Томас Мюнцер - Альфред Штекли

«Тебя, доктор Люгнер, — кончал Томас «Защитительную речь», — постигнет судьба пойманного лиса. Народ станет свободным, и один лишь бог будет над ним господином!»

Стояли горячие дни. Работа над памфлетом, проповеди, сходки, подготовка решительного выступления против засилья толстосумов — всему этому Мюнцер отдавался самозабвенно.

Вместе с Пфейфером он составлял требования, чтобы предъявить их магистрату. Власть принадлежит общине. Она избирает новый, Вечный совет, который будет во всем руководствоваться божьим словом. Община следит, чтобы соблюдался принцип общей пользы. Ни один человек, запятнавший себя корыстолюбием, не допускается к власти. Никакие перемены, от кого бы они ни исходили, не будут терпимы, если они не ведут к еще более полному осуществлению принципа общей пользы. Совет вечен, но его члены могут быть в любое время сменены, коль начнут они зазнаваться и себя считать господами. Никого нельзя против воли выбрать в совет. Каждый советник, чтобы не было повода грабить город, получит жалованье. Но если он станет попирать право, то его ждет смертная казнь.

Несдобровать тем, кто попытается мешать введению новых порядков. Члены магистрата, вероятно, не согласятся с этими статьями. Как с ними поступить?

Церковь испокон веков подвергала непокорных отлучению, превращала их в отверженных, с которыми никто не должен был делить ни хлеба, ни крова. Разве народ имеет меньше права, чем церковь? Своих врагов он будет наказывать «светским отлучением»! Еще во времена «Башмака» крестьяне с презрением отворачивались от тех, кто отказывался вступить в их тайный союз. Погаснет у отступника печь — соседи не дадут ему огня, никто не придет к нему в дом на крестины, а когда он сдохнет, его не станут хоронить.

И в Мюльхаузене община не будет поддерживать никаких отношений с теми, кто не одобрит новых порядков! Магистрат доживает последние дни. Действовать надо немедленно и без колебаний!

Вести с юга наполняли сердце радостью. У границ Швейцарии начались крестьянские волнения. Ночью на полях неизвестные поджигали копны хлеба, которые как десятина предназначались церкви. Горели овины. В штюлингенских землях вспыхнул настоящий бунт. Жители нескольких деревень отказались повиноваться. За короткий срок собралось шестьсот человек. Отряд возглавил бывший ландскнехт, опытный в военном деле.

Вот они, первые зарницы!

Вальтин Эмен женил сына. В понедельник, 19 сентября, дом у Верхнего рынка наполнился гостями. Свадьбу играли весело и шумно. Хозяин не жалел ни пива, ни вина. Гуляй, честной народ! За столом было много пьяных. Одни горланили разудалую песню, другие спорили. Захмелевший Каспар, судейский писарь, привязался к бургомистру с попреками. Родеман, человек заносчивый, резко его оборвал. Возмутившись, Каспар высыпал на голову бургомистра кучу ругательств. Родеман кликнул стражу, приказал схватить обидчика и запереть его в Большой подвал.

Весть об этом мгновенно облетела Мюльхаузен. Бургомистр осмеливается, как и в прежние времена, чинить самоуправство! Дело, разумеется, не в Каспаре. Если он виноват, то будет наказан. Но никто не может быть брошен в тюрьму, если его проступок по закону карается только штрафом. Сколько сил стоило горожанам обуздать своеволие бургомистров, а теперь Родеман снова принимается за старое!

Мюнцер и Пфейфер были единодушны. Этого нельзя спускать! Пора!

Стражу оттеснили. Ахтманы потребовали ключи от подвала. На улице Каспара встретили криками торжества. Он не понимал толком, что происходит, и оторопело смотрел на окружающих. Почему ему не дали погулять на свадьбе?

Его привели в дом, где продолжалось пиршество. Родеман вспылил. Но напрасна была его ярость. Каспар остался на свадьбе, а бургомистра заставили пойти в ратушу. По дороге на него со всех сторон сыпались проклятья и угрозы. Если бы не ахтманы, не сносить бы Родеману головы.

Второй бургомистр, Веттих, был не лучше первого. Подмастерья направились к его особняку и наткнулись на закрытые двери. Веттих долго не выходил. Пусть-ка он поторопится! Дела, о которых намерены с ним говорить, касаются всей общины. Или он хочет, чтоб от его дома остались одни головешки? На Веттихе не было лица, когда он спускался со ступенек.

В ратуше бургомистры пообещали собрать завтра магистрат и все уладить.

Была уже ночь. У Фельхтских ворот и у ратуши стояли вооруженные люди — настороженные, недоверчивые.

Утром стало известно, что незадолго до рассвета оба бургомистра скрылись из города. Вот вам и клятвы! Они не хотели ни под каким видом соглашаться с домогательствами черни и терпеть рядом с собой ахтманов. Родеман и Веттих утащили с собой маленькое черное знамя с гербом Мюльхаузена, серебряную печать и несколько ключей от ворот. Кроме того, они увели принадлежавшую городу лошадь. Проклятые конокрады!

Магистрат пребывал в растерянности. А в это время в городе начали громить монастыри и церкви: разбивали статуи, рвали священные покровы, вышвыривали в грязь иконы. Впредь никто больше не будет поклоняться идолам! Толпа неистовствовала. О, если бы ее гнев был обращен только на духовенство! Сомнения продолжались недолго. Бунтовщики требовали ни больше, ни меньше, как отмены всех налогов и поборов, изгнания попов и передачи власти народу. Так вот что значит в толковании Мюнцера «жить по божьему слову»!

Советники хитрили: вправе ли они решать такой серьезный вопрос, когда оба бургомистра отсутствуют? Необходимо дождаться их возвращения или избрать новых.

Бургомистры нашли прибежище в Лангензальце. Туда спешно снарядили гонца, который был уполномочен настаивать, чтобы они приехали обратно и вернули похищенное. Родеман и Веттих отказались наотрез. От них требуют знамя и печать? Нет, они не желают, чтобы печать вольного имперского города попала в руки черни!

Боясь расправы, еще десять членов магистрата тайком бежали в Лангензальцу.

Даже самые старые ткачи не помнили такого собрания. Люди, которые обычно вершили всеми цеховыми делами, люди осмотрительные, зажиточные и добропорядочные, не могли ничего поделать с крикунами подмастерьями. Те не давали им рта раскрыть. Пусть-ка они лучше помолчат да послушают, что скажут другие. Есть еще, слава богу, люди, занятые не вытягиванием у ближних последнего гроша, а защитой правды. Брат Томас лучше остальных знает, как надо поступать. Слушайте брата Томаса!

Он говорит о беспредельной злобе властителей, которые готовы всех праведных отдать палачам на распятие. Беглые бургомистры, эти упрямые головы, плетут разные небылицы. Необходимо, чтобы происходящее в Мюльхаузене было бы понятно жителям соседних городов и крестьянам. А для этого нужно собрать воедино обвинения против магистрата, рассказать о непоправимом вреде, который причинен городу. Десятилетиями попирали общую пользу, надували, обманывали. Эти обвинения должны быть напечатаны. Тогда всем будет видно, что собой представляют изменники. Мюльхаузенцев же станут хвалить как мудрых людей. Простой народ, слава богу, выступает повсюду защитником правды!