Баудолино - Умберто Эко

На следующее утро Баудолино, еле ворочая заскорузлым языком, сказал: — Зосима, ты прощелыга. Ты не имеешь ни малейшего понятия, где обретается Господин Великих Индий. Ты надумал выйти на перекресток, расспросить народ, и как только тебе укажут, что вон в той стороне могут пастись метацыпленарии, — побежать скорее, отыскать дворец из ценных каменьев, во дворце найти попа и сказать ему: добрый день, Пресвитер Иоанн, приятное знакомство! Прибереги этот бред для василевса! А со мной уж лучше воздержись.

— Ну, а если у меня хорошая карта… — промычал Зосима, силясь разлепить кислые веки.

Баудолино возразил, что даже и с хорошей картой путь совсем не так уж прост. Ориентироваться по картам трудно. Как известно, карты неточны, в особенности карты тех мест, в которых, говоря начистоту, побывал только Александр Великий, да и тот лишь по слухам, а уж после него не был никто. И он постарался как мог изобразить карту, предложенную Абдулом.

Зосима стал хохотать. Ничего себе! Баудолино исповедует еретическую извращенную теорию, будто земля кругла, как шар! С этим и из дому выходить не следует!

— Или ты вверишься Святому Писанию, или ты басурман, до сих пор веришь в те идеи, что существовали до Александра… который, кстати, не сумел даже оставить приличную карту! Писание гласит, что не только земля, но и весь универс созданы в форме скинии! Моисей устроил скинию в виде точной копии универса, от тверди земной до тверди небесной!

— Однако античные философы…

— Однако античные философы не были просвещены словом Господа! Выдумали каких-то Антиподов! В то время как в Деяниях Апостолов сказано, что Господь вывел от одного человека все потомство, живущее на лице Земли. На лице! Заметь, второго лица Земле не причитается. В Евангелии от Луки сказано, что Господь дал апостолам силу ходить по гадам и скорпиям. Ходить — это значит по чему-то, а не снизу чего-то. Да и будь взаправду Земля сферична и виси она в пустоте, тогда нельзя было бы разобрать верха от низа, никто не разбирал бы путь, не разбирался бы, что такое путь. Кому вообще пришло в голову, что небо может быть шарообразно? Это пришло грехотворникам-халдеям, возлезателям на шпиц столпа Вавилонского, которым они пронзили устрашавшие их небеса! Кто из Пифагоров, Аристотелей сумел провозвестить воскресение из мертвых?! Никто не сумел! Как же они при толиком невежестве потщились определять форму Земли! Ты думаешь, шаровидная Земля позволила бы предсказывать восходы и заходы солнца и дату Пасхи? То есть смогли бы простые люди, не изучавшие философии, астрономии, предугадывать, когда взойдет солнце, когда оно сядет, сообразно времени года? Смогли бы рассчитывать день Пасхи не ошибившись? Каких геометрических знаний можно требовать от плотника, кроме самых примитивных? Какой астрономической науки, кроме исконной, можно требовать от землепашца? А ведь ему известно и время сева и время жатвы! И вообще, о ком из античных философов ты говоришь мне? Что знаете вы, латиняне, о Ксенофане Колофонском, который, полагая, что земля бесконечна, отрицал ее сферичность? Невежда на это возразил бы, что если считать универс подобным скинии, невозможно объяснить затмения и равноденствия. Ну что ж, в нашей римской империи несколько веков назад жил великий ученый Косма Индикоплов. Он пропутешествовал до самого края земли и в своей «Христианской топографии» безукоризненно продемонстрировал, что у земли действительно форма стола, и что лишь через это объясняются самые смутные явления. Ты что, считаешь, что наихристианнейший из всех царей, Иоанн, может руководиться не самой христианской из топографии? Может руководиться иной топографией, кроме той, что у Космы? Кроме той, которая изложена в Святом Писании?

— А я тебе скажу, что мой Пресвитер Иоанн не знает топографию твоего Космы.

— Как ты сам отметил недавно, Иоанн — несторианин. Несториане вели научный спор с другими еретиками, с монофизитами. Монофизиты утверждали, будто земля имеет форму шара. Несториане — что форму скинии, имея в виду запертый короб. Известно, что и Косма — несторианин, во всяком случае последователь Несториева учителя, Феодора Мопсуэстийского. Известно, что всю жизнь он выступал против монофизитской ереси Иоанна Филопона Александрийского, следовавшего таким философам-язычникам, как Аристотель. Косма — несторианин! Пресвитер Иоанн — несторианин! Оба они считают землю запертой коробкой!

— Минуточку. И твой Косма и мой Пресвитер Иоанн несториане. Об этом никто не спорит. Но ведь несториане, как я помню, умственно блуждают относительно Иисуса и Иисусовой матери? Вероятно, могут заблуждаться и насчет формы универса?

— Тут вводится тончайшая аргументация! Я докажу, что… если ты действительно хочешь найти Пресвитера Иоанна… тебе в любом случае следует придерживаться теории Космы, а не языческих топографий. Предположим для простоты, что Косма выражает действительно неправые воззрения. И тем не менее воззрения эти выработаны на основании убеждений народов Востока, которые Косма посетил. Иначе откуда бы он взял эти убеждения? Это убеждения народов, обитающих по дороге в царство Пресвитера Иоанна. Значит, несомненно, что обитатели царства представляют себе мир коробкой. И измеряют расстояния, границы, течение рек, протяжение морей, берега и заливы, не говоря уж о горных кручах, в зависимости от божественного коробовидного плана.

— Опять-таки этот довод нехорош, — отвечал Баудолино. — Пусть они думают, что живут в коробке, это не значит, что они в ней живут.

— Дай мне закончить умозаключение. Если ты спросишь меня, как проехать в Халкедонию, то есть в мое родное место, я тебе все подробно объясню. Может статься, что моя мера дней дороги отличается от твоей. Может, я стану называть «правым» то, что ты называешь «левым». Все возможно на свете: я слышал, сарацины на картах размещают юг вверху, север внизу, солнце всходит с левой стороны от изображаемого ими пространства. Но если ты примешь способ, которым я передаю бег солнца и форму земли, то получишь пользу от моих указаний и, конечно, дойдешь именно туда, куда я тебя веду. В то же время никуда ты не дойдешь, если будешь настаивать на собственном способе и держаться за собственные карты. Следовательно, — триумфально провозгласил Зосима, — если ты вправду хочешь достичь Пресвитера Иоанна, бери именно ту карту, которая создана в его земле. Свою же карту не бери, будь она хоть и трижды разумнее, нежели та, о которой я говорю.

Баудолино был сражен тонким и острым аргументом и попросил Зосиму пояснить ему, в каком же виде Косма, а следовательно, и Иоанн, отображают вселенную. — Ну уж нет! — отказался Зосима. — Я, разумеется, знаю, где взять карту, но с какой же стати я должен дарить ее тебе и твоему императору?

— Пусть лучше он тебе даст столько золота, чтоб хватило снарядиться с группой хорошо вооруженных людей…

— Именно!

С этой минуты Зосима ни словечком не обмолвился относительно карты Космы. Вернее сказать, словечки-то он ронял поминутно, особенно обретаясь на пике опьянения, но ими и отделывался. Самое большее — прорисовывал пальцем в воздухе таинственные кривые и тут же замирал, будто боясь проговориться. Баудолино подливал ему вина и задавал наводящие вопросы. — Ну, а если в близости Индии мы загоним коней, можно пересесть на слонов?

— Вероятно, — отвечал на это Зосима. — Ибо в той Индии водятся разные животные, упомянутые в твоем письме. И другие животные. Не водятся только кони. Но и кони тамошнему народу знакомы. Они получают коней из Синисты.

— А это что еще за страна?

— Синиста — страна, куда ездят за шелковыми червями.

— Шелковые черви? Что это значит?

— Значит, что в Синисте есть такие маленькие яички, которые кладут женщинам за пазуху, и от тепла за пазухой у женщин вылупливается черва. Черву укладывают на тутовые листья и она ими кормится. Выкормившись, червяки оплетаются шелковыми нитями и погребают себя в шелку, как в саркофаге. Затем они превращаются в чудных и многоцветных бабочек и пробив дыру, выходят из кокона. Прежде чем улететь, самцы овладевают самочками сзади. Те и другие, не востребуя пищи, живут жаром былого соития. Самочки издыхают, насиживая детву.

— Человеку, который убеждает, будто шелк берется из червяков, доверять, конечно, невозможно, — говорил Баудолино Никите. — Он шпионил на василевса. Однако в поход на Господина Индий был готов и на деньги Фридриха. Возьми мы да снаряди тот поход… только б мы Зосиму и видели! И все-таки меня будоражили разговоры о карте Космы. Я думал о карте как о вифлеемской звезде, зовущей в обратную дорогу. В обратную дорогу Волхвоцарей. И так, полагая, что я хитрее Зосимы, я разжигал его в излишествах, думал, он потеряет бдительность, проговорится…

— А он?

— А он оказался хитрей меня. На другой день его и след простыл. Другие монахи сказали, что он уплыл в Константинополь. Мне он оставил письмецо. Оно гласило: «Как рыбы издыхают на сухоте, так инок, не уклоняющийся от мира, ослабевает свой союз с Богом. Намедни я закосневал в грехе; изыду, приникну к кладезю благостыни».