Террористы - Александр Андреев

Вера Фигнер

Сестры Фигнер создали в деревне дикий резонанс своей жизнью с жизнью прежних обирателей крестьян и нарушили вековую систему хищений у крестьян в деревне. Сестры все делали бесплатно и на их фоне писари и приказчики уже не могли брать крестьянские копейки за то, за что они и так получали жалованье от земства. Сестры писали крестьянские жалобы на грабежи и отправляли их в уездной суд. Сестры не вели революционной пропаганды, читали только легальные книги, но деревенские пауки уже с трудом латали свою паутину. На сестер посыпались доносы губернатору и в земскую управу. Местные пауки стали лгать, что они беспаспортные, их фельдшерские свидетельства поддельные. В доносах писали, что после приезда Фигнер деревенский народ стал дерзок и своеволен. Начались допросы крестьянских детей-школьников управляющими помещика и писарем. Все было по правилам, но в Саратов полетели бумаги, что учительницы говорят детям: «Бога нет, а царя не надо». В доносах лгали, что сестры укрывают беглых. Когда к Фигнер в избу кто-нибудь приходил, тут же появлялся урядник и проверял документы, и крестьяне стали приходить через огород. В уезде распространяли сплетни, что Фигнер пишут прокламации и разбрасывают их по улицам.

Вера Фигнер после Шлиссельбурга

В Вязьмию прошел мирской сход и крестьяне выбрали новых старшину и писаря, уволив старых взяточников. Пример Вязьмино произвел колоссальное впечатление в Саратовской губернии. В село приехали уездные начальники, попросту объявили сход недействительным, сами с собой провели новый и вернули все старые порядки. Местные помещики подняли плату за аренду земли на год в десять раз, и начались столкновения с крестьянами, которые уже прекрасно понимали, что их незаконно обирают. Со своих минимальных наделов они прокормиться не могли, но арендовать помещичью землю по сумасшедшим ценам было свыше человеческих сил. Во всей губернии происходило то же самое, и управляющие помещиков стали разбивать крестьянское единство, предлагая отдельным мужикам землю на льготных условиях, чтобы соблазнить одних и разбить упорство других. Почти везде им это удалось, но вязьминские крестьяне стояли дружной стеной. В губернию полетели доносы, что фельдшерицы бунтуют народ. Тут же приехал уездный исправник, провел следствие, несмотря на горячее желание, ничего на Фигнер не собрал и со злости закрыл школу. Все Вязьмино стало говорить о несправедливости и двух самых разговорчивых тут же арестовали по доносу князя-писаря. Крестьян обещали отпустить, если они дадут ложные показания на Фигнер, но мужики, несмотря ни на что, не предали «золотых учительниц». Их пришлось отпустить из-за отсутствия улик, и мужики рассказали сестрам, что от них, как и от десятских и сотских, в уезде требовали подсматривать в окна сестер, следить за ними, подслушивать их разговоры. Горе крестьян надо было видеть.

Подобное Вязьмино происходило во всей империи, и дальнейшая деятельность народников в деревнях была бесцельна. Еще немного, и их по одному арестовали бы под любыми предлогами. Легальная борьба за народные интересы тут же столкнулась с государственным беззаконием, а чувство справедливости с размаху врезалось во властные традиции. Второе хождение в народ было проиграно из-за отсутствия политических прав и свобод в державе. Не только пропагандистская, но и просветительская, культурная работа в деревне под надзором становых, урядников, исправников была совершенно невозможна. Землевольцы собирались в Петербург для определения дальнейших путей и целей партии.

Во главе «Земли и воли»стояла основная группа из нескольких десятков человек во главе с комиссией из пяти революционеров. Вокруг этой столичной группы по всем имперским городам создавались территориальные и специальные группы. Высшим органом партии считался общий суд представителей всех групп. Газета «Земля и воля» рассказывала имперским подданным: «Во все времена народ требовал земли и воли! Земли, как общего достояния тех, кто на ней работает, и воли – как общего права всех людей распоряжаться своими делами. Нам предстоит громадная задача: осуществление народной революции, которая одна в состоянии развить будущий социалистический строй из тех элементарных основ социализма, которые уже созданы в умах народа». Землевольцы решили, что необходимо изменить язык агитации и пропаганды, сделать его простым и доходчивым.

В «Земле и воле» были созданы интеллигентская, рабочая, деревенская группы, которые действовали в соответствии с программой партии: «заведение прочных связей в местностях, где недовольство наиболее заострено, заведение связей в центрах скопления промышленных рабочих, работа в деревне, пропаганда и агитация в университетских центрах, издание собственного печатного органа и распространение листовок, установление связей с либералами и враждебными правительству религиозными сектами, сплочение крестьян во главе с естественными революционерами в организацию». Задача дезорганизаторской группы заключалась не только в освобождении товарищей из тюрем, но и в организации убийств провокаторов и террористических актов против одиозных сановников.

В обществе собирали деньги для работы «Земли и воли». Революционер-помещик Дмитрий Лизогуб продал свое богатое имение, и громадная сумма в двести тысяч рублей в течение года поступила в партийную кассу. По некоторым данным, великий поэт Николай Некрасов передал землевольцам умопомрачительную сумму в полмиллиона рублей. Когда 27 декабря 1877 года он умер, «Земля и воля» решила участвовать в его похоронах почти официально, и это опять было неслыханно в империи.

Морозный петербургский день похорон никого не испугал. Пять тысяч человек провожали великого поэта на кладбище. Множество полицейских и жандармов сопровождали шествие. Перед кладбищем первым среди множества венков полицейские агенты вдруг увидели удивительный венок с надписью «От социалистов». Это была не только крамола, но и почти вызов на поединок с непредсказуемо-предсказуемым исходом. Главный похоронный полицейский уже видел, что преступный венок находился в двойном, тройном, четверном кольце решительно-молчаливых и совершенно спокойных молодых людей, которые даже не держали руки в карманах. Они и так почти открыто заявляли властям, что социалисты, то есть государственные преступники, участвуют в похоронах великого поэта. По полицейским и жандармам прошелестели быстрые переговоры, и стражи порядка тут же решили, что умирать в массовом побоище за арест венка им совершенно не хочется, несмотря на присягу царю-батюшке и получение от него чувствительного жалованья. Пять тысяч петербуржцев с удивлением и удовлетворением смотрели, как на глазах множества городовых, вдруг ослепших и оглохших, венок «От социалистов» торжественно плыл среди процессии. Никто и пальцем не тронул землевольца Георгия Плеханова, сказавшего над гробом Некрасова убийственно-пылкую для властей речь. Листовки «Певец угнетенных» с ее текстом спокойно раздавались в тысячной толпе и любезно вручались представителям власти, которые скромно молчали и речей не говорили. О землевольских похоронах Николая Некрасова на следующий день заговорили в империи, и в партийные группы вступали и вступали поданные всех сословий и возрастов. Революционеры все успешнее и успешнее действовали среди студентов и рабочих. Почти переломным моментом в истории империи стала русско-турецкая Балканская война 1877-1878 годов.

С 1875 года из-за произвола турецких властей, оккупировавших Балканский полуостров, там погибли десятки тысяч славян, в Боснии, Герцеговине, Сербии, Черногории, Болгарии. Кровавая русско-турецкая балканская война началась в апреле 1877 года. Получавшая большие доходы от развития внешней торговли империя была не против получения новых рынков сбыта на Балканах и усиления там своих геополитических позиций. Под флагом освобождения братьев-славян от жестокого турецкого ига имперская дипломатия попыталась убедить Европу, что совсем не хочет контролировать средиземноморские стратегические проливы Босфор и Дарданеллы и через Балканы выйти на Ближний Восток, но ей не очень поверили. В июле 1877 года огромная русская армия форсировала Дунай и вошла в Болгарию во главе с Александром II и его братом Николаем. Нельзя руководить сотнями тысяч воинов людям без стратегических талантов и с отрицательным военным профессионализмом, даже если у них короны на голове. Само собой, задуманная российским Генеральным штабом молниеносная война по занятию Стамбула-Константинополя с кровавым блеском провалилась. Авангард русских укрепился на Шипкинском перевале и дальше продвинуться не смог, а основные силы наглухо встали под Плевной, в бездарных смертельных штурмах теряя и теряя людей.