Мучная война - Жан-Франсуа Паро

Кем бы ни был тот, кто устроил эту ловушку, намерения он явно имел недобрые. И хотя Николя не пострадал, он решил отложить обследование подземелья на потом, а сначала осмотреть дом. Обойдя все комнаты, он не нашел ничего, кроме обветшалых стен. После того как вынесли приговор Энефьянсу, обстановку, скорее всего, растащили. Покинув заброшенное жилище, он направился к службам, решив начать с сарая, расположенного прямо напротив дома. По мере приближения до его слуха стали долетать какие-то непонятные, торопливые звуки, чередовавшиеся с полной тишиной. Привыкнув всегда быть начеку, он застыл, словно охотник, почуявший дичь. Звуки не стихали. Проведя рукой по краю треуголки, он убедился, что подаренный Бурдо миниатюрный пистолет, не раз выручавший его в трудную минуту, на месте. Зарядив пистолет и положив палец на спусковой крючок, он, затаив дыхание, с бьющимся сердцем вошел в сарай и замер от неожиданности. С десяток кроликов, ослепленных дневным светом, насторожив уши, уставились на него. Земляной пол был изрыт норами, словно в кроличьем садке. Он опустил руку с пистолетом; напуганные его движением, зверьки тотчас прыснули в подземные убежища, оставив после себя недоеденные капустные листья. Он улыбнулся. Решительно, загадки прибавлялись. Тяжелые ворота заперты явно не вчера, но кто тогда подпилил половицы и развел кроликов? Человек или дух, один или несколько? Логика подсказывала, что владелец или владельцы кроликов вряд ли проживали поблизости, ибо если бы они жили в квартале Сен-Мери, они бы наверняка оборудовали для животных садок или настоящий крольчатник. Значит, неизвестные, посещающие дом, хотят, чтобы все считали это место заброшенным. Но зачем тогда расставлять ловушки и разводить в сарае кроликов, откармливая их свежей капустой? Ведь после только что пережитой королевством тяжелой зимы молодая капуста являлась дерзкой и бесстыдной роскошью. Зачем тратить столько экю на каких-то кроликов? Рассматривая изрытую землю, он пытался обнаружить среди обгрызенных листьев хоть какие-нибудь следы пребывания человека. Двигаясь вдоль стены, он перебрался в смежное помещение, где обнаружил проход, соединявший сарай с жилым домом.

Пройдя по узкому коридору и уперевшись в запертую дверь, он достал отмычку и, пошевелив ею в замке, не без труда открыл ее. Стоило ему войти внутрь, как дверь за ним захлопнулась. Осмотрев ее, он понял, что из-за приколоченных к двери кусочков свинца у нее смещен центр тяжести, а потому она все время стремится принять закрытое положение. Неужели столько сложностей только для того, чтобы сюда не попал кроличий народ? Любопытно, что по сравнению с другими комнатами это помещение показалось ему менее обшарпанным. Стены покрывали дощатые сосновые панели, а зола в камине оказалась подозрительно теплой. Внезапно резкий запах защекотал ему ноздри. Подняв повыше огарок, он довольно быстро обнаружил источник запаха: на стене напротив двери чернела нарисованная углем заглавная буква K, перечеркнутая черной линией, а рядом кто-то намалевал зеленой краской букву I. Он пощупал краску пальцем: совсем свежая! Кто-то, возможно, тот же, кто подпилил доски, зашел сюда и нарисовал эти загадочные знаки. Следовательно, надо выяснить, каким образом он проникает в дом, иначе говоря, осмотреть каждый уголок. Повернув назад, он заметил на земле маленькие комочки, тотчас пробудившие в нем воспоминания двадцатипятилетней давности.

Ребенком он нередко оставался ночевать у своего крестного в замке Ранрей; ему отвели комнату в башне, под самой крышей, и иногда по ночам он просыпался оттого, что кто-то топал прямо у него над головой. Заслышав загадочные шаги, он в ужасе забирался с головой под одеяло. Когда же он поведал о своих страхах кормилице Фине, та с уверенностью заявила, что под кровлей замка блуждает выходец с того света.

— Done da bardon an Kraon! — воскликнула она. — И да простит его Господь! — И, убедившись, что поблизости нет каноника Ле Флока, она велела мальчику — если звуки будут повторяться — на одном дыхании девять раз произносить спасительное заклинание: «Mar bez Satan, ra’z l pell en an Doue»: «Именем Господа заклинаю тебя, уходи, если ты дьявол». После разговора с кормилицей ему стало еще страшней. Но однажды кто-то поведал о его страхах маркизу, и тот, взяв крестника за руку, отправился вместе с ним ночью на чердак; когда стало светать, в одной из бойниц появился чей-то темный силуэт; оглядевшись, неизвестное существо спрыгнуло на пол. Николя чуть не вскрикнул от страха, но маркиз зажал ему рот рукой. Николя смотрел во все глаза и вскоре различил филина, величественно вышагивавшего по чердаку; походив немного, птица занялась сооружением гнезда, используя для этого разбросанные по чердаку веточки, косточки и комочки из отрыгнутой шерсти съеденных им мышей. Урок пошел впрок. С этого дня мальчик решил, что ни о чем нельзя судить поспешно и только на основании видимости. Его отец, относившийся к тем счастливым скептикам, что делали выводы, основанные на опыте и разуме, больше всего боялся легковерных умов, готовых безоговорочно соглашаться с чем угодно. Цитируя Фернейского отшельника[33], он говорил, что не понимает, когда люди, «желая оказать уважение Высшему Существу», принимаются бичевать себя, царапать, бегать голышом, поститься и проделывать тысячи всевозможных сумасбродств. Он считал, что разум должен отталкивать от себя предрассудки, дабы те не препятствовали прогрессу. Только разум является подлинным источником истины, с надменным видом объяснял он Николя, а в глазах его прыгали веселые искорки. Он уважал религиозные догматы в той степени, в какой они отражали общие верования. В результате такого воспитания Николя, несмотря на свою непоколебимую веру во Всевышнего, непременную составляющую его верности, научился смотреть глубже и за видимостью всегда стремился отыскать суть.

Итак, если комочки отрыгнула ночная птица, каковых в городе водилось немало, как они попали в закрытую комнату? Может, птица поселилась на крыше и комочки падают в трубу? Сомнительно, однако за рабочую гипотезу принять можно. Облазив дом от погреба до чердака, он больше ничего не обнаружил, разве что сладковатый запах, висевший то в одном углу, то в другом; запах показался ему знакомым, но он так и не вспомнил, где его обонял. Перестав гадать, он закрыл дом, решив как можно скорее взять его под постоянное наблюдение.

Сев в ожидавший его фиакр, он поехал в Шатле. По дороге он встретил несколько подразделений конных мушкетеров. Порядок был восстановлен, зачинщиков арестовали. День угасал; после бурного дня вечерний город казался на редкость молчаливым. Взбежав по главной лестнице, он вошел в дежурную часть и увидев, что Бурдо на месте, немедленно поведал ему про свои поиски на улице Пуарье. Выслушав его рассказ, инспектор задумался.

— Нас пытаются сбить со следа. Мне кажется, кто-то усиленно старается направить нас по ложному пути.

— Согласен! Не исключено, что все, что я сейчас увидел, является прикрытием, видимостью, усугубляющей наше непонимание. Кто-то хочет либо привлечь наше внимание к дому Энефьянса, либо, наоборот, отвадить нас от него. У меня появился глаз, к сожалению, без ног…

Бурдо усмехнулся.

— Вы громоздите тайны на загадки!

— Старый безногий солдат, чья сапожная мастерская находится в нескольких ту азах от дома Энефьянса.

— И чем же вы его соблазнили?

— Дорогой Пьер, достаточно уметь слушать. Надо немедленно установить круглосуточное наблюдение за домом, отрядив туда не менее двух агентов.

Карандашиком он начертил на клочке бумаги план улицы и расположение дома Энефьянса.

— А что новенького у вас?

— Бабен сообщила мне имя нотариуса Мурю. Конечно, не сразу, но желание насолить хозяйке и Камине оказалось сильнее преданности хозяину.

— И каков результат?

— Я отправился к мэтру Деламаншу, чья контора расположена на улице Прувер, там, где ее пересекает улица Дез-Экю. Он сразу все рассказал, без выкрутасов. Представьте себе, за обучение Камине платил сам булочник. Платил самому себе. Но это еще не все. Он вполне мог бесплатно обучать сына своего друга и при этом не говорить об этом молодому человеку. Но он успел составить завещание, согласно которому его наследником становится Камине, которого он de jure признает своим внебрачным сыном.

Николя молчал, словно соизмерял важность рассказа Бурдо.

— А Камине знал об этом?

— С точностью не может сказать никто, даже нотариус.

— Не будем торопиться и делать ставку на это открытие, влекущее за собой целый ряд гипотез, противоречащих друг другу. Если ученик знал о своем происхождении, значит, он, скорее всего, знал и о завещании, то есть о том, что он является единственным наследником. Если судить по мезальянсу госпожи Мурю, она выходила замуж едва ли не в одном платье, без приданого и без свадебной корзины, иначе именуемой donation propter nuptias.