Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации - Дэвид Годман

Когда преданные выходили из столовой, Шри Бхагаван повернулся ко мне и сказал: «Кажется, это ты затеял сегодняшнюю стряпню – значит, ты должен съесть столько же, сколько я, чтобы всё было по справедливости».

Он попросил еще несколько чашек.

Я запротестовал, сказав, что мой желудок уже переполнен, но Шри Бхагаван успокоил меня: «Не бойся, тебе не станет плохо. Через полчаса всё переварится, и тебе захочется есть пуще прежнего».

Произнеся эти ободряющие слова, Шри Бхагаван выпил еще две чашки, и когда я следовал его примеру, смотрел на меня своими сияющими глазами. Когда я закончил, Шри Бхагаван улыбнулся одобрительно и сказал: «Вот и хорошо!»

Он буквально сиял, излучая милость. Это было поистине зрелище богов!

Я должен сказать, что Шри Бхагаван питал отвращение к стимулирующим напиткам, таким как кофе и чай, и всегда предпочитал воду. Во время общих трапез ему подавали кофе, чтобы другие люди, в отличие от него, любившие кофе, могли под этим предлогом потакать своей привычке. Шри Бхагавана устроил бы один стакан воды. Я должен также отметить, что, когда Шри Бхагаван был в столовой, он пил воду только после еды. Он пил воду и в другое время, например, когда возвращался с горы и хотел пить, но в столовой он не прикасался к воде, пока не заканчивал есть.

В защиту этой привычки Шри Бхагаван иногда цитировал шлоку, в которой превозносятся достоинства воды:

При нарушениях пищеварения вода действует как лекарство. Когда нарушений нет, вода служит тонизирующим средством. Вода в конце трапезы служит нектаром. Однако в начале трапезы вода действует как яд.

Похоже, Шри Бхагаван разделял эти убеждения, поскольку позже перевел эту шлоку на телугу.

В другой раз Шри Бхагаван вспоминал шлоку, в которой превозносятся достоинства пахты:

Пахта, смешанная с кардамоном, имбирем, лимонным соком, с добавлением соли – изысканное лакомство даже для Индры [верховного бога].

Сам Шри Бхагаван любил жидкую пахту, приготовленную вышеописанным способом, и всегда сопротивлялся всем попыткам работников кухни добавлять в нее меньше воды. Однажды я присоединился к движению поваров против разбавления пахты, заметив Шри Бхагавану за обедом, что он получает недостаточно питательную пищу из-за того, что его пахта слишком сильно разбавлена водой. Он сразу же ответил со смехом: «А, ты хочешь, чтобы я ел створоженное молоко! Тогда мне не нужен будет письменный стол!»

Увидев мое недоумение, он пояснил: «Мой желудок уже достаточно тяжел. Если я буду следовать твоим рекомендациям, мой живот вырастет до размеров письменного стола».

Шри Бхагаван также перевел шлоку о пахте на телугу.

Всем нам понравился завтрак с канджи, но радостнее всего было видеть, с каким удовольствием Шри Бхагаван поглощал эту пищу в больших количествах. Когда Шри Бхагаван в то утро вернулся с горы, я написал и показал ему два стиха на телугу под названием «Амритапанам» («Нектарный напиток»):

Люди не любят пить канджи.Но сегодня, милостью Шри Бхагавана, я пил канджи с авьялом.Это именно то, что называют амритой (нектаром)!Раньше ты делил холодный рис и канджи со своими друзьями-пастухами.Сравнится ли с этим их вкус?Позже ты пировал в доме Видуры, вкушая канджи.Сравнится ли с этим его вкус, о Господь?

Похоже, Шри Бхагавану понравились эти стихи. Он читал их вслух и с явным удовольствием объяснял, о чем они. Он рассказал историю о том, как Шри Кришна в Хастинапуре (Дели) предпочел гостить в скромном жилище Видуры и отказался от королевского ужина, который устраивал Дурьодхана. Войдя в дом Видуры, Кришна попросил канджи. Шри Кришна так любил канджи, что, когда его наливали ему в ладони, он выставлял еще две руки, чтобы ни капли не пролилось мимо. Шри Бхагаван также сообщил нам, что в штате Керала канджи пьют все – и принц, и крестьянин, и богач, и бедняк. Богатые добавляют в него особые ингредиенты, но сама основа одна и та же.

В день моего отъезда случилось нечто невероятное. Была суббота. В понедельник мне нужно было быть в колледже, поэтому я хотел уехать в полдень. Собрав вещи, я пошел к Шри Бхагавану, простерся перед ним и попросил разрешения уехать. Во все предыдущие разы Шри Бхагаван либо говорил: «Хорошо, езжай», либо молча кивал головой. На этот раз Шри Бхагаван сказал: «Занятия в колледже начинаются в понедельник. Зачем тебе уезжать сейчас?»

Ни секунды не раздумывая, я ответил: «Я не поеду сейчас. Я остаюсь», и отменил все свои планы насчет отъезда.

Всю первую половину дня он был особенно добр ко мне и обучал меня алфавиту языка малаялам, что стоило ему большого труда. В тот вечер, перед тем как подниматься на гору, я снова спросил, могу ли я уехать вечерним поездом. Он спросил, прямой ли это поезд.

«Нет, – ответил я, – он идет до Катпади».

«В таком случае, – сказал Шри Бхагаван, – зачем тебе ночевать на вокзале в Катпади? Почему не здесь?»

И я снова отложил свой отъезд. Поезд, отправляющийся рано утром, был последней возможностью попасть в колледж вовремя. Около пяти утра я пришел к Шри Бхагавану на даршан. Увидев меня, он сразу же спросил, позавтракал ли я. Я ответил, что позавтракал.

«Ты готов к отъезду?»

«Да», – ответил я и совершил простирание.

Когда я поднялся и взглянул на него, я увидел, что выражение его лица полностью изменилось. Его глаза были широко открыты, взгляд неподвижен – он словно смотрел сквозь меня в бесконечность. Я никогда раньше не видел, чтобы Шри Бхагаван так смотрел. Я чувствовал себя Арджуной на вишварупа-сандаршане[139]. Я был лицом к лицу с истинным божественным величием. Я стоял, зачарованный. Прошло пять минут… десять… Возчик торопил меня.

Я пробормотал: «Прощайте», – но не получил ответа; пристальный взгляд его сияющих глаз оставался таким же неподвижным. Переполненный благоговением и страхом, я вышел из холла… Все говорили, что Шри Бхагаван сделал со мной то, чего никогда ни с кем не делал, и что это предвещает судьбоносную перемену. Через три месяца я понял, что это значит.

У моей жены внезапно начались родовые осложнения, и 23 декабря ее положили в больницу. Ночью она родила мертвого ребенка. В тот же день я отправил телеграмму в ашрам, сообщив о ее состоянии и умоляя Шри Бхагавана о милости, но, к моему удивлению, не получил никакого ответа до 27 декабря. В тот вечер мне сообщили, что ее болезнь перешла в опасную форму. Когда я выходил из дома, чтобы бежать в больницу, мне вручили письмо из ашрама, датированное 26 декабря:

Сегодня получили вашу карточку и показали Шри Бхагавану. Телеграмма была получена 23 числа, ее также показали Шри Бхагавану. В телеграмме была указана неправильная фамилия – Субраманья, и мы не смогли ответить.