Крестовый поход против Грааля - Отто Ран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
18
Стихотворение Бертрана заимствовано из знаменитой «Guerra me plai».
19
Судя по всему, автор ошибается. Ни один из современных Ричарду и Бертрану хронистов не упоминает о таком прозвище, зато все отмечают, что Бертран часто именовал Ричарда «Ос е по», то есть «Да-и-Нет», тем самым намекая на то, что принц слишком непостоянен в своих словах и Делах. Прозвище Папиоль носил один из трубадуров Бертрана де Борна.
20
О Папиоле см. также: Пейрат, I, с. 56. Согласно Ману (Mahn, «Биографии», с. 6), Папиоль был жонглером Бертрана.
21
«Еn Bertran»: латинское «senior» постепенно преобразовалось в «senhor», «sen» и «Еn» и до одной буквы «n». Например: «Еn bertran, n’Artus». Из «Domina» получилась «Dona» и «Nа» и сокращенно — буква «N». Например: «Na Philipa, N’Esclarmunda».
22
Ошибка автора. В указанном году в результате несчастного случая во время турнира скончался второй брат Ричарда — Джеффри Бретанский, о котором говорится ниже. Генрих II же умер 6 июля 1189 г., и лишь после этого Ричард стал полноправным королем Англии.
23
Что касается влияния крестовых походов на поэзию, посвященную Граалю, то мне хотелось бы привести рассуждения Камперса, который (опираясь иногда на другие предпосылки) пришел к выводам, сходным с моими:
«Многочисленные неудачи движения крестоносцев имели следствием сознательное охлаждение религиозного пыла. Стоящее над разумом не было вытеснено из сознания рыцарского общества, но оно перестало быть единственной путеводной звездой. Окружающий мир Востока, полный чудес и сказочного великолепия, давал о себе знать воинам западных стран все более настойчиво. Экзотическая природа и другие люди пробуждали любопытство и удивление. В рассказах о путешествиях и в отступлениях от главной темы чувствуется волнение очевидцев. Старые предрассудки все сильнее тяготили последователей Пророка. На Востоке они обнаружили Во многом превосходящую их цивилизацию, там не почитали многих богов, а исповедовали веру в одного-единого бога, тамошние жители имели правильные представления об общечеловеческих ценностях, и воины часто скрещивали свои клинки в честной борьбе за свои рыцарские убеждения. Место слепых предрассудков часто занимал близорукий фанатизм, особенно в дни тяжелейших сражений. Это странное настроение открыло духовной волне с Востока врата западных стран, которые до тех пор охранялись в страхе. Романтика крестовых походов распространилась на Запад. Но она, как всякая романтика, имела в своей основе неудовлетворенность, стремление к великому Неизвестному — к Граалю…
Добрая часть этой романтики крестовых походов вошла в поэзию того времени. Сказочное великолепие Востока с его иными, чем на Западе, взглядами и настроениями предоставляет творческому началу богатейший материал, овладевает им и вдохновляет его; однако пока еще не удается сплавить в гармоничное единство эту экзотику с приземленными воспоминаниями, и все это — с христианскими преданиями.
«Парцифаль» Вольфрама — свидетельство этой романтики крестовых походов. Ее схематичный, наполовину чувственный, наполовину духовный двоякий мир предстает перед нами в его поэзии, и благодаря этому миру звучит лейтмотив глубокого видения. На фоне всех приключений и сказочных чудес возвышается символ этого стремления: святость нехристианской природы, и все же имеющая религиозные корни. Такой же терпимостью наполнен и сам Вольфрам. Мы лишь однажды читаем о том, как отец Парцифаля Гамурет отправляется на службу к «главному врагу» христианства…
«Барук благословенный» — так называет Вольфрам халифа; автор не находит ничего неестественного в том, что его герой-христианин сражается за него, так же как в заключительной части произведения король Артур без всяких раздумий приглашает к своему круглому столу сводного брата-язычника Парцифаля. Сколь далеко идущая, прямо-таки нецерковная терпимость в немецком стихотворении, созданном в период борьбы с исламом! Принимая в расчет тогдашнюю романтику крестовых походов, она может объясняться только тем, что Вольфрам и здесь остается верен своему источнику. Гийо мог принять и точно выразить такие мысли потому, что был родом из еретического Прованса и испытал на себе духовное влияние, происходившее из центра смешения испанской и арабской культур…
Грааль был христианской реликвией и для Кретьена, и для Вольфрама, и все же он выступает как противоположность набожной боязливости…» // Kampers, S. 21, sqq.
24
Сам Иоахим не претендовал на роль пророка, но требовал, чтобы библейские пророчества были правильно истолкованы. Его труды были собраны вместе под названием «Вечное Евангелие» и были использованы спиритуалистическими францисканцами как оружие против папства. В 1254 г. минорит Джерардино де Борго Сан-Доннино написал введение к «Вечному Евангелию», в котором объявил папство недуховной властью. По папскому приказу его рукопись была конфискована. За свою провинность автор должен был отсидеть в тюрьме 18 лет. См. для сравнения: Dellinger J. Der Weissagungslaube und das Prophetentum in der christlichen Zeit. 1880.
25
Ни один из очевидцев тех событий, в том числе первый биограф Ричарда Амбруаз, не упоминает об этом турнире, тогда как событие подобного рода непременно нашло бы отражение в хрониках.
26
«Исторический персонаж по имени Артур был «dux bellorum», военачальником северных кимров (валлийцев), возглавлявшим их борьбу против англосаксов на рубеже V и VI столетий. В течение последующих столетий он все более и более становился центральной фигурой валлийско-британского героического эпоса, а со времени рыцарской эпохи преобразован кельтскими и французскими поэтами в идеал короля-рыцаря» (WechBler. S. 135, ср. также с Hertz).
27
Как бы ни велика была симпатия между двумя владыками, ни о какой дружбе между ними речи идти не могло. Уважая друг в друге рыцарственность, стратегический талант и прочие достоинства, Саладин и Ричард по-прежнему оставались врагами.
28
Случай, описанный автором, неоднократно упоминается у хронистов. Но при всех трениях Ричарда и Рима формально английский король отлучен не был (в отличие от своего брата, будущего короля Иоанна Безземельного). Более того, во время пленения Ричарда папа лично обратился к прелатам с воззванием предать анафеме Генриха VI и Филиппа Августа, если король не будет полностью восстановлен в правах.
29
Здесь и далее: женой Генриха Льва, герцога Саксонского, действительно стала сестра Ричарда, но имя ее было Матильда. Дочери по имени Лаина у Генриха II и Алиеноры Аквитанской не было вовсе.
30
На этот счет существует и другая точка зрения. Так, современный французский историк Режин Перну считает, что никакой осады замка Шалю не было. Когда один из крестьян виконта (кстати, Перну приводит другое звучание его имени — Эймар, что кажется нам более близким к истине), работая в поле, нашел «золотую скрижаль», то немедля сообщил о находке сюзерену. G небольшим отрядом ладскнехтов Ричард прибывает в замок Шалю и получает рану, сведшую его в могилу, при обходе крепостных стен.
31
Здесь автор допускает явную ошибку. Во всех источниках упоминается арбалетный болт, попавший королю в плечо и поначалу не причинявший ему особенных хлопот. Однако именно эта рана становится причиной смерти Ричарда (по одной версии болт был отравлен, по другой — при практически полном отсутствии дезинфекции осколок наконечника застрял в кости плеча и не был извлечен, что повлекло за собой заражение крови). Кроме того, Бертрана де Борна не было в Шалю, и Ричард испустил, дух на руках своей матери, королевы Алиеноры.
32
Не совсем ясно, откуда автор взял эти сведения. Хронисты утверждают, что останки короля были торжественно погребены в Вербное воскресенье, причем отпевал его Гуго, святой архиепископ Линкольнский, которому сослужили епископы Пуатевинский и Анжерский. Сердце же Ричарда, сообразно с его волей, перенесли в Руанский собор, где оно и было вновь обретено в 1961 г. Кроме того, будучи королем Англии и поэтом (как отмечают современники — вполне недурным), Ричард никогда не носил титула «короля поэтов».
33
«Последуем за Бертраном де Борном в монастырь…
Были ли знакомы Бертран де Борн и Иоахим Флорский?
В монастыре Граммон через полтора века нашли «Книгу Вечного Утешения», в которой почитается мир «Второго пришествия Христа». Это был поздний вариант «Церкви утешения», евангелие мистика из Нарбонны Иоахима Юнгера. Кто мог написать эту бессмертную книгу? Об этом нашем разговоре с внуком виконтессы Аделаиды Каркассонской уже упоминалось в другом месте…» (ср.: Peyrat. Les Albigeois et l’lnquisition. Т. Ill, liv. XIV, cap. VI).
