Сказка для взрослых - Эдуард Юрченко

– Ты чего белочку обижаешь? – рыкнул уже ничегошеньки не понимающий медведь.

– Да нужна она мне сто лет! – оправдывался жеребенок. – Я ее как пример привел.

– Вот видишь, мишка, – пищала пушистая, – у него даже для примеров только одна я дура и осталась…

– У тебя что – других дур нет в пример поставить? – уже явно не соображая, морозил косолапый. – Не мог лисичку дурой назвать?

– А я здесь при чем? – растерялась лиса. – Что я – рыжая, что ли, дурой за всех быть? Сами вы тут все дураки!..

Страсти не на шутку накалялись. Звереныши потеряли первоначальную нить разговора и постепенно переходили на личности. В ходе словесной перепалки кто-то успел кого-то грызнуть, стукнуть, или на худой конец – царапнуть, а пострадавший тут же пытался ответить обидчику. Одним словом, намечалась обычная потасовка. Зверьки ругались, лаяли, ржали и выли, но пока так и не определились – кто там за кого будет. В это время к месту словесной перепалки зверьков вразвалочку подплывал котячий друзяка, технично посланный старым кабаном куда подальше, а конкретно – на поиски его шакальего друга. Добредя до полянки, хрюкающая живность попыталась разобраться – в чем причина скандала. Однако та часть дискуссии, на которую попал невольный слушатель, не могла сполна открыть клыкастому смысл философского спора подрастающего звериного поколения, переросшего в примитивные оскорбления. Улучив момент, когда в легких зверьков закончился воздух и они дружно вдохнули с тем, чтобы, выдохнув, наполнить дискуссию новыми оскорблениями, кабан хрюкнул, что было мочи:

– Тихо, зверье лесное. Что за шум вы здесь развели? Вы разве не знаете, что в нашем лесу просто так ругаться не положено?

– Не знаем, – промямлили зверьки.

– Может, вам не известно, что за такое своеволие сразу следует наказание?

– Не известно – уже еле слышно отвечали зверьки.

– То есть вы хотите сказать, что о наказании вы не слышали, а о том, что просто так ругаться нельзя, вы не знаете? Да? – не зная, что говорить далее, повторялся кабан.

– Не знаем, – почти шепотом ответили звери.

– А если просто так ругаться нельзя, то как тогда можно? – задал неудобный вопрос шакаленок.

Кабан стушевался, напряг все, что можно напрячь, но ответа на каверзный вопрос так и не нашел. Он принял невозмутимый вид и попробовал поступить так, как это обычно делал кот – импровизировать:

– Ну, можно подраться, например, или…

– Или? – не отставал шакаленок.

– Или погоняться друг за другом.

– Да набегались уже, как кони.

– Ну почему вы меня все время обидеть пытаетесь? – заржал жеребенок.

– Прости, конь, – извинился шакаленок, – это я фигурально выразился.

– Я про белочку тоже фигурально выразился, – обижено заржал жеребенок.

– Вот видишь, мишка, – уже чуть не плакала белочка, – он все-таки меня имел в виду, когда дурочкой называл.

И опять все зашумели, наперебой затявкали, заржали, захрюкали и заиздавали всяческие звуки, которые в один момент слились в протяжный вой. Кабан вначале закрыл глаза, затем уши, а когда и первое и второе не помогло, заорал, что было мочи, пытаясь перекричать шум разорвавшейся звуковой гранаты:

С к а з о ч н и к: Звуковая граната – это у людей есть такая штуковина, физического вреда от которой противнику никакого, но вот если вдруг рванет нежданчиком, то жертва, попавшая в эпицентр ее действия, начинает источать резкий запах адреналина… Короче, хлорпикриновая шашка отдыхает… А? Да, хлорпикриновую шашку тоже люди придумали. В общем, воняет она так, как если бы у кого-то над ухом рванули звуковую гранату… Ну, вы поняли…

После этих слов шум поднялся пуще прежнего. Одни защищали белочку, другие жеребенка, третьи просто шумели за компанию. Кабан заорал еще раз:

– Цыц все! Мне тут быстро прямо щас хором в пасти воды набрали, меня слушаем и не перебиваем до тех пор, пока я не разрешу, а если какая зараза вздумает меня разочаровать – порву, как Жучка фуфайку! – выпалил кабан, выдохнул, но, видя вопрос, срывающийся с языка шакаленка, тут же пресек попытку возможного диалога: – Про Жучку и фуфайку – позже!

Зверье заткнулось и стало пялиться на кабана.

– Вот, другое дело, – довольно хрюкнул клыкастый, – а чего замолчали?

Зверье ошалело.

– Я имел в виду – почему никто не объясняет, что здесь произошло?

– Так вы же, дядюшка кабан, велели всем заткнуться, – пискнула белочка.

– И еще Жучкой пугали, – вставил ежик.

Кабан на мгновенье потерялся, но долгие годы, проведенные в компании хитрейшего кота, дали о себе знать, потому-то он быстренько нашелся и продолжил:

– Хорошо, дальше говорит кто-то один.

– А кто? – робко спросил медвежонок.

– Вот ты и говори, косолапый.

– Ну, я это, не шибко-то рассказчик хороший, не то, что нерпа.

– А ты тренируйся, – настаивал кабан.

– Ну, значит, там жеребенок сказал, что белочка – дура, а та мне пожаловалась…

– А ты?

– А я как бы вступился.

– И что дальше?

– А дальше… Ну, в смысле, после… То есть потом… – задумался медвежонок. – В общем, белочка тоже его потом дураком назвала… Или не назвала… А может дурочкой… То есть это ее – дурочкой… А его – дураком… Все, я запутался… Не знаю, как объяснять… Вон лучше пускай шакаленок объяснит.

– Носатый, – тут же бросил кабан, – сможешь объяснить?

– Легко.

– Валяй.

– Сюжет банальный: конь решил блеснуть красным словцом да и ляпнул: «Дурака валяем». Затем подумал и, вероятно, в его мозгу родилась некая обида на эмансипированных особей лесной живности, а конкретно – на сук, и он уточнил: «Дурочку валяем»…

– Ну? – промычал кабан.

– Произнося эту фразу, жеребенок взглянул на белочку, а она тут же пожаловалась медведю, что конь именно ее дурой назвал. Медведь ничего не понял, но за белочку вступился, потребовав объяснения от жеребенка. Тот толком объяснить ничего не смог, отчего у половины присутствующих сложилось мнение, что конь не только белочку, но и всех присутствующих тоже считает дураками. Вот, собственно, за выяснением, кого больше – дураков или дурочек – вы нас и застали. Я понятно объяснил?

– Ну что же ты… Ну как котяра, честное слово, – сказал, сильно тряхнув головой, кабан. – А помедленнее нельзя было пересказать?

– Повторить? – с готовностью выпалил шакаленок.

– Помолчать, – осек носатого кабан.

По всему было видно, что кабан думал, а вернее – раскладывал по полочкам сказанное шакаленком. Зверьки, как зачарованные, смотрели на внешние проявления сложного процесса осознания смысла услышанного.

– Итак, – начал после довольно продолжительной паузы кабан, обращаясь к жеребенку, – ты сказал: «Дурака валяем», а затем уточнил, что валяете вы на самом деле не дурака, а дурочку. Так?

– Да, так, – согласился конь.

– А ты, белочка, увидев направленный на себя взгляд, решила, что он имел в виду именно тебя? Так?

– Ну, да.

– Значит, по-твоему получается так, что если кто-то говорит ни о ком, но при этом смотрит на кого-то, то тот, кто говорит, тем самым подчеркивает, что тот, на кого он смотрит, и есть тот, о ком он говорит, как ни о ком? Так?

– Я не знаю!.. – чуть не прослезилась белочка. – Я вообще запуталась и уже ничегошеньки не понимаю.

Остальные зверушки глупо таращились на оратора.

– Вот видишь, конь: белочка запуталась и подумала, что ты, глядя на нее, плохо высказался и, разобидевшись, естественно, обвинила тебя твоими же словами. А ты вместо того, чтобы объяснить популярно собственную позицию, стал злиться и упираться, как бык, чем, собственно, и спровоцировал дебош на поляне.

– Ну, мы и без вас поняли, что здесь произошло, – сказал ежик. – А делать-то чего?

– Делать чего? – задумался кабан. – Делать чего… Да ничего.

Зверье разинуло пасти.

– А хотите – я всех вас запросто помирю? – ляпнул кабан.

– Конечно, хотим, – ответил за всех ежик.

– Значит, так, – начал он, – вот скажите: как вам кажется, мой котяра по хитрости и изворотливости ума уступает кому-то из вас?

– Нет, – хором ответили звери.

– То есть вы согласны, что кот умнее всех вас вместе взятых и каждого по отдельности?

– Конечно, согласны, – утвердительно промычали звери.

– Ага. А ответьте-ка мне: как называют одного из двух спорящих, если другой – умный?

– Дурак, – хихикнули зверьки.

– Значит, в споре двух зверей, как правило, один всегда умный, а другой, так уж получается – дурак.

– Да, – смеялись зверьки, уже успевшие забыть о недавнем инциденте.

– А раз все оптом согласились, что мой котяра самый умнющий среди вас зверюга, то кто же в таком случае вы все?

– Дураки! – заржали, затявкали, запищали и захрюкали зверьки, бросая в кабана всем, что под лапы попадалось.

Перемирие оказалось громким, шумным и заливистым. Живность носилась по поляне, бросаясь всякой всячиной и весело обзывая друг друга: