Вне закона - Андрей Круз

Пожар

«Бурлакъ» шел дольше, чем «Гордость Доусона», аж на целые сутки, с таким-то хвостом барж. Обитатели кают больше ели, пили и на корме разговоры беседовали, других занятий на небольшом, в сущности, пароходике и не было. Стелился над водой угольный дым, шлепали колеса, плескалась вода в борт. Тему про убитого Цигеля и пропавшее золото я больше не поднимал, решил, что достаточно. Что хотел – то узнал, дальше уже на берегу с нужными людьми пообщаюсь.

К пристани в Батлер-Крик «Бурлакъ» подвалил с утра. Баржи подтягивались к причалам, там уже собирались бригады грузчиков и получателей товара, слышавшие гудок буксира.

Ни Сули, ни Виталя меня сегодня не ждали, я должен был появиться с «Гордостью Доусона» завтра, так что мне сперва придется самому пробежаться в салун и в свой магазин, взять деньги, рассчитаться с Сомом, а потом еще искать телегу. «Бурлакъ» долго стоять не собирался, разгрузка предполагалась несложная. Одну шаланду отцепляли целиком, которая Хохла, из других брали не так чтобы много груза, только так, попутный.

С домом пока ничего не случилось, стоял где стоял, но это и понятно, Гусь со своими еще не в курсе, что все пошло не так. Хотя стукнуть ему, что я в городе живой и невредимый, уже могли, городишко-то маленький на самом деле.

В дом зашел все же осторожно, с револьвером в руках, но никакой засады не обнаружил. Снял столешницу, открыл тайничок, вытащил оттуда сверток с купюрами. Отсчитал сколько надо, чтобы с Сомом рассчитаться, – осталось всего ничего, пара сотен. Ну да ладно, долг в любом случае хуже. Убрал купюры в сумку, потом направился в конюшню.

Конюх-мексиканец, которому я приплачивал за уход за лошадью в мое отсутствие, дело свое исполнял четко, гнедая была ухоженной и накормленной, в стойле чисто. Оседлал, чтобы коняге и пробежаться после стольких дней безделья, ну и чтобы самому времени не терять. Потом, подумав, прикрепил к седлу чехол, а в него сунул «помпу» – на всякий случай, пусть с собой тяжелая артиллерия будет.

Доехал до магазина, взял Виталю за компанию, по пути в порт заскочили к Сули… в общем, пошла уже деловая суета. Кредитора своего нашел на причале, разговаривающим не с кем-нибудь, а с Кощеем. Поздоровались, я отдал деньги Сому, тот забрал их не считая, сказал, что в расчете. Виталя нашел и подогнал телегу, грузчики потащили ящики… все по плану, короче.

А затем увидел Гуся. Гусь и еще один мужик – молодой, рослый, волосатый и бородатый, подъехали на добротной повозке, запряженной парой серых лошадей, к причалу. И принимали товар, судя по маркировке на ящиках – виски. А вот на меня внимания как-то и не обратили… или сделали вид. Но товар принимали по-настоящему, ящиков много. Хм… в лицо не узнали?

Гусь меня в лицо помнить должен, мы так-то пересекались в разных точках пространства. Здесь этих точек не так много, а он любитель вообще-то выйти погулять… Впрочем, если Гусь умный, а дураком его считать он повода не давал, то как раз сейчас ему внимание демонстрировать не нужно. Люди кругом, стрелять в меня по беспределу нельзя, тогда что изображать из себя что-то? Другое дело, что и такое безразличие тоже малость надуманным выглядит… что само по себе уже не слишком хороший знак.

Но все же думаю, что до прихода парохода ничего не случится. Потому что телеграфа с телефоном здесь нет, только почта, а скорость ее абсолютно совпадает со скоростью «Гордости Доусона». То есть сначала надо увидеть, что посланные за мной люди не вернулись обратно. И кажется мне, что придет ему весточка, или малява, если угодно, о том, что толстый с блондином все. Как раз с пароходом придет, а пошлют ее доусоновские «братья». И вот уже завтра ситуация изменится.

А значит, до завтра мне нужно придумать, что делать. Само это не «рассосется», они меня точно завалить решили, так что надо противодействовать.

Как бы то ни было, а сейчас было не до противодействия, с товаром разбирались. Потом сразу сели пули лить для новых карабинов, чтобы завтра уже снарядить что-то успеть. Заодно один карабин взял себе, пусть будет, в дополнение к тому, что уже есть. А заодно Виталю в курс дела ввел, потому что держать в неведении его уже неприлично. Он как-то и не удивился совсем, не говоря про то, чтобы испугаться. Сказал лишь:

– Может, нам того, первыми начать?

– Знать бы как, – усмехнулся я, выбивая из пулелейки две готовые блестящие пули. – Сам понимаешь, что если просто начнем, то сами же крайними и выйдем.

Когда конкретных законов нет, а есть некий набор правил и «понятий», выбрать правильный путь бывает сложней. В нашем городе в самозащите ничего предосудительного нет. Когда я застрелил Джока – я поступил в рамках этих самых понятий, то есть Джок хотел меня побить, а я не хотел быть битым. Джок сильней – значит, я взялся за оружие. И тут как раз и начинаются тонкости.

Джок в драку еще не полез, но и я не стрелял, только предупредил, что могу это сделать. У Джока был приличный выход – вызвать меня на поединок. Я бы выбрал оружие, для него это плохо, но так и людей толкать не обязательно. Он попытался на меня напасть – я выстрелил. Опять все в рамках. Но вот если бы после этого кто-то выстрелил в меня, кто-то из друзей Джока – то ему бы тоже ничего не было. Потому что у нас не было формального поединка, и потому что тогда бы он завалил меня за то, что я завалил его друга, например. Просто у Джока друзей отродясь не было.

А вот если случай стрельбы сомнителен и стрелок при этом из города не сбежал, а готов отстаивать свою правоту, то тогда собирается суд. Суд без судьи и без законов, в форме некого собрания уважаемых граждан. Много граждан, человек двадцать, в основном, откровенно говоря, местных авторитетов и просто влиятельных людей. И вот они судят, насколько все было правильно. Могут решить, что все нормально, а могут и повесить, например. Или на деньги выставить немалые. Или изгнать из города.

И вот если мы пойдем сами войной на Гуся и его «Висельников», то быть таким разборкам. Надо будет доказывать, что люди Гуся и вправду хотели завалить меня в Доусоне и что я убил четверых «Висельников» из самозащиты, а не с целью грабежа и так далее. То есть могут быть нехорошие последствия. А мне они точно не нужны.

Есть, правда, одна идея, но мне ее сначала с Хадсоном надо обсудить. А я его увижу вечером в салуне у Сули. Так что когда Виталя спросил:

– Так че делать будем?

Я ответил:

– До завтра подожди. Решим.

– Может, тогда здесь переночуешь? – спросил он. – Собака, нас опять же двое.

– Завтра. Сегодня еще ничего не случится.