб враги твои боялись тебя».
В пансионате Лиги Добровольной Смерти пройти к директору не разрешили.
– У вас блек-карта, – сказал Говарду дежурный.
– Какая, какая карта?
– Блек-карта. Службой безопасности вам проход на территорию пансионата запрещён.
– Но я пришёл не в казино! Хочу побеседовать с директором пансионата господином Гюнтером Линдом! Вот моё журналистское удостоверение. Есть закон о праве журналиста на объективную информацию. Вы нарушаете закон.
– Минуту… – Дежурный связался по телефону с помощником директора, доложил о госте, выслушал ответ и сообщил: – Господин Линд проводит консилиум. Он не может вас принять.
– Главный врач, разумеется, тоже на заседании консилиума.
– Вы правы.
– Хорошо. Приеду завтра. Пусть главный врач назначит мне время для встречи.
Связавшись со службой безопасности, дежурный доложил:
– Журналист газеты «Свенска Дагбладет» Рон Говард права качает. Настаивает на встрече с Густавом Стаббом… Завтра… Так и передам… – Повернувшись, внимательно посмотрел на Говарда и сообщил: – Главный врач пансионата ждёт вас завтра в четырнадцать нуль-нуль.
– Благодарю, – ответил Говард и покинул помещение.
На следующий день Рон снова явился на проходную. Его без слов проводили в приёмную главного врача. Густав Стабб оказался человеком радушным. Во всяком случае, таким старался быть. Глядя на него, Говард невольно вспомнил юрисконсульта Карла Дюваля, так похожего своим поведением на Стабба, и едва сдержался, чтоб не рассмеяться. Может, клонируют специалистов, чтобы обезопасить коллектив от слабых духом.
– Что привело к нам снова? Не забываете пансионат Лиги. Не забываете… Лучше бы дали рекламу, а мы хорошо оплатим.
Говард едва сдержался от этого «оплатим» и ответил:
– Привело к вам письмо читательницы нашей газеты.
– Можно прочесть?
– Да, конечно.
Чем внимательнее читал письмо доктор Стабб, тем больше мрачнел.
– Вы, полагаю, сторонник того, чтобы врачи Лиги перепроверяли медицинские заключения о болезни клиентов и обнародовали, – сказал Стабб.
– Так должно быть, – ответил Говард. – В противном случае, нет гарантии, что не повторится история сродни Питеру Тургесену. Лига обезопасит себя от подтасовки медицинских документов, спасёт ни в чем неповинных. К этому призывает и Марина Цветкова из Петербурга, муж которой стал жертвой непростительной халатности.
– В её доводах есть, конечно, резон. Но не получится ли так, что наша бдительность обернётся Лиге во вред? Мы не вправе разглашать тайну исповеди. Да-да, исповеди. Клиент является к нам со своим горем как в последнюю инстанцию, а специалисты Лиги подобно сыщикам станут копаться в личном деле. Люди приходят к нам со своими бедами, своими правдами и неправдами. Словом, с тем, в какую сторону их толкнула жизнь. Вы же рекомендуете перепроверять их заявления, представленные протоколы и эпикризы, а после заявлять, кто прав, а кто виноват.
– Эпикризы? – переспросил Говард.
– Заключение врача о состоянии здоровья больного, диагноз и прогноз заболевания. Господин Говард, мы не исправительная колония. Мы – приют успокоения и отдохновения. Не все клиенты приходят в пансионат как праведники. Кого толкнули на крайность конкуренты, кто оказался заложником в семье, другого довела до предела терпения болезнь… А специалисты Лиги, администрация, следуя вашим советам и наставлениям, тут как тут: перепроверяют банкрота и отправляют на скамью подсудимых… Хорошенькая перспектива. Не в наших правилах, скажу откровенно, такое. Разбирательство и доносительство – прерогатива других организаций. Суда, к примеру, следственных организаций… Лига – тихая и надёжная обитель для отчаявшихся, если выражаться образно. У нас человек получает возможность сохранить себя незлобивым и чистым. У нас он спасает себя от преследований.
– Вольно или невольно Лига становится пособником бандитов, чёрных риелторов и трасплантологов.
– Обещаю, впредь будем осмотрительнее, – сдержанно ответил Стабб, стараясь закончить разговор. – Учтём требования прессы и госпожи Цветковой. С ней, как понимаю, встретимся в суде. Не успели избавиться от Коэн, новое разбирательство грядёт. Прямо-таки чёрная полоса наступила в нашей работе…
– Может, на пользу. Проанализирует администрация положение дел, сделает выводы.
– Поговорим в следующий раз. У вас, Говард, будет возможность поблагодарить меня за помощь, – сказал Стабб, протянув тонкую жилистую руку хирурга. – Будьте
