Лига добровольной смерти - Виктор Тихонович Сенин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Проходите, и не пугайтесь, – сказала хозяйка, целуя свинью в розовое рыльце. – Моя Пенелопа ласковая и смирная. А чистюля!.. Целый день одна в квартире и нигде ни соринки.
Ухоженная, каштановые волосы до плеч, Грета не выглядела человеком, которого обидела судьба. Просто последнее время, как выразилась мадам, выпала полоса неприятностей, связанная с разбирательством по иску Беатрис Сорель. Жаловалась и теребила платочек в пальцах с длинными ногтями, покрытых лаком вишнёвого цвета. Смотрел Говард на красивые руки, думая, как можно с такими ногтями почистить ту же картошку.
– Мы и при жизни Пьера не ладили, – сказала Грета, как о давно надоевшем. – Но меня Пьер не обижал. Беатрис зависть гложет. Злится и злится…
– Вы, разумеется, осведомлены о цели моего визита, – заметил Говард. – Должен побеседовать с вами, чтоб потом не ругали за необъективность. Написал, дескать, бог весть что, а встретиться не соизволил.
– Правильно поступили. Беатрис обвиняет меня в несуществующих грехах. По её мнению, якобы я и есть причина того, что Пьер оказался в пансионате Лиги Добровольной Смерти. Неправда! Пыталась отговорить мужа, но не смогла. Беатрис не знает всех тонкостей нашей жизни.
– Несомненно, была причина, которая и подтолкнула Пьера к смерти…
– Открою вам тайну… – Грета помолчала, опустив глаза, мол, говорить или лучше промолчать. – Так и быть… Пусть Беатрис и дальше меня клянёт. Муж, царствие ему небесное, был… Как бы выразиться деликатно… Словом, Пьер не мог иметь детей…
– Страдал бесплодием или был импотент?
– То самое, что сказали. Полный импотент. Он не мог иметь близких отношений с женщиной. Иной раз измучает меня, издёргает, а без толку. По этой причине постоянно находился в угнетённом состоянии. Отсюда вспыльчивость, истерики…
Грета помолчала, комкая платочек. Потом развернула его, продолжив рассказ:
– Половое бессилие и толкнуло Пьера пойти на крайность. Последний наш разговор прошёл на повышенных тонах. Пьер не слушал меня, упрямо стоял на своём. Отругала его, назвала слюнтяем и беспомощным нытиком. Может, погорячилась. Хотела, чтоб мужское самолюбие в нём взыграло. Не получилось.
«Позволь мне умереть спокойно! – закричал в ответ. – Я хочу умереть! Слышишь, умереть!». «Поступай, как знаешь»… – последние мои слова. Больше мы не виделись.
Мадам Ростан владела компанией, которая оказывала состоятельным господам эскорт-услуги. С энергией и смекалкой, а этим природа щедро наделила Грету, поставить дело не составляло труда. Изначальный капитал Грета имела, за что благодарила мужа. Со всем остальным справилась сама.
Через год представители компании уже работали в крупных городах Европы, в Нью-Йорке и Шарм-эль-Шейхе. Открылись филиалы в Москве и Петербурге, где по звонку выполнялся любой заказ. Лёгкие на подъём, симпатичные девушки могли заменить переводчика или стенографистку, знали, как составить договор о намерениях сторон или оформить протокол заседания.
Рекламу об услугах фирмы Грета размещала в прессе, а также на сайте в Интернете. В штате компании числилось около двухсот сотрудников.
Заняться подобным бизнесом Грета пыталась сразу после института. Родилась и выросла в красивом городке Амбуаз. В Париж приехала учиться, и осталась навсегда. Получив диплом инженера-электрика по специальности энергетические машины и установки, проработала два года. Находясь изо дня в день среди грубоватых мужчин, кто ни разу не бывал в театре, знал дом и производство, осознала Грета, что профессию выбрала не по себе – много труда и мало денег.
Тогда и решила открыть прибыльный бизнес в сфере эскорт-услуг. Однако первый опыт, как первый блин, вышел комом. Грету арестовала полиция, обвинив в «крышевании» проституции, и освободила из-под стражи под крупный залог. Грета попыталась скрыться от суда, улетела в Калифорнию. В США Грету разыскали, экстрадировали во Францию, где осудили на полтора года условно.
Смазливая и расторопная, Грета не засиделась в старых девах. Мужа нашла предприимчивого: Пьер Ростан владел магазином электроники. На женщин не заглядывался, жил как порядочный и усердный семьянин. Согласие в доме для него было всего дороже.
После замужества Грета остепенилась. При поддержке Пьера открыла бакалейную лавку. Однако старое не давало покоя, влекло романтикой открытий и солидными деньгами. Втайне от мужа занялась Грета эскорт-услугами. Среди клиентов её фирмы оказалось немало состоятельных персон и чиновников, занимающих достойное место в обществе.
В числе клиентов мадам Ростан оказался и Рэнделл Тобиас, доверенное лицо президента США. Тобиас и его супруга щедро жертвовали деньги Республиканской партии, её кандидатам в пору выборов.
В один прекрасный день раздался звонок из Белого дома, и Тобиасу сообщили:
– Вы значитесь кандидатом на должность координатора программы Президента по борьбе со СПИДом.
И вскоре Рэнделла Тобиаса назначили координатором программы с бюджетом пятнадцать миллиардов долларов.
Распоряжаясь таким фондом, Тобиас пропагандировал половое воздержание, строго требовал от стран-получателей американской помощи пресечь проституцию, обличал международную торговлю людьми. Государственный секретарь Кондолиза Райс публично хвалила Тобиаса: «У Рэнди Тобиаса было много в жизни разных ролей, но не было более важной, чем нынешняя – распределять по странам мира сострадание Америки».
А через неделю после похвального слова Райс, координатора Тобиаса пригласили на допрос в офис федерального окружного прокурора. Оказалось, борец с проституцией часто прибегал к услугам мадам Ростан, и она поставляла ему хорошеньких девушек для сопровождения в странах, куда Тобиас прилетал с проверкой.
Приближение неприятностей Грета почувствовала во время поездки в Москву. Кредитная карта мадам Ростан перестала работать. Грета поняла: банковские чета заблокированы. Хорошо, в Москве оказались сотрудники её компании, ссудили деньгами. Пришлось срочно вылететь в Париж.
Мадам легко отделалась. Её оштрафовали за правонарушение и отпустили с миром. Да и придраться, собственно, было не к чему. Под началом Греты трудились девушки в качестве помощников, секретарей или консультантов.
Дальнейшие их взаимоотношения с господами – осознанный добровольный выбор.
Писать о семейном разладе в доме Пьера Ростана было нечего. Рассказами о судебных тяжбах звёзд эстрады и кино пестрят страницы не только бульварных газет, но и официальных изданий. О телевидении уж и говорить нечего. Пишут и сообщают репортёры о выпивках и драках, о болезнях знаменитостей, их арестах и штрафах за нарушение закона. Доходит и до королевских фамилий. Разводы, раздел капиталов с перетряхиванием постельного белья, – всё это уже набило оскомину.
Получалось, что слетал Говард в Париж напрасно. Ну, пожалеет неврастеника Пьера, раскритикует бесчувственную Грету, а кто пожалеет её, молодую и красивую, жаждущую мужской ласки. Или превратиться ей в монашенку, забыть мирские дела, плакаться в церкви перед иконой Богородицы? Но это будет несправедливо и жестоко.
Говард вспоминал Хилеви, в нём пробуждалось сочувствие к ней, давило угрызение
