Исход - Александр Цзи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свернутая в импликативное состояние информация, без которой материя и энергия не могут существовать в проявленном виде, выглядела как разноцветные сферы огромной плотности.
Читая эти строки, я облился потом. Вспомнил про зеленую бусину, подобранную Витькой в кратере. Кратер — это и есть зона применения инфо-бомбы! Это кратер не от метеорита, а от нового оружия!
Живо представилось, как эта зеленая бусина снова разворачивается в те несколько миллионов тонн земли, строений, воздуха, растительности, техники, людей за доли секунды. Произойдет страшенный взрыв, и от некоего Олеся Панова и Витьки Смольянинова и атомов с молекулами не останется, лишь квантовый “бульон”.
Я велел Витьке выбросить бусину, хотя в “Истории” подчеркивалось, что способов “развернуть” бусину обратно не найдено. Когда писалась эта книга? Может, способ нашелся после выхода в свет этого издания?
Витька с неохотой расстался с бусиной, аккуратно положив ее на фундамент одного из Посадов. Я успокоился только тогда, когда мы отъехали на полсотни километров.
* * *
Однажды ранним вечером мы плотно поужинали фазаньим мясом и долго болтали о том, о сем у бездымного костра. В числе прочего обсуждали мое путешествие в будущее. Почему, собственно, в путешествие по времени отправили именно меня? Я увидел Знаки Вечной Сиберии на визитке Димона — это означало, во-первых, что идейные основы Сиберии существовали уже в мое время, во-вторых, способность видеть невидимое свидетельствовала о том, что я гожусь для того, чтобы в башку мне вколотить чип — СКН. Но зачем отсылать в будущее?
Витька, плохо знакомый с теоретической физикой, предположил, что по времени можно разгуливать в обоих направлениях и что Димон с доктором Пономаревым сами из будущего. Они-де ищут особенных людей, со способностью видеть Знаки, и отправляют в эпоху Вечной Сиберии. Зачем? А Урод его знает зачем. Надо зачем-то.
Меня это предположение воодушевило. Есть шанс вернуться домой, да еще со знанием будущего! Правда, мне от этого будет ни жарко, ни холодно. Однако если увлекусь болтовней об инфо-бомбах и Лего, в дурку, глядишь, посадят. И работу придется искать опять-таки… Но в глубине души я не верил, что по времени можно шастать куда ни попадя. Фантастика это.
В общем, я решил, что возвращаться хочу не так сильно, как раньше. Больше не терпелось разобраться в происшедшем и наказать виновных. Закрыть пару-тройку гештальтов, так сказать.
Также удивляли две вещи — не очень важные, но заметные. Первая: почему в технологически развитом будущем широко используются самые обыкновенные бумажные книги? Вторая: почему жители Сиберии говорят на чистейшем русском языке без малейшего акцента и жаргонизмов? Витька слыхом не слыхивал о крепко вошедшем в обиход интернет-сленге, он даже слово “пипец” не знал — это не интернет-сленг, но тем не менее. Если поразмыслить, то Вечная Сиберия — просто оплот чистоты русского языка…
Ответ на первый вопрос нашелся в “Истории” — возврат к бумажным книгам произошел на фоне популярности электронных книг и аудиокниг, поскольку людям всегда нравилось листать настоящие бумажные страницы. Библиотеки вроде той, что сгорела в Князьграде-1, имелись повсеместно. После катастрофы вся электроника загнулась, в том числе электронные книги и аудио. А старые добрые бумажные томики сохранились.
А вот второй вопрос пока остался без ответа. Витька вовсе не понимал, зачем говорить с помощью жаргонизмов, если можно сказать просто, по-человечески. А том “Истории” завершался за несколько десятков лет до появления Поганого поля и Вечной Сиберии с ее чистотой языка.
Кстати, Решетников тоже разговаривал очень чисто во всех отношениях, а у Киры небольшой, но заметный акцент. Что из этого следует, я не представлял.
— Князьград-2 такой же высокотехнологический, как и Князьград-1? — спросил я.
— Без понятия, — пожал плечами Витька, ковыряя в зубах соломинкой. — Но по всему видать, там неплохо, раз все мечтают туда уехать.
— То есть туда можно уехать только насовсем? Просто приехать, поглядеть, что да как, нельзя?
— Нельзя. Туда можно попасть только при каком-то очень высоком рейтинге. И оттуда никто не возвращается.
— Интересно… Тех, кто уходит в Поганое поле, назад не пускают, а те, кто уехал в Князьград, назад сами не хотят? Или их тоже не пускают? Тогда откуда известно, что там хорошо?
— Всегда так считалось…
Я хмыкнул. Если люди говорят про “всегда”, значит, более логичного объяснения у них нет.
— Выходит, — сказал я, — основа Вечной Сиберии — это как раз таки Посады. Жители Посадов мечтают уехать в Князьград и боятся убежать в Поганое поле. В итоге делают то, что нужно партии.
— Какой Партии? У нас только Детинец.
— Неважно. Это все один хрен, который редьки не слаще. В моем мире многие жители регионов мечтали уехать в столицу. Но для этого нужен был не рейтинг, а бабки. В смысле, деньги.
— Да, — подхватил Витька, — про деньги мы по истории проходили. Это у буржуев было самое главное.
— И в столицу можно было просто так смотаться, поглядеть, погулять. У вас все, получается, строже и сложнее.
— Не у “вас”, а у “нас”, — поправил Витька.
Я не спорил.
— Однако не может столько мух ошибаться — что-то в вашем… нашем Князьграде есть. И если взять в качестве примера Князьград-1… Не исключено, что столица Вечной Сиберии — это государство в государстве. Место для особенных людей, для элиты.
— Ага.
— Мне только непонятно, зачем Посады держать в черном теле? Есть ведь возможность из них сделать конфетку?
Я задал этот вопрос и сам же мысленно ответил на него. Чтобы мотивировать народ на послушание — раз. И чтобы воровать — два. Очень просто. Если позволить всем людям жить богато и независимо, очень скоро государство потеряет всякую власть и будет не нужно. И не дай бог, люди поймут, что способны обойтись без государства с его налогами на войны и дачи чиновников.
Витька, который, естественно, мои мысли не читал, ответил:
— Отец говорит: чтобы жизнь медом не казалась.
— Идиотская поговорка, — кивнул я. — За сотни лет не выветрилась, блин! Если людей постоянно держать в черном теле да еще и шиковать у них на виду, добром это не кончится.
— Отец говорит: голодная собака сторожит лучше.
— И кусает больнее, — подхватил я. — Иногда и хозяина может цапнуть. Короче, Витька, мне твой отец не нравится. Чего он за своих повелителей заступается? Будто сам в Князьграде живет, сверху на всех поплевывает.
— Он идиот, поэтому и заступается, —
