Конан-варвар. Алая цитадель - Роберт Ирвин Говард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее шествовали копейщики. Искать среди тяжелой пехоты выходцев богатых аристократов бессмысленно — в любом хайборийском королевстве считалось, что состоятельному дворянину место только в кавалерии. Зато тут хватало выходцев из обедневших знатных родов. Хорайянских копейщиков, как и рыцарей, тоже было пятьсот.
В арьергарде следовали наемники — тысяча конников и две тысячи копейщиков. Воины, побывавшие во множестве кровавых сражений, в сравнении с рыцарями явно проигрывали. Они не рисовались, их доспехи были крепки, но лишены прикрас: простые кольчуги, шлемы без забрал. На их длинных копьях не трепетали флажки. К седлам были пристегнуты топоры или стальные палицы, и у каждого воина на поясе обязательно висел широкий меч. Подобным же образом экипировались и копейщики, с той лишь разницей, что их копья оказались длиннее и тяжелее, чем у конников.
Среди наемников были представители многих рас: гиперборейцы, долговязые, широкие в кости, лезущие в карман за словом, но не за оплеухой; рыжие гандерландцы с холмистой северо-западной окраины Хайбории; высокомерные изгои из Коринфа; чернявые зингарцы с густыми усами и неистовым темпераментом; хладнокровные аквилонцы с далекого запада. Все они были хайборийцами, кроме зингарцев.
Самым последним в этой кавалькаде шел верблюд под роскошной попоной, а его уздечку держал в руке рыцарь, который рысил на боевом коне в окружении конных копейщиков из охраны королевского дворца. На верблюде в седле с мягкой бархатной подушкой ехала стройная девушка, закутанная в шелка; при виде ее горожане почтительно кланялись и выкрикивали приветствия.
Конан-киммериец, непривычно чувствовавший себя в рыцарских латах, косился на верблюда и неодобрительно качал головой. Он обратился к ехавшему рядом с ним Амальрику, облаченному в превосходную кольчугу, позолоченный нагрудник и шлем с султаном из конского волоса:
— Зря принцесса вызвалась ехать с нами. Она сильная девчонка, но в таком походе ей придется круто. И шелка очень скоро придется сменить на одежку попроще.
Амальрик, скрывая ухмылку, шевельнул светлыми усами. Неужто Конан думает, что Ясмела, подобно варваркам, в бою сама возьмется за меч?
— Конан, хайборийские женщины не сражаются, как твои соплеменницы-киммерийки. Ясмела поехала с нами, чтобы увидеть, как будет драться ее армия. Но, между нами говоря, — он наклонился к Конану и заговорил тише, — мне кажется, она просто не рискнула остаться одна, без защиты. Она боится…
— Мятежа? Коли так, не стоило ли нам вздернуть десяток-другой смутьянов, прежде чем выступать?
— Нет, тут мятеж ни при чем. Мне проговорилась одна из ее девушек: среди ночи во дворец проникла какая-то адская тварь и до смерти перепугала принцессу. Как пить дать, козни проклятого Натока. Эх, Конан, легко сражаться с существами из плоти и крови, но как противостоять сверхъестественному?
— Ничего, — буркнул киммериец, — против злых чар иногда помогает добрый меч.
Как только вся армия оказалась за воротами города, они закрылись со скрипом массивных петель. Командиры поспешили выстроить свои подразделения в походную колонну. Горожане смотрели на войско со стен — они понимали: их жизнь или смерть зависит от того, вернется армия с победой или с поражением. Ордам кочевников, грандиозной волной накатывающих с бесплодного юга, неведомо такое понятие, как пощада.
Целый день армия продвигалась по лугам, на которых высокая трава качалась под порывами ветра. Луга пересекали многочисленные реки и ручейки. Постепенно местность шла на подъем. Впереди показалась гряда невысоких холмов, она протянулась с востока на запад, и ее предстояло преодолеть. Но это было задачей следующего дня, а сейчас хорайянское войско стало лагерем на северных склонах.
Вскоре появились полудикие горбоносые люди — местные пастухи. Они садились у костров на корточки и вполголоса сообщали новости из таинственной пустыни. То и дело из их уст звучало мрачное имя Натока. Якобы по его повелению демоны воздуха приносят в пустыню ураганы, громы и туманы, а свирепая нечисть подземного мира сотрясает ужасным ревом землю. Повинуясь его заклинаниям, прямо из воздуха рождается огонь и разрушает ворота укрепленных городов, сжигает воинов в латах, оставляя только пепел и расплавленный металл. Нет числа его воинам, их чуть ли не больше, чем песчинок в этой пустыне, а еще к нему примкнуло пять тысяч стигийцев на боевых колесницах — их привел мятежный принц Кутаман.
Все эти новости Конан выслушивал без дрожи в поджилках. Война есть война, а на его век походов и битв выпало с избытком. Вдобавок само ремесло наемного рубаки предполагает постоянный смертельный риск. С самого рождения Конана смерть была его неразлучной спутницей, шествовала рядом своей зловещей поступью, стояла за его плечом у игорных столов, стучала костлявыми пальцами по его кубкам с вином. Когда он засыпал, сморенный усталостью или хмелем, она стояла над ним чудовищной тенью в плаще с поднятым капюшоном. Но он привык не замечать ее, как не замечает король своего виночерпия или камергера. Да, рано или поздно наступит день, когда она заключит киммерийца в костлявые объятия, ну и что с того? Сейчас он жив, и это главное.
Но не все в его войске были такими бесстрашными, как он.
Конан проверил часовых и уже возвращался к своему шатру, как вдруг перед ним появилась гибкая девичья фигурка, закутанная в плащ. Девушка остановила его властным жестом.
— Принцесса? Почему ты бродишь по лагерю среди ночи? Почему не спишь в своем шатре?
— Да сон все нейдет. — Ее черные глаза прятались в тени капюшона. — Конан, мне страшно!
— Кто тебя напугал? Назови мне его, и, клянусь Кромом, он сейчас же недосчитается головы! — Широкая ладонь сдавила рукоять меча.
— Нет, Конан, я боюсь не человека. — Она содрогнулась. — А ты, Конан? Скажи, есть ли на свете то, что внушает тебе страх?
Он помолчал, задумчиво потер подбородок. Наконец признался:
— Да. Я боюсь, что меня проклянут боги.
Она снова задрожала.
— Вот и я… На мне лежит проклятие. Но не божеское — демон из Бездны пометил меня своим знаком. Каждую ночь является ко мне его кошмарная тень и нашептывает свои мерзкие, ужасные тайны. Он сулит унести меня в ад, в преисподнюю, и там сделать своей королевой. И нынче я боюсь уснуть, потому что он придет и сюда, в мой шатер, и все повторится. Конан, ты такой сильный и отважный… Побудь со
