Дар Крома - Блэйд Хок

Кровь людей на древних алтарях не успевала высыхать, крики боли не смолкали под сводами мрачных храмов, сложенных из человеческих костей, от жертвенных костров вздымался в небо черный, тошнотворный дым… В награду Древнейшие якобы даровали неведомые силы, о которых могли только мечтать даже лучшие маги нынешнего времени.

Дедок на полном серьезе пытался уверить, что подобные культы все еще существуют, например культ Темного Аримана, не того что как-то связан с Ормаздом, а другого, который вгонял в дрожь уже в то время, когда предки людей скакали по деревьям и орали как обезьяны.

О чем рассказывал старичок после этого, боссонец помнил смутно, то ли о степи на окраине Гиркании, то ли о городах посреди пустыни. Последняя, одиннадцатая бутылка была точно лишней, и подробностей Ангир уже не помнил.

Ассасин вложил свиток в ларец, обернул тщательно кожей и уложил в свой мешок.

«Какие-то люди здесь странные, ни охраны, ни сторожей, один частокол, да и тот — не преграда, для меня, правда. Да и свиток еще тот». Барабаны ни на секунду не замолкали, и Ангир уступив любопытству, подошел к пещере ближе. Сначала ему показалось, что вход занавешен веревками, при ближайшем рассмотрении это оказались высушенные внутренности, очень может быть людей. «Чем дальше, тем интереснее…»

Тоннель вел все дальше в глубь горы, все ближе к гулким тамтамам. Боссонец скинул капюшон с головы, связал волосы в хвост, и вытащил пару метательных ножей. Маленькими перебежками, чутко прислушиваясь, он переместился до скального карниза. У Ангира захватило дух при виде того, что творилось внизу.

Вокруг странного бассейна в диаметре ярдов двадцати, с торчащими из воды каменными лепестками собралась примерно полторы сотни человек. Стены вокруг пещеры были изрисованы одним и тем же символом, семилучевой звездой переплетенной с кругом. «Вот и познакомились…» подумал Ангир, ощущая странную смесь злости и радости.

Несколько человек в одинаковых длинных робах, наверное, жрецы привязывали рабов к этим самым лепесткам. Боссонец неосознанно сосчитал их — оказалось семь штук, как и на символе. Рабы орали не переставая, но видимо собравшиеся к такому повороту дел были привычны и не обращали ни малейшего внимания. Еще десятка три рабов были загнаны в деревянную клетку поодаль от бассейна. Перед каменным изваянием какого-то идола горел огромный костер, синие языки пламени словно жили своей жизнью.

Наконец верховный жрец властно махнул рукой, и толпа замолчала. Он поднял над головой гриб, который так не понравился боссонцу в чужом сундуке и с нескрываемым удовольствием стал его жевать. Толпа через миг разразился шумным чавканьем, Ангир с отвращением наблюдал за действом…

Громкий голос жреца эхом уходил наверх и ассасин слышал каждое слово.

— Внемлите мне о братья! Я разговаривал с Тем Кто из Вне. Осталось подождать совсем немного и Он снова возродится, дабы вернуть старые времена! Близок день Возвращения, когда распахнуться запечатанные Врата!

Дальше шли слова на каком-то древнем языке и, как Ангир не вслушивался ничего внятного не смог разобрать. Но непонятные слова не помешали боссонцу почувствовать радость в голосе говорившего. Закончив свою речь пронзительным «касс-маа-зан Йог-Сотот!» жрец окунул худые руки в воду.

«Интересно, это только из-за грибов? Или они на самом деле стадо фанатичных баранов?» проскочила мысль в голове ассасина.

К верховному жрецу подтащили упирающегося раба и придавили к земле. Белки вытаращившихся глаз у того, были видны даже боссонцу со скального карниза. Наслаждаясь ужасом, жрец помедлил и вонзил ладонь в живот бедолаги, затем одним рывком вытащил связку скользких внутренностей и кинул их в бассейн, черная вода поглотила их без всплеска.

Наступила тишина, только звук судорожно бьющихся пяток агонизирующего раба изредка нарушал ее. Все люди внизу явно чего-то ждали.

Вдруг под Ангиром содрогнулась скала, еще раз. Боссонец проверил путь к отступлению. Оглянувшись назад на озеро, он уже не мог отвести взгляд — из воды поднималось нечто огромное, сотни склизких щупалец скользили по воде, десятки отвратительных безглазых голов с острыми клыками искали своих жертв. Огромное создание (язык не поворачивался назвать его существом) едва умещалось в бассейне, причем как подозревал ассасин большая часть этой твари все еще где-то под водой.

Рука боссонца сама собой нашла в небольшом кармашке на плаще маленькую серебряную фляжку с крепким вином и поднесла ко рту. Не отрываясь, он выпил три глотка.

Это Нечто уже вовсю терзало привязанных рабов, клочья кожи, внутренностей летели на собравшуюся толпу. Причем в этом демоническом обряде участвовали дети и старики, мужчины и женщины, все дергались как куклы, только в им ведомом безумном ритме. Повинуюсь жесту жреца, в костер подлили масла, и через минуту связанных рабов уже положили на раскаленные угли. Смрад и дикие крики заполнили все пространство пещеры…

Рабов рвали на куски руками жители деревни и запихивали с невообразимой жадностью куски человеческой плоти в рот.

Ангир выбрался из пещеры, постоял в тени, пока глаза привыкнут к яркому свету и, обнаружив, что заветная фляжка пуста, засунул ее назад в карман плаща.

«Нергал! А ведь прав был старик-Учитель! Живы еще люди, поклоняющиеся Древнейшим. Пожалуй, свиток продавать не стану. Может дома на стенку повешу, в рамку из самого дорогого дерева, а может еще что придумаю…. Не каждый день таких тварей все-таки вижу».

Глаза уже достаточно привыкли к яркому солнечному дню, и Ангир вышел под лучи Солнца. Сейчас уже и не верилось, что где-то в нескольких сотнях ярдов отсюда живет какая-то тварь, которую и описать-то сложно.

«За мной должок» — едва слышно прошипел боссонец в сторону зева пещеры и вытащил из складок плаща небольшую склянку с желтоватым порошком — вендийским ядом. Подошел к колодцу, сковырнул пробку метательным ножом и бросил сосуд в колодец.

Составы таких зелий знают только мастера ядов, но Ангир, как и всякий ассассин был наслышан о некоторых основных компонентах: плесень из болот Камбуи, испарина с кхитайских лягушек, некоторые внутренние органы животных и почти наверняка какие-то грибы… Но сейчас ему было важнее действие этого яда, сначала паралич, потом медленное угасание в муках. Не то чтобы его заботили растерзанные рабы, он в Стигии насмотрелся на еженощные жертвоприношения Сэту, но за гибель жеребца он должен был отплатить.

Через несколько минут боссонец уже был за пределами частокола. Он разгреб ногой снег, развязал мешок с припасами, кинул в снежную ямку и каравай хлеба, и жареное мясо. Хлеб можно было бы, и оставить, но что-то есть приготовленное руками людоедов совершенно не хотелось. Боссонец загреб ногой снег назад.