Финансы Великого герцога - Франк Хеллер

Кроме того, эта женщина — супруга журналиста, который работает в неизвестно каких газетах и среди прочего в биржевых ведомостях, командирующих военных корреспондентов, — эта женщина преисполнена беспокойства за судьбу великого герцога, которого никогда не видела и имя которого она перевирает самым возмутительным образом. Она так беспокоится за него, что страшится даже мысли о его смерти. Она полагает, что все подданные великого герцога, которых она именует не иначе как злодеями, должны быть расстреляны, если хотя бы волос упадет с его головы. И наконец, эта женщина в течение целого получаса, сама того не зная, расспрашивает дона Рамона о нем же самом.

Даже от меньшего у любого закружилась бы голова. Много меньшего!

Не успели эти мысли, сменяя друг друга со скоростью электрического тока в медном проводе, пронестись в голове великого герцога, как он увидел мужа той дамы, которая так его озадачила: муж поднимался по лестнице, на которой только что исчезла мадам. Профессор подошел к дону Рамону и приветствовал его спокойным кивком:

— Доброе утро, граф! Как поживаете? А вы, оказывается, жаворонок: мадам Пелотард только что рассказала мне, что у вас уже состоялся длинный разговор здесь, на палубе.

— Да, и мадам Пелотард прервала его таким образом, что, боюсь, я, наверное, чем-то ее сильно обидел. Мсье, прошу вас, поверьте, мне очень жаль, если это действительно так! Могу только сказать, что я не знаю…

— Ну-ну, граф, успокойтесь; не случилось ничего страшного! Говоря между нами, мадам не очень хорошо переносит морское волнение. Она только что сама призналась мне в этом.

— Морское волнение? Но мадам словно родилась на море!

— Ах, вы же знаете, море и женщины одинаково непредсказуемы.

Великий герцог поспешил согласиться с ним от всего сердца.

— Профессор, вы не преувеличите, если скажете «непостижимы». Но ваша жена наделена непредсказуемостью в гораздо большей степени, чем другие женщины.

— Почему же?

— Непредсказуема не только ее внутренняя жизнь, но и внешность. Вчера вы представили меня сорокалетней мадам Пелотард, а сегодня я встретил двадцатилетнюю девушку.

— Ах, граф! Вы же знаете, освещение, морской воздух!

— Морской воздух? Но я думал, мадам только что прошла косметический курс?!

— Э-э… Да, конечно! Совсем забыл. Конечно, косметический курс, который закончился как раз сегодня.

— Она сама так сказала. Но зато она не хотела сказать мне, для какой газеты вы пишете. Мне даже показалось, что она этого просто не знает.

— Ax, mon Dieu, нельзя же требовать от женщины, чтобы она интересовалась такими вещами.

— Нет, пожалуй, нет. Однако мадам Пелотард очень интересуется целью вашей поездки. Она самым тщательным образом расспрашивала меня о Менорке.

— Да, она очень интересуется Меноркой.

— И даже в большей степени великим герцогом! Профессор, вам повезло, что дон Рамон свергнут! Если бы он был жив и ответил на интерес вашей жены взаимностью, то вы бы рисковали покинуть Менорку без нее.

— Вы находите, что мадам Пелотард слишком живо интересуется великим герцогом?

— Да, мне так показалось.

— И вы полагаете, что великий герцог ответил бы ей взаимностью?

В голосе Филиппа Колина прозвучала нота насмешки; сначала это смутило самозваного графа Пунта-Эрмоса, но затем разозлило. Ему бы могло даже показаться, что господин Пелотард что-то знает, и больше того — что профессор играет с ним, если бы подобное предположение не было столь абсурдно. Не в силах сдержаться, дон Рамон воскликнул:

— Мой дорогой профессор, я в этом совершенно убежден!

Филипп отвернулся, словно желая убедиться, что матрос у штурвала исправно выполняет свои обязанности, а затем снова обратился к великому герцогу:

— Вчера вечером нас едва не стало пятеро. И если бы не решительность капитана Дюпона, возможно, у нас бы действительно появился еще один пассажир.

— Вы знаете человека, который был на набережной?

Великий герцог при всем желании не мог скрыть своей заинтересованности.

— На набережной? Немного. А вы, граф, по меньшей мере его узнали!

Великий герцог нервно поправил конец веревки, который и раньше лежал совсем неплохо.

— Во всяком случае, вы достаточно долго его разглядывали, — безжалостно продолжал Филипп.

Великий герцог пожал плечами.

— Но вся эта мизансцена была такой странной, — сказал он, чувствуя, что его слова звучат не очень убедительно. Ему снова пришла в голову мысль, которая теперь показалась еще более абсурдной: неужели профессору что-то известно? Похоже на то! Великому герцогу стало досадно сначала на себя, потом на профессора. Что за клубок загадок, черт его раздери! Повернувшись к профессору, великий герцог проговорил почти грубо: — А кое-какую газету, похоже, так интересуют революции, что она даже снаряжает специальную яхту, лишь бы получить с Менорки какие-нибудь известия!

— Да, — задумчиво ответил Филипп, — именно так. Вы сами знаете, в последние дни только и разговоров, что о Менорке. Да и после той биржевой операции прошло всего несколько дней.

— Ну и что же вам известно об этой операции? — Голос великого герцога звучал почти издевательски.

— Ничего, граф. Об этом никому ничего не известно.

— Как это похоже на прессу. Не знают ничего, но не стесняются писать обо всем.

— Вы несправедливы, — сказал Филипп все так же спокойно. — У нас в газете, например, принято, чтобы человек, пишущий о каком-то предмете, подробно вникал во все, что этого предмета касается.

— В таком случае вы, наверное, просто напичканы сведениями о Менорке?

— Гм… полагаю, основные сведения я собрал… Простите, кажется, был гонг? Пора спускаться к завтраку.

Великий герцог почти нехотя двинулся вместе с ним к лестнице, которая вела в небольшую столовую; пристально глядя на профессора, он медленно произнес:

— И что же, например, вам известно?

Его тон поразил Филиппа Колина; коротко взглянув на великого герцога, профессор отметил недоброе выражение его глаз. Филипп понял, что если он не хочет себя разоблачить, то большего говорить не стоит.

— Ах, граф, не стоит затевать столь длинный разговор перед завтраком — сказал Филипп, пожимая плечами. — Как бы то ни было, за столом Менорку будет представлять тот, кем она может по праву гордиться.

— И кто же? — воскликнул великий герцог, вперив в господина Колина пронизывающий, испытующий взгляд.

— Омар, — учтиво сказал Филипп, кивком приглашая великого герцога пройти вперед.

Было около пяти часов вечера, когда Филипп Колин поднялся из пассажирского отделения на палубу, а затем — к капитану Дюпону, который теперь сам стоял у штурвала. Вынув портсигар, профессор предложил честному капитану закурить. Энергично затягиваясь, они принялись обсуждать различные вопросы, связанные с путешествием: стоит ли идти прямо в Маон или лучше пристать в порту поменьше? И что они будут делать, если столкнутся с мятежниками?