Театр кошмаров - Таня Свон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ааррон…
– Да ладно, Ронда. Перестань врать нам обоим. Ты и друга во мне давно не видишь. Сколько лет прошло после твоего выпуска из школы?
– Семь, – сухо ответила она.
– Семь лет, за которые ты ни разу не пыталась со мной связаться. Семь лет ты обрывала любые мои попытки снова возобновить общение. Если бы наши работы не были связаны, ты бы уже забыла мое имя. Если бы не эти «загадочные», – он изобразил в воздухе кавычки, – смерти, ты бы сейчас не стояла здесь. Тебе просто нужна информация от меня, а не я сам.
Ронда сгорала от стыда, но не могла, не смела оправдываться. Боль пронзила грудь, и Ронда знала – Ааррон ощущает то же самое. Только ему в тысячу раз хуже.
– Скажи, что я не прав. Просто скажи, что я накручиваю себя, и я больше никогда тебя не упрекну, – сдавленно проговорил Ааррон, и у Ронды перехватило дыхание.
Это была не просьба быть искренней, а мольба.
«Солги мне, но не отнимай надежду», – вот что говорил Ааррон на самом деле.
– Скажи, что ты пришла сюда ради меня, а не ради дурацкого парка!
Ааррон больше не сдерживался. Он говорил громко, не обращая внимания на зрителей, что уже собрались в сторонке.
Как же, должно быть, нелепо звучит их спор со стороны, подумала Ронда. Девушка пришла в «Жерло» ради аттракционов, а не ради парня. В глазах этих незнакомцев она – отсталая дуреха.
Ну и пусть. Правда сложнее и куда печальнее!
– Ронда? – почти шепотом позвал Ааррон, когда понял, что она ему не ответит.
Ронда молча качнула головой и прикусила губу. Руки Ааррона безвольно опустились. Ронда боялась смотреть ему в глаза, потому что не хотела видеть, как принесенная ею боль расплющит Ааррона.
«Ты можешь это прекратить, – подсказало сознание, – просто скажи то, что он хочет услышать».
Но это не было «просто». Ронда не могла.
Ааррон – хороший человек, и он заслуживает счастья, которого не увидит рядом с ней. Он по-прежнему влюблен в подругу детства, а она за многие годы так и не смогла разглядеть в нем парня.
Иногда, чтобы отпустить, нужно услышать четкое «нет». Похоже, настала пора сказать его Ааррону.
– Прости, – выдавила Ронда, почему-то ощущая горечь подступающих слез.
На большее ее не хватило, но этого было достаточно. Ааррон все понял.
– Не извиняйся, – надтреснутый голос разъедал душу. – Мне давно стоило все понять и прекратить питать надежды.
Ронда не нашла в себе сил поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядами. Она смотрела на землю, наблюдая за тем, как из поля зрения исчезает тень Ааррона.
Он даже не попрощался.
* * *
Ронда уже больше часа бродила по парку в полном одиночестве. Нет, конечно, вокруг сновали люди, но так чувство тоски и пустота внутри становились только острее.
Идиотская ссора задела Ронду сильнее, чем она решила сначала. В какой-то момент она даже начала искренне жалеть, что пошла на поводу у своего нетерпения и позвала Ааррона именно в «Жерло». Хотя в чем причина этих терзаний, Ронда не до конца понимала. Вроде знала, что ей стоит испытывать облегчение – давно пора было сказать Ааррону, что между ними быть ничего не может. Однако огорчение не отпускало.
Ронда боялась, что будет раскаиваться в своем поступке и попытается вернуть Ааррона. Просто чтобы унять боль обоих. Но еще больше она страшилась, что именно теперь поймет – она действительно нуждалась в Аарроне, потому что тоже любила его. Просто чтобы это осознать, нужен был толчок, который бы встряхнул ее разум и сердце. И она боялась, что ссора даст ей эту встряску.
Потеряв счет времени, Ронда бродила по парку. Она понятия не имела, что ищет, но старалась концентрироваться на каждой вызывающей подозрение детали. Так было проще заглушить переживания и мысли, полные сожалений.
Однако как бы Ронда ни старалась найти зацепку, ничего не выходило. Она без толку постояла у аттракционов, сделала пару бессмысленных кругов вокруг театра, попытавшись найти открытую дверь. Все оказалось закрыто, а окна первого этажа – забиты. Странно, если учесть, что в последнее время здесь зачастили с любительскими представлениями. Может, день не тот, поэтому охранники заперли здание?
Ронда окончательно выбилась из сил, когда пропала последняя надежда. Все было зря, поняла девушка и устало опустилась на одну из скамеек. Отсюда виднелись крыша театра, американские горки и верхушка катапульты. Остальной парк прятался за стеной деревьев – тенистая аллея не пользовалась популярностью у шумных компаний и семей, зато в это умиротворенное место любили забредать парочки. Ронде там делать нечего. Разве что сыпать соль на рану, которую нанесла своей же рукой.
Неподалеку от скамейки, на которой отдыхала Ронда, ютилась игровая палатка. В надувном бассейне плавали игрушечные рыбки с магнитиками на цветных плавниках. Специальной удочкой посетители должны были поймать как можно больше сомиков и телескопов, чтобы заработать на приз.
Ронда не собиралась играть, а потому просто наблюдала, как это делают другие. Бездумно таращилась на цветной бассейн, стеклянным взглядом следя за тем, как одни компании сменяются другими, шумными и гудящими смехом.
«Я могу подслушать разговоры. Вдруг узнаю что-то полезное?» – в какой-то момент решила девушка, но и эта затея не увенчалась успехом.
Не день, а сплошное разочарование. Никакой новой информации, а только разбитое сердце и зудящая под кожей ненависть к себе. Шикарный улов! Никто из ребят, пришедших порыбачить к палатке, никогда не перебьет этот рекорд!
Тяжело вздохнув, Ронда вскинула голову к потемневшему небу. Уже давно зажглись фонари, а парк начал пустеть. Пора домой.
Она вынула из крохотной сумочки, где лежали телефон, ключи и еще пара мелких побрякушек, резинку для волос и стянула их в тугой хвост. Плевать на укладку. Плевать вообще на все.
Ронда встала, чтобы направиться к воротам, но вдруг из тени аллеи вышел долговязый и худой человек. Ааррон? Сердце сжалось и замерло, а затем участило ритм. Ааррон не ушел!
Ронда даже не поняла, насколько ее обрадовала эта мысль. Она не успела себя одернуть и быстрым шагом направилась в сторону аллеи. Однако чем ближе становилась фигура человека, тем четче Ронда понимала – она ошиблась.
У этого парня была шикарная осанка. Ааррон же постоянно сутулился, потому что слишком часто ударялся лбом о поручни автобуса или низкие ветки и теперь постоянно
