Путь волшебника - Джон Адамс

В конце концов он решил утопиться в мутной, бурной реке на северной окраине Триггойна. Он часто бродил по ее берегам во время дневных прогулок. Река выглядела достаточно широкой и глубокой, а теперь, после весеннего паводка, очень даже полноводной. Знакомство с картой показало, что тело будет унесено на северо-запад, в мрачные безлюдные земли у далекого моря. Ганнин Тидрих не умел плавать — на его родине это было без надобности, ведь никто не справится с течением сбегавшего со склонов Замковой горы могучего и широкого Сти. Поэтому справедливо полагал, что смерть будет быстрой и безболезненной.

Однако на всякий случай он стащил веревку из кладовки, чтобы спутать себе ноги. Закинул моток на плечо и пошел по тропинке вдоль берега реки, высматривая удобное местечко. Стоял теплый, ясный день, на деревьях трепетали нежные зеленые листья. Трудно подобрать лучшее время для прощания с жизнью, чем разгар весны.

Выйдя на пустынный обрыв, Ганнин обвязал веревку вокруг лодыжек и не медля, без сожалений и душещипательных размышлений прыгнул головой вниз.

Вода даже в такой погожий день оказалась холоднее, чем он ожидал. Самоубийца с размаха ушел в глубину, рот и ноздри наполнились ледяной влагой. Он почувствовал близость смерти, но тут естественная плавучесть тела взяла верх, и Ганнин Тидрих пробкой вылетел на поверхность, кашляя и хватая воздух ртом. Спустя мгновение он услыхал всплеск неподалеку и понял, что кто-то кинулся в реку следом за ним. Наверное, непрошеный спасатель.

— Безумец! Болван! Ты соображаешь, что делаешь?

Конечно же, он узнал голос. По всей видимости, Халабант проследила за его неторопливой прогулкой вдоль реки и решительно воспротивилась попытке утопиться. При этой мысли молодой человек неожиданно исполнился гневом и вожделением.

Подплыв и схватив Тидриха за плечо, волшебница развернула его лицом к себе. В ее глазах он прочитал своего рода безумие. Придвинувшись вплотную, голосом едким, как серная кислота, она прошипела:

— Иахо ариаха… ахо ариаха… бакаксихех! Иа Наиан! Татлат! Хиш!

Ганнин Тидрих ощутил внезапный толчок и понял, что плывет. Он в самом деле плыл по течению, рывками передвигая сильное тело. Нет, это решительно невозможно! Мало того что он связал себе ноги, так он совершенно не умеет держаться на воде. И все же он двигался — если судить по деревьям, окаймлявшим тропку, по которой он сюда пришел.

Рядом плыла речная выдра, гладкошерстный зверь — изящный, сильный, ловкий. Всего лишь мгновение понадобилось Тидриху, чтобы сообразить: это В. Халабант. А он тоже стал выдрой. Спрыгнув в воду, волшебница успела наложить заклинание на них двоих, превратив в великолепных пловцов. Его ноги превратились в маленькие перепончатые лапы. Веревка, предназначенная упростить его гибель, соскользнула. И он держался на воде без малейших усилий!

«Не рассуждай, — сказал себе Ганнин Тидрих. — Плыви! Плыви!»

Они скользили рядом миля за милей, разрезая грудью сверкающие струи. Никогда раньше он не испытывал такого счастья. Человек давно пошел бы ко дну, но выдра — прирожденный неутомимый пловец. Вместе с Халабант он готов был плыть вечно, хоть до самого моря. Устремив вперед узкую голову, вытянув обтекаемое тело, он рассекал воду, как некий оживший инструмент. Выдра, в которую обернулась Халабант, не отставала, держалась плечом к плечу.

Время бежало. Ганнин Тидрих утратил понимание того, кто он, где он и что делает. Он даже перестал замечать спутницу. Весь мир для него стал движением, непрестанным движением вперед. Он осознавал себя настоящей речной выдрой, речной выдрой и более никем, и радостно мчался вперед.

Но вдруг острый звериный слух уловил звуки, которые никогда не озаботили бы обычную выдру. Но они привлекли внимание того остатка человеческого «я», что сохранился в его разуме. Испуганный вскрик, свистящий вздох захлебывающегося существа из тех, к которым он некогда себя причислял. Обернувшись, он увидел, что Халабант вернула прежнюю форму и задергалась в воде, выказывая признаки крайнего истощения. Она беспорядочно размахивала руками, запрокинув голову и закатив глаза. Кажется, женщина пыталась выгрести к берегу, но ей не хватало сил.

Ганнин Тидрих запоздало сообразил, что в свободном заплыве вниз по течению завел ее слишком далеко — выдрой он был гораздо сильнее. Наставница смертельно устала, она вот-вот захлебнется. Может ли утонуть выдра? Да, если она превратится в человека. Ганнин понял, что обязан вытащить ее на берег во что бы то ни стало. Он подплыл к тонущей женщине, ткнул звериным носом в бок, борясь с течением маленькими лапками. Ее глаза приобрели осмысленное выражение, она улыбнулась и произнесла два коротких слова — обратное заклинание. В тот же миг Тидрих вернулся в человеческое тело. На обоих не было ни клочка одежды. Нащупав ногой дно, молодой человек понял, что берег достаточно близко. Тогда он обхватил Халабант поперек груди и потащил ее на сушу.

Выбравшись на косогор, они лежали на земле, тяжело дыша и наслаждаясь теплым весенним солнцем.

Их вынесло далеко за город, что можно было определить по безлюдной, но не пустынной местности с пашнями и садами. Земля была покрыта мягким мхом. Ганнин Тидрих отдышался почти сразу, Халабант потребовалось гораздо больше времени. На ее лице читались напряженность и недовольство. Плотно сжав губы, волшебница, похоже, что-то сдерживала в себе. Мгновение спустя Ганнин Тидрих догадался, что именно. Слезы! Резко всхлипнув, Халабант разрыдалась. Мужчина потянулся к ней, обнял, пытаясь утешить, но она стряхнула его руку.

— Быть такой слабой… — бормотала она. — Я едва не погибла. Почти захлебнулась. И все это у тебя на глазах… у тебя… у тебя…

Следовательно, разозлилась она главным образом потому, что показала себя слабее. «Смех, да и только», — подумал он. Она, конечно, волшебница, наставник, а он всего лишь новичок, но мужчина, как правило, физически сильнее, чем женщина. Похоже, это правило распространяется не только на людей, но и на выдр. И если она выказала свою слабость во время безумного заплыва, то в этом нет ничего зазорного, ничего такого, что способно погубить его любовь.

Шепча слова утешения, он осмелел настолько, что обнял ее за плечи, а потом вдруг все изменилось. Халабант прижалась обнаженным телом к нему, обхватывая руками; ее губы впились в его рот с пугающей жадностью. Она отдалась Ганнину Тидриху телом и душой, без остатка.

Позже, когда они наконец решили вернуться в город, снова пришлось использовать волшебство. Ведь голому человеку затруднительно прошагать десяток миль. Халабант побоялась превращать себя и ученика в выдр, но в запасе у нее имелось еще одно заклинание переноса — и они мгновенно перенеслись в Западный Триггойн, туда, где осталась одежда. И даже веревка мокла у берега. Молча они оделись, молча вернулись в дом, шагая поодаль друг от друга.

Он понятия не имел, что будет дальше. Вроде бы стена отчуждения, разделявшая их с самого начала, сломана. То, что произошло на берегу реки, не отменишь и не забудешь. Но как Халабант решит изменить их странные взаимоотношения, молодой человек не знал. И не собирался торопить события, пока не получит от нее хотя бы поощрительный намек.

Но по всему выходило, что волшебница намерена притворяться, будто бы ничего не случилось. Ни его глупейшей попытки самоубийства, ни ее прыжка в воду, ни превращения в выдр, ни самозабвенного соития, которым завершилось изнурительное плавание. Они вернулись к обычным отношениям. Она — наставник, а он — ученик и слуга. Спали они в разных комнатах. Когда на другой день во время урока Ганнин неправильно прочитал заклинание — даже после долгого обучения его иногда подстерегали неудачи, — Халабант отругала его, по обыкновению едко и жестко, пообещав еще раз превратить в песчаного таракана.

Что же оставалось у него? Вкус ее губ, страстные стоны, ощущение крепких грудей в ладонях…

Тем не менее через несколько дней он заметил, что она украдкой поглядывает на него, улыбается по-настоящему теплой улыбкой, а когда Ганнин рискнул ответить, то не наткнулся на суровую отчужденность. Но он боялся делать следующий шаг. Поощрение его чувств казалось чересчур сомнительным.

И вот через неделю, во время утреннего занятия, Халабант решительно заявила:

— Запиши и запомни следующие слова: «Псакерба энфоноун оргогоргониотриан форбай». Узнаешь их?

— Нет, — развел руками Ганнин Тидрих.

— Это инициирующее заклинание для волшебства, которое известно как «безграничная тайна», — сказала она.

В животе у Тидриха похолодело. Наконец-то! Значит, Халабант решила доверить ему заклинание, доступное лишь учителям, заклинание, открывающее широчайшие возможности для постигающего магическое искусство! Получается, она больше не считает его дураком, способным навредить волшебством себе и окружающим.