Исповедь одинокого мужчины - Вячеслав Ландышев

На месте шефа я бы тоже согласился уехать в Москву. Он правильно изложил все плюсы и минусы, и положительное было явно с перевесом. А самое главное – это реальная возможность сразу резко и значительно улучшить свое материальное положение. Ведь квартиру в Москве не каждому желающему в течение всей его жизни удается заполучить, а здесь можно было стать московским домовладельцем сразу по факту переезда из Алматы, а через пять лет получить еще и официальное благословление хозяина-спонсора. Не каждому сотруднику удается в своей жизни получить от работодателя такое предложение. И, конечно же, не каждому сотруднику повезет работать в своей жизни на такого щедрого хозяина. Так что на месте Гавриленко я бы тоже согласился.

Что касается меня, то я, конечно же, подумал над предложением своего шефа и в результате решил остаться в Алматы. Хватит с меня опыта Питера по жизни в общаге и съему комнаты. Назавоевывался я уже на чужбине «по самое не могу». Тем более что в Алматы я обрел душевное спокойствие, а это, по большому счету, самое важное в жизни. И это несмотря на то, что мне не нравились перемены в родном государстве. Славяне из Казахстана и из Алматы уезжали. Причем срывались с места целыми коллективами. Очень лаконично и ясно сказал однажды один мой знакомый, который в 45 лет решил покинуть свой родной город Алматы и уехать в Россию: «Я уезжаю, потому что мой сын никогда не станет президентом в этой стране. Может быть, он никогда и не захочет быть президентом, а будет всю жизнь работать дворником или инженером, но осознавать, что мои дети не будут иметь возможности стать президентом Казахстана, – это осознавать, что ты становишься здесь человеком второго сорта».

Да, этот мой знакомый был прав, но с мыслью, что ты или твой сын не сможете стать в этой стране президентами, еще можно жить. Гораздо труднее было видеть, как исчезает мораль граждан, как то, что всегда было хорошим и правильным, становится необязательным к исполнению и даже, более того, непопулярным и глупым в глазах большинства людей. Повсюду процветала круговая порука, безнаказанность за взятки, порождающая безбоязненность ее получения и даже моду на ее вымогательство. В компаниях начинали даже хвастаться тем, что воровали деньги у государства.

Помню, как в 1998 году наш отдел пытался открыть магазин для продажи периодики в одном из районов Алматы и мне пришлось в связи с этим оформлять документы в правительственной организации. Зашел на прием к начальнику подразделения, который должен был мне подписать документы и выписать счет на оплату государственной пошлины. Начальником оказалась красивая черноволосая женщина средних лет, в элегантном черном платье и вся в золотых украшениях, в кольцах, серьгах, цепочках. Она была очень неприветливой, не поздоровалась в ответ на мое приветствие и не предложила присесть. Однако не это возмутило меня, а то, что она, зная, что я представляю популярную в республике газету, в которой может быть опубликована любая заметка, в том числе о ней самой или даже оппозиционная президенту, все равно эта женщина в открытую, внаглую, нисколько не смущаясь, громко и отчетливо предложила мне оставить деньги за госпошлину ей, а не оплачивать в сбербанке. Женщина открыла тумбочку, тоном распоряжения велела положить деньги в ящик и сказала, что она сама оплатит вечером госпошлину сразу за всех посетителей. Это было противно, потому что я понимал: раз документы все-таки официально визировали, то все руководство этой женщины далее по инстанциям знало о неуплате пошлины государству. Из-за этого и складывалась в Алматы такая ситуация, при которой что ни начальник, то толстый хам в дорогом костюме и на большом крутом джипе.

Подобные моменты в реальной жизни часто происходили со мной или моими знакомыми и были омерзительны. Такая действительность угнетала намного больше, чем то, что я или мой сын не сможем стать президентом в Казахстане. Обидно было, что законы писаны не для всех, что создается прослойка людей, на которую нет управы никому из обычных граждан страны. И ты можешь спокойно жить в этом прекрасном городе только до той поры, пока судьба не сведет тебя в конфликте с представителем этой прослойки, и тогда придется унижаться, поступаться своими принципами и в итоге терять самое страшное – самоуважение, лишь бы договориться по-хорошему с этой прослойкой. Конечно же, взяточничество процветало не только в Казахстане, но и наверняка в России и большинстве бывших республик СССР, так как стало следствием ослабления контроля со стороны государства за чиновничьей деятельностью. Но многие мои сограждане не знали, что происходит в других республиках, и надеялись на то, что где-то на исторической Родине все намного лучше и справедливее.

Однако многие мои знакомые славяне прекрасно чувствовали себя в Алматы в такой обстановке, говоря, что, наоборот, считают взятку двигателем прогресса. Без взятки, говорили они, ничего не добьешься, потому что не знаешь, куда идти, так как почти везде, наверное, специально все запутано, не прописаны доскональные инструкции и приходится ждать решения месяцами. А дал взятку, и процесс быстро закрутился: один человек позвонил другому, другой – третьему, и за пару дней любой вопрос решается.

Так же в какое то время обострился и межнациональный вопрос. Одна знакомая девушка, у которой отец работал в институте преподавателем и был казахом, а мать была русской и учила детей в школе, рассказывала, как на семейных вечеринках отец все чаще и чаще в присутствии своих многочисленных родственников ругает русских. А мать девчонки, слыша это, выражает свое недовольство и уходит из-за стола. Межнациональная семья, долгое время хранившая любовь, уважение и взаимную заботу, была на краю развода и в недалеком будущем распалась.

Однако надо отметить, что в то время руководство Казахстана старалось всячески смягчить национальный вопрос, чтобы не доводить страну до гражданской войны. Но все же плохие перемены русские чувствовали. Готовилось введение документооборота на казахском языке, русский язык повсеместно постепенно искоренялся. В отличие от Киргизии Казахстан не принял закон о двойном гражданстве, позволяющий на всякий случай получить вместе с казахстанским еще и российское гражданство. Даже название рек и поселков на придорожных указателях было уже написано на двух языках – на казахском и на английском.

В очередях нередко жители из сельских мест пытались пробиться без очереди. Понятие «стоять в очереди» было чуждо для многих таких людей. В конце концов из-за этого начиналась хаотичная давка и каждый как мог лез к окошку выдачи. Как-то, простояв долгую очередь на вокзале за билетами, я сделал замечание двум молодым казахам, которые подошли к кассе и старались залезть без очереди, а когда они никак не среагировали на замечание, то я решил применить силу и оттянул от окошка одного из них. Назревала драка, но за меня вступилась пожилая казашка интеллигентного вида, которая начала ругать молодых. Те были в недоумении, удивились такой позиции этой женщины и пытались воззвать к ее национальным чувствам, призвать к объединению против русских, ратовали за единый Казахстан только для казахов. Однако в следующий момент эта казашка удивила меня, сказав в сердцах, что они, необразованные и невоспитанные аульные аборигены, уже всех здесь в городе достали. Что именно из-за них стало много проблем во взаимоотношениях между теми национальностями, которые век здесь вместе дружно живут.

И подобная позиция городских казахов, как у той женщины на вокзале, все больше и больше стала проявляться на улицах города. Если поначалу витала мысль выдавить всех чужаков с земли казахов, то постепенно многие поняли, что после отъезда славян надо кому-то выполнять их работу и необразованный сельский житель будет в большинстве случаев хуже прежних специалистов работать, а быстро обучить его невозможно из-за плохого среднего образования. Нужны годы, нужно перевоспитать и обучить целое поколение жителей аулов, чтобы достичь такого же мастерства, как у чужаков. Поэтому можно надеяться, что период ярого противостояния национальных диаспор давно остался позади и на первое место выдвинулись человеческие качества и уровень квалификации, а потом уже учитывается национальность. Опять компании для отдыха начали собираться из людей различных национальностей, и никто косо не смотрел уже на другого человека из-за разреза его глаз или цвета кожи и волос. Таким образом, люди притерлись друг к другу и жить в Алматы стало спокойнее.

После разговора с Гавриленко я больше всего думал лишь над одним его предложением, прежде чем принять окончательное решение по переезду в Москву. Это было предложение о высокой зарплате в 1000 долларов плюс командировочные расходы, которые позволяли при достаточной экономии сохранить такой ежемесячный оклад почти полностью нерастраченным. Материальное благосостояние, конечно же, не самое важное в жизни, но деньги – это, на мой взгляд, один из критериев свободы, а без нее уж точно нельзя быть счастливым. Можно быть счастливым и без денег, но тогда нужно исключить себя из социальной жизни и быть эгоистом, не заботясь ни о детях, ни о жене, ни о родных. Можно стать, к примеру, философом, зарабатывая только себе на хлеб и целыми днями быть свободным от всего, от обязанностей перед близкими, от необходимости прилично одеваться, от желания платить за развлечения и при этом быть счастливым. Или уйти в монастырь и там тоже быть счастливым без этих греховных денег. Но если ты хочешь жить в современной социальной среде, иметь семью, наслаждаться элементами прогресса и цивилизации, то в этом мире без денег счастливым быть очень сложно. К великому моему сожалению, человек, царь природы, сам выработал условия рабства для себя, которое заключается в том, что подавляющее большинство людей планеты ради ради надежды быть счастливыми и свободными должны работать почти каждый день. Почему в наш век нужно тратить по восемь часов пять дней в неделю, чтобы быть на плаву в этом обществе? Сколько времени остается на искусство, чтение книг, хобби, воспитание детей, заботу о ближних, физическое совершенство и разведение в саду цветов? Разве может нормальный человек быть счастливым, если ему не повезло в своей жизни найти любимую работу и приходится заниматься делом, которое он не любит, по 40 часов в неделю и, естественно, не успевает из-за этого заниматься тем, к чему лежит душа? Наверное, не все идеально продумано в нашем мире, если в век машин, нанотехнологий, роботов и электроники царь природы обязан большую часть своей жизни делать то, что ему не нравится.