Сквозь тернии к счастью (СИ) - Фарди Кира

Меня уложили в постель, что-то вкололи, вызвали дежурного врача. Руки по-прежнему были как деревянные.

— Антон, ты что? Нельзя так себя изводить из-за всяких ублюдков! — сердился охранник. — Что он тебе сказал? Может, родителей вызвать?

— Нет, не надо, — сердцебиение уже прекратилось, дыхание пришло в норму, шар уменьшился. — От сердечного приступа я не умру, молод еще. Я теперь только жить начал. У меня семья. Должен быть сильным! Посмотри, он ушел?

Димка метнулся к двери.

— Нет, стоит.

— Позови.

— А вдруг опять плохо будет?

— Нет, я уже успокоился.

— Я тогда не уйду.

— Как хочешь.

Дима позвал в палату Блонди. На нем не было лица, только белый блин с бескровной полоской губ. Даже глаза потускнели, как у старика. Видно было, что он переживал, но я его не жалел. Сделанного не воротишь, но и друзьями считать этих людей я уже не мог.

— Рассказывай, как вы бросили меня умирать на обледеневшей дороге.

— Я не бросил. Понимаешь, издалека наезд показался игрушечным. Макс тебя только задел. В обычной ситуации ты бы поднялся на ноги и пошел, но увы. Удар отбросил тебя к бордюру, и ты упал на его край спиной. Бей запаниковал, и вместо того, чтобы остановиться, сиганул наутек. Я только заметил, как он свернул за угол, а там…, — он сделал паузу, — будто что-то взорвалось, такой был звук.

— И ты побежал выяснять?

— Не сразу. Я кинулся к тебе. Проверил пульс. Жив! Я чуть не заплакал от счастья и вызвал скорую. Потом увидел, как навстречу бегут две девушки, и оставил тебя на их попечение, а сам метнулся за угол. По дороге заметил твою сумку. Она валялась на асфальте. Бей переехал ее колесом.

— И что Бей?

— Его Ауди врезалась в дерево. Макс лежал на руле с окровавленной головой, но был в сознании. Антоха, ты пойми, я разрывался на части. Не знал, кого выручать. Сунул Максу салфетки и снова — за угол. Вокруг тебя была толпа людей, слышались звуки сирены. Тогда я вернулся к Бею. Перетащил его на пассажирское сиденье, сумку кинул сзади, завел Ауди и уехал с места происшествия.

— Бросил меня?

— Да, получается, что так. Но тогда я выбрал дурака Бея, который не только пострадал сам, но и мог попасть в тюрьму. За это я и казню себя уже пять лет. Бей отделался легким сотрясением мозга и шрамом на лбу, а ты… вот…

Он обреченно опустил голову. Если бы раскаяние убивало, он бы лежал сейчас на полу бездыханным.

Я не знал, как реагировать на его слова. Нужно было время, чтобы понять его и принять. За меня ответил Димка. Он неожиданно сжал пальцы в кулак и двинул в нос Блонди. Тот взмахнул руками, как петух крыльями, отлетел к стене и провалился в распахнувшуюся внезапно дверь.

— Что здесь происходит?

На пороге стояла мама.

Глава 39. Антон

Мы растерянно посмотрели на нее. «Откуда она взялась?» — мелькнула мысль, но я тут же сообразил: позвонил дежурный врач.

— Вы совсем ума лишились? Что делаете?

Мама оттолкнула охранника, кинулась к Пашке и помогла ему встать. Он держался за нос и тряс головой, разбрызгивая во все стороны капли крови.

— Ты чего руки распускаешь? — прошипел он и схватил салфетку, протянутую ему матерью.

— Заслужил, — ответил я.

— Так, а теперь рассказывайте, что здесь происходит? — приказала мама.

Она была спокойной, как удав перед нападением на жертву.

— Проехали, — буркнул я. — Это наши дела. Иди домой!

Пашка направился к двери, но мать кинулась наперерез.

— Стоять! — властно приказала она.

— Анна Анатольевна, отпустите, — дернул рукой Блонди. — Не лезьте в мужской разговор.

— Ах, мужской? — мать легонько стукнула его по плечу. — Устраивать драку в палате больного человека, называется теперь мужской разговор? Хорошо, свободен.

Она шагнула в сторону, открывая проход, достала телефон и набрала какой-то номер. Я слышал длинные гудки, потом щелчок.

— Полиция? — вдруг сказала мама, и мы дернулись.

Блонди мгновенно оказался возле матери, вырвал из ее рук телефон и кинул его на стол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты что себе позволяешь, мальчишка?

— Анна Анатольевна, я не хочу ссориться, пожалуйста, — взмолился он. — Можно я пойду?

— Нет, нельзя! Пока не расскажите, из-за чего весь сыр-бор.

— Этот сучонок можористый, — рявкнул Дима, — виноват в аварии Антона.

— Чт-о-о-о? Не поняла, — теперь мама растерялась. Она переводила взгляд с одного разъяренного мужчины на другого. — Кто виноват?

— Ты… мразь…, — Пашка пошел на охранника с кулаками. — Какое твое дело?

— А ты хотел выйти чистеньким из воды? — Дима не отступил ни на шаг.

Он посмотрел прямо в глаза Блонди и дернулся вперед, сделав вид, что опять ударит, тот подался назад.

— Мальчики! — кинулась между ними мама. — Прекратите!

— Ну, если подумать, — повернулся к ней Пашка и пошел в атаку: ему явно надоело оправдываться. Он разозлился. Я видел это по напрягшемуся лицу и знакомому прищуру глаз. — Это вы, драгоценная Анна Анатольевна, виноваты в инвалидности своего сына.

— Ты что несешь? Причем тут я? — опешила мама. — Антоша, о чем он говорит?

Я не успел ответить.

— Вспомните! Это вы поручили нам с Максом следить за Антохой, вот к чему привела ваша душная материнская любовь. Смотрите теперь, любуйтесь!

Пашка схватил маму за плечи и повернул ее ко мне. Она ошарашенно моргала, ничего не понимая. Однако нужно знать мою маму. Она умела быстро собираться и принимать решения. Уже через секунду ее взгляд из растерянного стал серьезным и даже суровым. Она подошла к двери, закрыла ее и прислонилась в ней спиной.

— Рассказывайте, что произошло.

— Сами разбирайтесь, — Пашка хотел ее отодвинуть, но вмешался Дима. Он толкнул Блонди, и тот улетел на диван, как пробка, выпущенная из бутылки шампанского.

— Нет, уж начал каяться, продолжай! — рявкнул Димка.

— Правда, Паш, раз все уже вышло наружу, какой смысл скрывать? — поддержал охранника я.

— Ты хочешь, чтобы твоя мать нас упекла в тюрьму, — тихо спросил он.

— Ну, если все так, как ты тут говорил, то упечь вас не за что, хотя соблазн и велик.

— Антон, хватит говорить загадками! — взвизгнула вне себя мама.

Ее лицо покраснело, губы задрожали, словно она вот-вот расплачется.

— Ладно, Блонди, рассказывай снова. Теперь уже для мамы.

Пашка насупился, но начал свою исповедь уже при свидетелях. Мама слушала, не перебивая, только иногда вскрикивала и хваталась за сердце.

Я не знал, что сейчас чувствую. С одной стороны, облегчение. Действительно, все произошло случайно, по глупости. Нет злого умысла. Друзьями руководил только страх.

А с другой стороны, появилось ощущение, что судьба бумерангом отомстила нам за все, что мы творили на дороге. Мы пережили тот же страх, боль и отчаяние, которое испытывали люди, когда мы подрезали ни в чем неповинных водителей на шоссе. Только вот расплачиваюсь за это я, а не те, кто совершил наезд.

А Пашку мне было не жалко. Закономерный результат его постоянной злости на весь мир. Только хотелось еще посмотреть в глаза Максу, который прятался за спиной более сильного друга.

Вдруг мама вскочила и бросилась с кулаками на Пашку.

— Ты, ты… как вы могли? Столько горя! Столько горя! И все из-за вас! Подонки!

— А чем вы лучше нас? Вы начали всю эту бодягу. Хотели проследить за сыном, надо было нанимать профессионалов, — огрызался Пашка, прикрываясь руками от хлестких ударов.

— Дим, останови, — попросил я.

— Ничего, этому говнюку полезно получить по мозгам. Глядишь, спесь с него слезет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Останови. Я еще не все выяснил.

Охранник оттащил плачущую маму и посадил ее на диван. Он сунул ей в руку салфетку и вызвал дежурную медсестру. Девушка вошла в палату, не понимая, что происходит и почему гости в таком растрепанном состоянии.

— Больному пора ложиться спать. Покиньте помещение, пожалуйста, — строго приказала она.