Трамвай в саду - Наталья Александрова

– Ты? Нанять? – Маркиз удивленно взглянул на бывшего бомжа.

– Да ты не волнуйся! – поспешил успокоить его Рвакля. – Я тут много думал на досуге, и решил – на фиг мне этот дауншифтинг? Жить бомжем вовсе не так интересно и спокойно, как кажется со стороны! У бомжей хватает своих заморочек, и интриги среди них почище, чем в офисе! Так что я, пожалуй, верну свою фирму, а ты мне в этом поможешь. Заживу по-человечески, Машку вон возьму, ребенка ее из детдома выцарапаем. А что, она девка хорошая – добрая, честная... Так что если все получится – я заплачу тебе двойной гонорар, чтобы компенсировать твои расходы и хлопоты с этой монетой.

– А что – пожалуй, можно заняться этой историей! – оживился Маркиз. – Пожалуй, я знаю, как к ней можно подступиться! Только ты мне тоже должен помочь. Ты ведь в компьютерах разбираешься?

– А как же! – Рвакля скромно улыбнулся.

– А сможешь влезть в компьютер той клиники, где тебя держали?

– Да с огромным удовольствием!

Рано утром главный врач частной психиатрической клиники Вацлав Владиславович Черепов ехал на работу в прекрасном настроении. Накануне он сделал доклад на международной психиатрической конференции, которая проходила в нашем городе. Этот доклад был посвящен диагностике сложных случаев шизофрении, коллеги приняли этот доклад на ура, и Вацлав Владиславович чувствовал себя победителем.

Черепов был опытным психиатром, а всякий опытный психиатр знает, что совершенно нормальных людей нет. Есть только люди, до конца не обследованные. Люди, которым еще не поставили диагноз. И только от психиатра зависит, будет ли этот диагноз поставлен и какой именно. Сам Вацлав Владиславович во всех спорных случаях диагностировал шизофрению, поскольку, как известно, у этой болезни множество очень разнообразных проявлений и тысячи симптомов. Так что один шизофреник может ничуть не напоминать другого. И каждому историческому периоду соответствуют свои разновидности шизофрении.

«У каждой эпохи свои герои, – говорил Черепов в своем докладе. – Точно так же у каждой эпохи и свои мании. Если в девятнадцатом веке многие психически больные люди воображали себя императором Наполеоном Бонапартом, то во второй половине двадцатого века каждый второй сумасшедший считал, что он – Альберт Эйнштейн. Если в девяностые годы прошлого века многие больные в России воображали себя криминальными авторитетами или ворами в законе, то сейчас они называют себя председателями думских комитетов или комиссий или же, в случае менее развитой мании величия, руководителями районных администраций или членами городского законодательного собрания».

Вацлав Владиславович задумался и слишком поздно заметил красный сигнал светофора. Улица была безлюдна, он проехал перекресток и уже думал, что легко отделался, как вдруг услышал заливистый свист милицейского свистка и увидел выросшего как из-под земли сотрудника ГИБДД.

– Старший лейтенант Треухов! – проговорил бравый офицер, поднеся руку к козырьку. – Что же вы так, уважаемый? Вы что, не видели светофор?

– Я задумался! – честно признался психиатр. – Устал, знаете ли... работы много...

– У всех много работы, – возразил гаишник. – Все устают! Думаете, я не устаю штрафовать вас всех? Вас тут много едет, а я стою один, как тополь на Плющихе...

– Может, договоримся? – предложил Черепов и полез в карман.

– Что это вы мне предлагаете? – искренне удивился старший лейтенант. – Уж не взятку ли?

– Боже упаси! Какая же это взятка – всего пятьсот рублей?

– Это вы правы, – согласился гаишник. – Пятьсот рублей – это не взятка, это оскорбление!

– А тысяча?

– Ну, это уже лучше... – Старший лейтенант обошел машину психиатра сзади и что-то незаметно прилепил к ней. Вернувшись к кабине водителя, он взял деньги, с сомнением осмотрел купюру, как будто прежде не видел ничего подобного, но однако отпустил Вацлава Владиславовича.

Как только тот отъехал, «старший лейтенант» достал мобильник и набрал номер.

– Привет, Маркиз! Это Ухо говорит! Ну, все в порядке, как ты просил...

Теперь Черепов ехал медленно, внимательно глядя на дорожные знаки и светофоры. Немного успокоившись после встречи с гаишником, он включил свое любимое дорожное радио.

Однако передача была какая-то странная.

«– Наши слушатели часто рассказывают нам интересные жизненные истории, – бодро вещал ведущий. – Например, слушатель Александр рассказал о психиатре, который за деньги ставил совершенно здоровым людям диагнозы „шизофрения“, „паранойя“ или „маниакально-депрессивный психоз“. Надо сказать, этот врач плохо кончил...»

– Чушь какая! – пробормотал Черепов и переключился на другую станцию. Здесь выступал проповедник:

«– Дети мои, помните, что в будущей жизни вас ждет расплата за все ваши деяния. Каждый врач, который заточил в стены сумасшедшего дома здоровых людей, будет так же помещен в палату для буйных!..»

– Да что за ерунду сегодня передают! – возмутился Черепов и снова переключил канал.

«– А теперь, специально для нашего постоянного слушателя Черепова, мы передадим популярную песню прошлых лет „В нашем доме поселился шизофреник и маньяк“...»

Черепов вздрогнул и выключил радио.

К счастью, как раз в это время он подъехал к своей клинике.

Войдя в свой рабочий кабинет, Вацлав Владиславович вызвал к себе руководителя выездной бригады Серафима Сурового.

– Серафим, – сказал он, заглянув в свой ежедневник, – сегодня вы должны доставить к нам жену Мотовилова. Он нам уже перечислил аванс и торопит с исполнением. У него там уже новая жена копытом бьет. Только ты помнишь его просьбу – чтобы в квартиру не заходить, взять жену на улице. Она как раз сейчас около дома собачку выгуливает, так вот самое подходящее время для операции...

– Как мы ее узнаем? – осведомился Серафим.

– Такая полная блондинка... – проговорил Черепов и недовольно добавил: – Приметы и фотография в твоем компьютере, я тебе переслал! – И Вацлав Владиславович открыл журнал назначений, тем самым давая Серафиму понять, что аудиенция закончена.

Серафим вернулся в свой кабинет и открыл почтовую программу. Там действительно было послание от шефа с вложенным файлом. Файл содержал фотографию будущей пациентки и подробную информацию о ней.

– Как же он говорил, что полная блондинка, когда она, наоборот, худощавая брюнетка! – пробормотал Серафим, распечатывая файл. – Этот Владиславыч вечно все перепутает!

Он снял трубку внутреннего телефона и распорядился:

– Бригада, на выезд!

Из подъезда элитного дома неподалеку от Таврического сада вышла худощавая брюнетка в спортивном костюме с абрикосовым пуделем на поводке. Увидев знакомую даму, полную блондинку с померанским шпицем, брюнетка поздоровалась с ней. Собачки тоже приветливо обнюхались.

– Какая сегодня погода-то замечательная! – проговорила блондинка, подлиннее отпуская поводок шпица. – Монти, ты что там нашел? Брось это сейчас же! Какой непослушный мальчик!

В это время на тротуар перед домом въехала большая черная машина. Из нее выскочили двое крепких парней в белых полотняных костюмах, грубо схватили хозяйку абрикосового пуделя под руки и поволокли ее к своей машине.

– Отпустите! – визжала брюнетка. – Вы знаете, кто я? Да вас под землей найдут! Отпустите сейчас же!

Пудель вел себя героически: он громко лаял, бросался на похитителей своей хозяйки, пытался укусить их и даже порвал одному брюки. Пострадавший изо всех сил пнул пуделя, тот жалобно заскулил и отбежал в сторону.

– Ирина Романовна! – выкрикнула брюнетка, прежде чем ее затолкали в машину. – Позаботьтесь об Арчи!

– Не волнуйтесь, Анна Валерьевна! – крикнула ей вслед блондинка. – С ним все будет в порядке!

Черная машина газанула и скрылась за поворотом, а блондинка достала мобильный телефон и набрала номер милиции.

– Вацлав Владиславович, – Серафим без стука заглянул в кабинет главного врача, – мы ее доставили...

– Очень хорошо, – проворчал Черепов, не поднимая головы от текста своего нового доклада. – Но с каких пор вы стали входить ко мне без вызова и даже без стука?

– Мы ее доставили, но...

– Ну что еще? – Главный врач поднял глаза на подчиненного.

– Скандалит! Утверждает, что она – председатель комитета мэрии по здравоохранению Ирисова...

– Как интересно! – Черепов улыбнулся. – Как раз вчера в своем докладе я говорил о новых тенденциях в проявлении шизофрении. Все больше шизофреников отождествляют себя с государственными чиновниками. И вот – еще одно подтверждение моей правоты... очень скандалит?

– Очень, – вздохнул Серафим.

– Сделайте укол успокоительного и поместите в палату для буйных. Что вы как ребенок! Вы ведь не первый день у нас работаете, должны контролировать ситуацию...

– Слушаюсь... – промямлил Серафим, не покидая, однако, кабинет.