Тридевятые царства России - Анджей Иконников-Галицкий

Как ни относись к советской власти, к созданной ею системе, одно придётся признать: на страже геополитических интересов социалистической России, СССР она стояла твёрдо, уверенно и бескомпромиссно. И эти интересы всё настойчивее указывали на необходимость возвращения к отложенному проекту. Дело вот в чём. Уже в первой половине века центр мировой жизни стал заметно смещаться из европейско-атлантического региона в азиатско-тихоокеанский. Прочное положение СССР на берегах Тихого океана становится залогом не только его великодержавности, но и самой целостности и независимости. И события Русско-японской войны, и трагедия Колчака, и драма интервенции показывали, что одного Транссиба, узкого и уязвимого, для прочного владения Дальним Востоком недостаточно. Необходим второй стержень Державы, вторая соединительная нить. И работы начались.

Но как только это произошло и возобновилась разведка зоны предполагаемой трассы, выяснилось одно обстоятельство. Регион будущей магистрали оказался богат полезными ископаемыми, в первую очередь цветными металлами, необходимыми для всей, и особенно военной, индустрии Советского Союза. Вольфрам, молибден, медь, хром, кобальт, титан, ванадий, уран, великолепный коксующийся уголь, богатейшие железные руды. Ну, и золото тоже.

В тридцатые годы ведутся интенсивные (и строжайше секретные) геологоразведочные работы к северо-востоку от Байкала. Приходит сюда первое оседлое население – жители геологических посёлков, разведчики, геодезисты, лётчики. Разрабатывается проект дороги и появляется на страницах строго секретных документов самоё её название: Байкало-Амурская магистраль. Начинается строительство. Как и на всех прочих стройках той эпохи, значительную часть рабочей силы составляли заключённые: этого ресурса не было в распоряжении царского правительства. Создаётся соответствующая структура под эгидой НКВД: БАМлаг. Потом началась война.

Строительство БАМа приостановилось надолго. В самое лютое время войны, в сорок втором году, даже пришлось разобрать часть уже построенного пути – ветку Бамовский – Тында, которая должна была соединить трассу БАМа с Транссибом. Рельсы и шпалы оттуда пошли под Сталинград. Жизнь на БАМе возобновилась после войны, но средств не хватало и строительство шло очень медленно. Стройка века ждала последнего, решающего усилия.

Оно было сделано в семидесятые-восьмидесятые годы.

Строительство БАМа было образцом того, как по-настоящему надо строить. Здесь всё было продумано, разработано, обеспечено. Генеральные цели ставились две. Первая: создание новой транспортной магистрали: как для военных нужд, так и для увеличения транзита грузов, одной из важнейших статей валютного дохода государства. И вторая (и главная): освоение поистине золотого дна природных ресурсов Северного Забайкалья. Пуск дороги в свете этого был лишь началом. Следующий этап – строительство городов, горно-обогатительных комбинатов, предприятий перерабатывающей промышленности. И венец всего – поток цветных металлов, которые, напомню, являются главной драгоценностью в экономике современного мира. Цветмет – это ракеты и компьютеры, танки и бытовая техника, самолёты и автомобили, богатство и власть. Овладение забайкальской сокровищницей позволило бы Советскому Союзу захватить мировой рынок цветных металлов, решить проблему дефицита металлов внутри страны и в то же время рвануться вперёд и далеко обогнать западного соперника в области вооружений. В условиях нарастающего кризиса советской экономики всё это было бы спасением. Источником роста доходов страны и жизненного уровня населения. Повышением международного престижа. Всем.

Поэтому в строительство БАМа и было вложено – всё. Силы. Средства. Идеология. Энтузиазм. Комсомольские призывы. Деньги. Техника. Мастерство. Пошли сюда рабочие и инженеры, мастера своего дела: плохих не брали. Кстати: заключённые на этой стройке в семидесятые-восьмидесятые годы не работали. Созидали БАМ главным образом добровольцы; только на его восточном участке воевали с тайгой солдаты железнодорожно-строительных войск. Лучшие проектировщики под руководством крупнейших учёных разрабатывали планы строительства и освоения территорий. Интернациональные бригады со всех республик возводили города, посёлки, станции, и какие! Не стыдно показать! Условия жизни и работы здесь были сказочные: и сказочно тяжёлые, и сказочно прекрасные. Изобилие денег и товаров в магазинах было таково, что мандарины и коньяк покупали только ящиками – это когда вся страна сверкала тысячекилометровой пустотой магазинных прилавков. Отпускные получали по семь – по десять тысяч. Технику не жалели настолько, что съехавший с откоса в болото бульдозер даже не вытаскивали. Некогда! Скорее! Страна ждёт! Изобилие ресурсов на БАМе было такое, что когда у начальника строительства однажды спросили, одноколейной или двухколейной будет магистраль, то он ответил: «Это зависит от точности маркшейдеров: если проведут одну линию, то будет одна колея, а если с востока и с запада их линии не сойдутся, построим две колеи».

Здесь, на БАМе, действительно строился, и был уже почти построен коммунизм. Здесь и отношения между людьми были особые. Здесь не было места мелочной зависти, дешёвому карьеризму и бюрократическим вывертам. Здесь каждый был тем, кем он реально был. Пьяницам, склочникам, интриганам и бездельникам места здесь не находилось. И потом, это строительство было действительно подвигом. Оценить и понять его величие можно, только побывав там и увидев это.

Дорога в страну БАМа начинается от Тайшета, узловой станции на Транссибирской магистрали, как раз посередине между Иркутском и Красноярском. Тайшет – место унылое. Во всяком случае, так мне показалось – возможно потому, что здесь всегда случается бывать при пересадках с поезда на поезд, долго ждать на скучном, пыльном вокзале. Сам городок мал и плосок, единственная его, хотя и сомнительная экзотика в том, что он возник при зоне и рос при зоне, был столицей БАМлага.

От Тайшета до Северобайкальска поезд идёт сутки, крутясь между сопками, которые становятся постепенно всё выше и выше, тайга на них – всё дремучее и дремучее, станции попадаются всё реже и реже. Последний остров многолюдной и живой цивилизации – Братск, красивый и весёлый, оправдывающий свою романтико-поэтическую репутацию. Дальше суровая Сибирь заполняет заоконное пространство. Даже реки мрачны и безлюдны: Илим, Лена, Киренга. От города Усть-Кута на Лене до берегов Байкала (триста километров) городов уже нет.

Утром проснулся – и увидел, что за окном всё изменилось. Вместо поросших тёмно-зелёной тайгой сопок – голые горы с кедровым стлаником, ползущим вверх по осыпям. Тесная долина. Чёрные тучи и снежники на вершинах. Темно. Здесь, на подъезде к Байкалу, железная дорога идёт внутри огромной складки земной коры, являющейся как бы северным продолжением гигантской трещины озера. Наконец, горы расходятся. Долина открыла свои объятия Байкалу.

Сюда можно попасть и другим путём: из Иркутска через весь Байкал на «Комете». Такая поездка впечатлит любого, да и с Байкалом хоть немного познакомит.

Если посмотреть на Землю из космоса, то можно заметить посреди Евразии что-то вроде изогнутой трещины, тянущейся под углом к полюсу. Это – байкальский разлом, гигантская трещина, по которой через миллионы лет континент расколется на части. Разлом этот начинается от Восточного Саяна и далеко продолжается за северным краем Байкала к северо-востоку. Сам Байкал – ярко-синее лезвие, по форме напоминающее молодой месяц. От него тянется к западу узкая голубая лента – река Ангара.

Там, где она вытекает из Байкала, в обрывистой стене западно-байкальского берега образовался пролом шириной в несколько километров. Здесь расположен посёлок Листвянка – парадные ворота и туристский фасад Байкала. Ровный живописный берег, уходящие вверх просторные распадки, протяжённые песчаные пляжи. Сюда казаки и землепроходцы пришли ещё в XVII веке, основали на благодатном этом месте селение Лиственничное, ставшее ныне, на четвёртом столетии своего существования, посёлком гостиниц, коттеджей, пристаней и увеселений.

По глубокому распадку поднимаемся вверх, в тайгу. Тайга кругом густая, богатая. Перевалив через кряж, по тропе снова спускаемся в сторону озера. Вон за деревьями Байкал виден, но добраться до его берега не так-то просто: всюду скалистые обрывы. Надо найти самое низкое место и по расселине, такой узкой, что рюкзак трётся об её стенки, сползти вниз и спрыгнуть на светлый песок.

Байкальская волна длинной лентой набегает на крупно-песчаный берег. Чистота её такова, что всё озеро как будто светится. Сразу нужно броситься к ней в объятия, искупаться. Холодна, однако! Июль, стоит жара, а от байкальской воды кости ломит. Выйдя, чувствуешь себя свежим, ясным, как будто познавшим что-то новое.