Коктейль ненависти - Борис Бабкин

– Да какие, на хрен, документы? – простонал Скорцени. – Это ты его пугала…

– Я не пугала, я имела в виду твои. Где бумаги?

– Да иди ты, тварь!

Вторая пуля попала ему в другое плечо.

– Документы, Скорцени, или я прострелю тебе оба колена и уйду. Тебя никто не найдет, и ты сдохнешь от потери крови. Отдай документы…

– Да нет у меня ничего! – заорал он. Пуля влетела ему в открытый в крике рот.

Набросив халат, Антонина положила пистолет на стол и вышла из комнаты. Вернулась с дипломатом. Открыв его, увидела пачки долларов.

– Ну вот я и богата и в безопасности. Завтра ложусь к Петровскому, и через неделю меня уже никто не узнает. Она набрала номер на сотовом.

– Слушаю, – отозвался Мюллер.

– Где Скорцени? – сердито спросила она. – Я звонила, его телефон отключен. Где он?

– Странно. Он должен был поехать к тебе. Так говорила ты, так говорил и он. Черт бы его побрал!

– Что? – гневно спросил генерал-лейтенант.

– В гараже два трупа, – ответил один из троих стоящих перед ним крепких мужчин. – Оттуда слышались голоса, музыка, как будто там веселились. Через двадцать минут в соседний гараж вошла девушка и закричала. Мы вбежали и увидели лежащего на полу пожилого мужчину. А из гаража выходил старик с палкой. Мы… – Не договорив, он вздохнул.

– Это ваши сотрудники, подполковник Копылов? – Генерал ожег взглядом седого подполковника.

– Мои, – кивнул тот. – Но был приказ не светиться, захват отменили. Мои люди – группа негласного наблюдения.

– Что с Черным и его людьми? – спросил генерал.

– Они двигаются по Ярославскому шоссе. Как только въедут в Ярославскую область, их возьмут.

Ярославская область, поселок Рязанцево

Микроавтобус с московскими номерами, пытаясь уйти от выскочившей навстречу «девятки», вильнул вправо и докатился до лесополосы. «Девятку» закрутило и тоже занесло к лесополосе.

– Убью, сука! – Из микроавтобуса выскочил рослый водитель.

Из салона с матом выбрались еще восемь человек. На них налетели выбежавшие из лесополосы люди в масках и камуфляже. Довольно быстро все было кончено. Девять человек в наручниках лежали лицом вниз.

– Наши они, – доложил в переговорное устройство водитель «девятки». – И Черный тут.

– Арсенал солидный, командир, – подошел к нему один из спецназовцев. – Девять «калашей», девять ТТ, восемь ПМ, двенадцать Ф-1. Ручной «Калашникова» с двумя дисками и гранатомет.

Москва

– Ты думаешь, что ушел чисто? – усмехнулся стоящий у окна двухэтажного особняка Махсуд.

– Практически наверняка, – отпив зеленого чая, ответил Магомед, – я проверял трижды. Не понимаю тебя.

– Ты никогда не был хорошим воином. За тобой следили, и ты вывел слежку на меня. Я послал людей встретить тебя, и они заметили наблюдение. Ты можешь мне сказать, зачем ты взял с собой людей Черного?

– Но ты сам говорил об этом…

– Ты не знаешь русских… – Махсуд кивнул.

На шею Магомеда бесшумно подошедший сзади смуглый лысый мужчина набросил удавку. Магомед обмяк.

– Соберите все, – приказал Махсуд, – и переоденьтесь. Оружие берем с собой. Через полчаса уходим.

Смуглый, сняв удавку с шеи Магомеда, вышел.

– Аллах, – прошептал араб, – не оставь воинов своих и открой врата сада райского со всем, чего мы не имели в этой жизни. Аллах акбар!

– Кафиры, Кровавый Мулла! – В комнату вбежал лысый.

Лопнуло оконное стекло, и, выбив раму ногами, через него впрыгнул спецназовец. Короткая очередь в три патрона отбросила к стене вскинувшего пистолет лысого. Удар ногами в спину бросил Кровавого Муллу на пол. Падая, он выхватил пистолет. Спецназовец ударил его по голове, и он потерял сознание.

– Да иди ты, ментяра поганый! – заорал рослый чеченец. – Хрен тебе в горло!

– Слушай, ты, чех, – мужчина в штатском коротко ударил его в живот, – тебе, один хрен, пожизненное. Так облегчи душу! Хотя какая у тебя душа, чех?! – Он легко пнул скрючившегося на полу чеченца. – В камеру его, – кивнул он двоим милиционерам. – Наши заберут вечером. Что у тебя, Кирилл? – спросил он вошедшего рыжеволосого здоровяка.

– Да не знают они ничего, – махнул рукой тот. – Говорят, им позвонили, пообещали денег, и все. Снайпер, и по четверо в двух машинах. Вот и все. Похоже, говорят правду. Черный тоже ничего не знает. Он в столице неделю, вызвали его. За деньги вызвали. Так что тут ничего нет. А вот в Москве одного упустили.

– Поехали, – посмотрел на часы первый. – Этих пусть милиция дожимает. Черного наши заберут.

– Ты кого пугаешь, шакал? – Махсуд презрительно посмотрел на майора ФСБ. – Кровавого Муллу? Знаешь, сколько таких, как ты, молили о пощаде? За два года в Ичкерии я этой рукой перерезал горло двадцати семи таким вонючим псам, как ты. Мне не о чем говорить с тобой, собачий сын!

– Слушай, ты!.. – Майор шагнул вперед.

– Отставить! – В кабинет вошел полковник ФСБ. – Уведите, – приказал он сержанту.

Араб поднялся, посмотрел на него и, заложив руки за спину, вышел.

– Он ничего не скажет, – вздохнул полковник. – А оскорбление и удар они принимают как одну из ступенек в рай, где их ожидают все радости. Тело – всего лишь оболочка, а душа будет жить в радости. Правда, когда получит пожизненное, будет умолять Аллаха послать ему скорую смерть.

– Получилось плохо, – процедил Батин. – Мы можем упустить оборотня. Он наверняка сейчас в панике, а возможно, уже умотал из Москвы или из страны.

– Но ведь все сотрудники, – сказал Павел Павлович, – проверяются…

– А он, может, на пенсии, – перебил его Батин, – но у него свои люди во всех службах. Представляешь, что будет, если он уйдет? – Генерал махнул рукой и выругался.

Красноярск

– Да, – Артем покачал головой, – из-за квартиры убили. И ведь как обставила, тварь поганая, говорила, что из-за парня, которого похитили, Титовых убили. Хорошо, что мы вмешались, да и милиция нормально сработала. Теперь сидеть будет, сучка! – Он сплюнул.

– Да вот как раз и нехорошо, что взяли их, – проворчал Ярослав. – Надо было их самим судить и приговорить. Я же как чувствовал, что для Лидии Павловны и Насти это плохо кончится. Говорил, оставайтесь у меня, но она ни в какую. И вот пожалуйста. И Женька… – Он, махнув рукой, выругался.

– Да, – согласился Артем, – вот как бывает. Убивают хороших людей. Женька умный парень. А нате вам, из-за своего ума и пострадал.

– Напьюсь сегодня, – сказал Ярослав.

– А ты чего молчишь? – спросил у Якова Артем.

– Выпить хочу, – ответил Марковский, – тошно. И похороны, и слезы какие-то фальшивые были у знакомых Лидии. А студенточки эти, – он плюнул, – на похороны, как на дискотеку, пришли. Юбки по самое некуда, светят своими прелестями, твою мать! Разрисованы, как ирокезы перед битвой. И хоть бы кто слезинку пролил.

– Одна светленькая, – вздохнула Алена, – вроде начала всхлипывать, так ее остальные одернули: тушь смоешь, ты чего!.. И куда же мир катится? Из мужиков баб делают, и наоборот. Что же дальше-то у нас будет? Все о доходах пишут, а толку-то?..

Маша покачала головой.

– Хорошо, что Жени нет, – неожиданно проговорила она. – Он, наверное, не смог бы дальше жить. Он же Настю любил.

– Да сам-то он живой или нет, кто знает, – вздохнул Артем.

Саудовская Аравия

– Сегодня, как договорились, – прошептал кто-то за дверью. – Ложись спать. Но в десять что-нибудь подложи под простыню, чтоб можно было подумать, будто человек лежит. Ты меня понимаешь?

– Да, – тихо ответил Женя. – Я все сделаю, как вы говорите.

– Запомни, в десять вечера, после второго обхода. Как услышишь, что они вышли, сам выходи. Я буду ждать на лестнице.

В ту ночь, на которую был назначен побег, среди вольнонаемных сборщиков фруктов возникла драка. Поэтому бегство не состоялось. Женя боялся последствий в случае неудачи. Он не меньше боялся и неизвестности, которая наступает после побега, всю ночь ждал, когда за ним придут. И когда около пяти утра охранник сообщил, что все переносится на послезавтра, от нервного напряжения не мог уснуть и плакал. Плакал от отчаяния, от того, что из-за него убили девушку, которую он впервые в жизни полюбил. Плакал от того, что считал – Настю и Лидию Павловну убили из-за него. И в то же время он чувствовал облегчение от того, что побег не состоялся. И вот сейчас, когда услышал, что все может произойти сегодня ночью, не знал, как себя вести. Отказаться не мог, хотя думал и об этом. На побег его толкала ненависть. Он жаждал отомстить Азизу, убежденный в том, что Титовы убиты по его приказу, Вину за смерть матери он тоже возложил на него.

– Я отомщу тебе, Азиз, – шептал Женя.

– Сегодня, – сказал палестинец. – В ту ночь…

– Я понял, почему не вышло, – не дал договорить ему Ван. – Тот человек тоже пойдет с нами.